Черный клинок - ван Ластбадер Эрик. Страница 15

– Так, значит, система и до тебя добралась, так ведь?

Вулф ничего не ответил, а она лежала рядом и терпеливо ждала, зная, что он привык к глубокой тишине Элк-Бейсина в Вайоминге, что ему необходима тишина, чтобы сосредоточиться и дойти до сути своего беспокойства. Наконец он кивнул головой и сказал:

– Семь месяцев мы гонялись за тем психом, который уже успел ухлопать троих. Я выследил его и хотел взять своими силами, в одиночку. Однако ничего хорошего из этого не получилось. Убитыми оказались девушка и один из моих парней.

В глубине глаз Аманды что-то сверкнуло, и они стали темно-янтарными.

– Конечно, это трагедия, Вулф. Мне ужасно жаль. Но, честно говоря, я сомневаюсь, что ты что-то сделал не так. Я тебя знаю слишком хорошо. Должно быть, что-то еще не давало тебе покоя.

Змейка внутри Вулфа шевельнулась.

– Не знаю, кто убил Джуниора – не ощутил я присутствия убийцы, – быстро произнес он. – Кроме того, сегодня утром комиссар навесил на меня дело об убийстве Моравиа. Я пришел сюда прямо из квартиры убитого, у меня нет ни малейшей зацепки, кто же мог убить его. Не осталось вообще никакого психологического следа.

– Ты хочешь сказать, что в обоих случаях психологические следы все же были, но обнаружить их ты не смог?

Он согласно кивнул. Аманда пристально посмотрела ему в глаза и сказала:

– Вулф, какая бы тайна ни скрывалась за всем этим, ты все-таки остался самим собой. Я почувствовала это, как и всегда, когда мы занимались любовью. – И, сжав его руку, добавила: – Ничто в тебе не изменилось.

– Но я же не уловил следов, – возразил он и, резко поднявшись, сел на кровати. – Я чувствовал себя как собака, ловящая свой хвост, а должен был принести апорт.

– В таком случае за всем этим скрывается тайна, которую раскрыть намного труднее, чем просто два убийства, – продолжала она. – Не приходила ли тебе в голову версия, что тот, кто убил твоего человека, мог быть и убийцей Моравиа?

– Почему? Ведь между этими двумя преступлениями нет никакой связи.

– С первого взгляда, может, и нет, – в раздумье произнесла Аманда, – но почему же тогда нет психологических следов? Ты же сказал, что в обоих случаях ничего не ощутил. Думаешь, что такое совпадение объясняется простой случайностью?

Вулф почувствовал, как змейка поползла где-то по позвоночнику. Такой очевидный вывод, а он об этом почему-то даже не подумал!

– Бедный мой Вулф, – сказала Аманда с сочувствием и крепко поцеловала его в губы. – У меня к тебе маленькая просьба. Моя младшая сестра Стиви устраивает завтра в Нижнем Манхэттене, в галерее «Алфабет-Сити», званый ужин для молодых художников. Она обещала, что все будет очень забавно. Мне хочется, чтобы ты пошел туда вместе со мной.

– Никак не могу, Панда. Комиссар ясно сказал, что дело, связанное с Моравиа, чревато политическими последствиями. У меня просто нет времени...

Она прикрыла ему рот ладонью:

– Я только и слышу от тебя, что ты занят. Но нельзя же работать по двадцать четыре часа в сутки, даже тебе, мистер Железный Человек из племени шошонов.

– Я кажусь тебе именно таким?

Она засмеялась, крепко и страстно сжимая его в своих объятиях.

– Конечно. Ведь ты такой и есть. Но, поскольку ты тоже сделан из плоти и крови, небольшая передышка в работе тебе только поможет сосредоточиться.

Аманда протянула руки и, нежно поглаживая его, продолжала:

– Поможет всему, не говоря уже о твоем настроении. Это странное дело не выходит у меня из головы.

Нью-Йорк – Токио

Главный судебно-медицинский эксперт Нью-Йорка Вернон Харрисон был высоким сутуловатым мужчиной с печальным, как у бассета, выражением лица. Толстые стекла очков свидетельствовали о его слабом зрении. Больше о слабостях Харрисона, как считал Вулф, ничто не говорило. Судмедэксперт, казалось, никогда не терял присутствия духа, оставаясь спокойным и рассудительным при самых больших политических и административных заварушках, которые могут возникать только в огромных городах накануне их катастрофы.

