Черный клинок - ван Ластбадер Эрик. Страница 42

– Пора! – сказал старик, кивнув головой. Он взял свой лук и те самые три новые стрелы и вывел Вулфа наружу, туда, где в лучах низкого красного солнца солончаковая равнина стала похожа на матовое стекло. – Ты можешь вспомнить, в какую сторону повел тебя медведь?

Вулф указал на запад, и они отправились в путь, освещаемые заходящим солнцем. Далеко впереди в дымке лежали горы Сьерра-Мадре, окрашивающиеся в это время суток в великолепный багряный цвет. Нижняя часть солнечного диска прикоснулась к ним, и светило, казалось, сплющилось, подобно сосуду из сырой глины под рукой гончара. За дедом и внуком тянулись голубые тени, удлинявшиеся с каждым их шагом.

Воздух был сух до предела. Острый, как скальпель хирурга, он проникал во все малейшие просветы в одежде Вулфа, а Белый Лук в своем летнем одеянии из оленьей кожи ничего, похоже, не чувствовал, и Вулф с благоговением думал о его власти над огнем.

Пройдя несколько миль, они заметили темный предмет. Даже на расстоянии Вулф определил, что это человек. И не ошибся.

На заиндевевшей корке, покрывавшей плайю, лежал на боку молодой человек года на три или четыре старше Вулфа. Вулф присел рядом с ним на корточки и прикоснулся к его шее, к тому месту, где отец учил его искать пульс.

– Он жив, дедушка, но на грани смерти, – сообщил мальчик, мельком взглянув на Белого Лука. Затем он тщательно ощупал тело юноши и перевернул его на другой бок. – Нет ни крови, ни ран. Что с ним такое?

Белый Лук, невероятно высокий, одним своим видом внушающий трепет, протянул ему камень и сказал:

– Этот камень для тебя. Действуй!

Вулф взял маленький пятнистый камешек, гладкий, как грудь матери. Он оказался теплым и нагревался все больше, как только оказался в его руке. Бросив на деда еще один быстрый взгляд, Вулф приложил камень к трем точкам на теле юноши: к низу живота, к сердцу и ко лбу. При этом он всякий раз прикасался к камню кончиком своего среднего пальца. В первых двух случаях он не ощутил ничего особенного, но, когда камень соприкоснулся с головой парня, Вулфа передернуло. Он задрожал и закрыл глаза.

– Что сообщил тебе камень? – спросил Белый Лук.

Сперва Вулф ничего не ответил – настолько сильно охватил его ужас. Потом, глотательным движением освободившись от ощущения чего-то плотного, что, казалось, застряло у него в горле, вновь обрел дар речи.

– Этот юноша не болен физически. Кто-то похитил его душу.

– Да, это так, – кивнул Белый Лук, будто уже знал все заранее. – Вот почему к тебе во сне явился дух черного медведя. Этот юноша находится под защитой этого животного, и его дух хотел найти шамана.

– Но я же не шаман, дедушка!

– Убери камень у него со лба, – приказал дед. Он взял одну из изготовленных стрел и вручил мальчику вместе с луком. – Послушай, что случилось. Умер человек. Подлый трус, который, не имея мужества идти по тропе мертвых в одиночку, похитил душу этого юноши, чтобы она сопровождала его. – Старик пристально посмотрел на внука. – Когда ты коснулся целебным камнем в третий раз, то мог ощутить, как прервалась песня жизни.

– Да, – прошептал Вулф, охваченный дрожью от страха перед тем, что будет дальше.

– Мы должны вернуть назад то, что было подло похищено, – заявил Белый Лук. – Мы должны пройти тропою мертвых.

Стало уже совсем темно, но Белый Лук, похоже, не обращал на это никакого внимания. Он вел Вулфа за собой, пока они не вышли на берег Севьера.

– Реки образуют проходы на другую сторону жизни, – объяснил дед.

На берегу он сел, скрестив ноги, достал трубку и набил ее каким-то темным веществом, по запаху совсем не похожим на его обычный курительный табак. Белый Лук закурил, сделал несколько затяжек и передал трубку Вулфу. Мальчик втянул дым в легкие. Дым оказался очень ароматным, удивительно мягким и не вызвал у него им кашля, ни удушья. Они затягивались из трубки по очереди, пока не выкурили ее всю.

– Теперь пошли!

Вулф поднялся вслед за дедом, и, держась за руки, они скользнули в реку. Вода оказалась настолько холодной, что мальчик мгновенно окоченел, а глубина была такая, что он не мог достать до дна кончиками своих мокасин.

Ему не хватало воздуха, но дед держал его, не давая всплыть. Вулф вначале испугался, попробовал вырваться. Но его восприятие реальности уже менялось. Мрак, царивший под водой, стал еще чернее. Холод, пронизавший все его тело, куда-то ушел, и он обрел способность дышать. Однако от всего этого Вулф не только не успокоился, а испугался еще больше.

Дед тянул его за руку вперед. Там виднелась какая-то дорожка, выложенная камнями, которые слабо светились и походили на белые кости. Это и была тропа мертвых. Всего лишь в нескольких шагах от них по тропе шел старик в сопровождении юноши, которого они нашли на плайе. Внезапно ощутив их присутствие, юноша повернул голову, но старик, крепко державший его, даже не обернулся, продолжая свое жуткое странствие.

– А теперь быстро, пока они не ушли! – шепнул внуку Белый Лук. – Иначе будет поздно. Используй лук!

– Я боюсь, – отозвался Вулф. – Для этого надо быть шаманом, а я не шаман.

– Стреляй! – поторопил его дед. – Выпусти стрелу!

Дрожащими руками Вулф вставил стрелу и поднял лук. Лицо его заливал пот, живот сводило от страха. Чуть не плача, он натянул тетиву, согнув лук великолепной дугой. Это потребовало от него больших усилий, ибо лук был рассчитан на силу его деда. Но тут он подумал о бедном юноше, который лежал на плайе. Скрежеща зубами и подавляя в себе слабость, он натянул лук до отказа, прицелился и пустил стрелу старику в спину.

Раздался пронзительный, нечеловеческий вопль. Юноша исчез. А затем заплескалась вода, устремившаяся Вулфу в горло, он ощутил жжение в глазах и соленую тошноту.

...Вулф открыл глаза. Он лежал посередине вигвама. Сухой. Все вокруг было таким же, как до того момента, когда они отправились в путь подзову черного медведя. Однако все ощущения казались обостренными, и при каждом движении он чувствовал, как усиливается острота восприятия. Он вспомнил о трубке, которую выкурил вместе с дедом, и на какое-то время почти убедил себя в том, что их путешествие – всего лишь галлюцинация. Эта убежденность исчезла, как только он обнаружил у себя на коже налет соли – явное свидетельство погружения в соленые воды Севьера.

Ужас парализовал его. Значит, все было на самом деле. Он действительно нырял в эту реку – ворота в Страну мертвых.

В полуобморочном состоянии он встал и начал искать Белого Лука, но не нашел его ни внутри, ни снаружи. Вулф оказался совсем один на этой бескрайней равнине, в самую холодную пору. Один, если не считать двух стрел, оставшихся от тех трех, что изготовил для него Белый Лук.

А еще через три часа, когда уже совсем стемнело и холод сковал вигвам, Вулфа нашел отец, пригрозивший Белому Луку искалечить его, если тот не укажет место, где он бросил внука.

– Ему нельзя уезжать, – услышал Вулф, садясь вместе с отцом на коня, слова деда, обращенные к Открытой Руке. – Это у него началось, и он должен в одиночку сделать то, что должен сделать.

Питер сплюнул, а затем, натянув поводья, вонзил шпоры в бока лошади; чтобы развернуть и унестись вскачь через необъятные просторы плайи, где ополоумевший старик оставил было его сына на верную смерть.

Вулфу, казалось бы, следовало обрадоваться при виде отца, когда тот вдруг возник в вечернем сумраке, но у него на мгновение мелькнула мысль, где бы скрыться. И, окажись на равнине хоть какое-то подходящее укрытие, он бы и в самом деле спрятался. Единственным таким местом здесь была Страна мертвых, но он понимал, что без деда ему туда не проникнуть.

Почему-то теперь эта страна уже не страшила его так, как вначале. Во всяком случае, она казалась не более пугающей, чем холодный блеск в глазах отца и тон его голоса, когда, ворвавшись в вигвам, он рявкнул:

– Собирай свои манатки! Едем немедленно домой!

Сидя верхом за спиной отца и обхватив его руками, Вулф ощущал, как с каждым ударом мощных конских копыт о землю уходит от него острота зрения, слуха и обоняния, испытанная им после пробуждения. Скакун шел ровной рысью, раскалывая копытами смерзшуюся соль, в она разлеталась вокруг подобно осколкам разбитого зеркала, которое оказалось всего лишь стеклом, покрытым серебряной краской и лишенным какой бы то ни было магической силы.