Они встретились в полуподвальном помещении здания Центрального морга на углу Первой авеню и Тридцатой улицы, в одном из помещений, примыкавших к холодильным камерам, где лежали в ожидании вскрытия трупы. Время приближалось к трем часам дня. Все утро и часть дня Вулф потратил на ознакомление с результатами обследования квартиры и офиса Моравиа, с заключением баллистической экспертизы (которая пока ничего не прояснила) и на изучение других бумаг. Уже подоспела памятная записка начальника полиции Бризарда, в ней извещалось, что он продолжает расследование убийства Джуниора Руиза и Вулфу надлежит дать свои объяснения. Вот еще один из образчиков запугивания – Бризард был большим мастером держать подчиненных в страхе.

– Вы занимались Аркуилло, этим торговцем наркотиками? – спросил Вулф.

– Еще бы! – кивнул Харрисон. – Он выглядит так, будто какой-то псих сунул ему в рожу паяльную лампу. Ну что же, как красноречиво говорили римляне, кормишься мечом, от меча и погибнешь, верно ведь?

Он положил на стол пилу для распиловки костей. В воздухе висел густой запах мертвой человеческой плоти.

– Так, значит, он погиб от паяльной лампы?

– Вот, смотрите, – сказал Харрисон, перебирая инструменты. – Кто-то неплохо поработал и с его правой рукой.

– Это я.

– Заметим это.

Вулф инстинктивно понял, что медэксперт не заметил ничего особенного в смерти Аркуилло, и поэтому решил переменить тему разговора:

– А как насчет Моравиа?

– А вот тут вы подкинули мне нечто такое, во что нужно вгрызаться, – сказал Харрисон, откидывая простыню с груди Джуниора Руиза. – Пока же честно признаюсь, что сказать мне нечего.

Он ловко вертел хромированными инструментами, будто тамбур-мажор дирижерским жезлом во время парада.

– Полученные данные наводят меня на определенную мысль. Анализы крови, тканей – для токсикологических анализов их срезали целых девять ярдов – все это в работе. Кое-что уже сделано.

Вулф отметил про себя, что Харрисон, англосаксонец и протестант до мозга костей, как-то чересчур самоуверен. Занимая должность главного судмедэксперта и будучи выходцем из богатой этнической общины города, говорил он высокопарно и щедро пересыпал речь иноязычными выражениями.

– Вы проверили румяна на его щеках? Что-нибудь обнаружили?

– Нет, ничего не обнаружил, если вы интересуетесь помадами от Эсте Лаудер, – ответил Харрисон. – Ингредиенты отобраны высококачественные. Ну а чего бы вы, собственно, хотели от патентованных румян?

Он снова посмотрел на анализы:

– Никаких экзотических ядов не обнаружено, если только они вас интересуют.

Вулф недоуменно пожал плечами:

– Но мне нужны ответы на вопросы, и как можно скорее.

– Дорогой мой, да я же верчусь как только могу, – проворчал Харрисон, всматриваясь в разрез на груди Джуниора Руиза. – Смотрите-ка. Этот парень сильно отличается от двух других трупов. Насчет него все ясно – ему влепили две пули тридцать восьмого калибра, и они, что называется, разворотили его легкие и сердце.

Вулфу было тяжело смотреть на пожелтевшее тело Джуниора, покрытое фиолетовыми синяками и черно-красными сгустками запекшейся крови.

– Вернемся все же к Моравиа, – обратился он к Харрисону, стараясь не отвлекаться. – Есть ли какие-нибудь признаки наркомании?

– Хороший вопрос, – ответил главный медэксперт, зашивая толстой ниткой длинный вертикальный разрез на теле Руиза. – Но его застрелили уже после принятия кокаина, в этом нет никакого сомнения. Долго ли он принимал его? Нет, не долго. Принимал ли он его периодически, через какие промежутки времени? Кто знает!

Вулф ждал, пока Харрисон не кончит диктовать в стальной микрофончик заключение о причине смерти Руиза. Ему хотелось, чтобы на труп положили письменное заключение.

– Ну а от чего же все-таки погиб Моравиа? – спросил он наконец.

– Вопрос на миллиард долларов, – ответил Харрисон и, насупившись, замолк. – Я лучше скажу, от чего он не мог погибнуть. Он был уже мертв, когда в него стреляли. А что касается кокаина, то мы не нашли никаких видимых признаков смертельных доз. С кокаином все о'кей, а его количество, которое мы обнаружили в кровеносной системе, не смертельно.