Черный клинок - ван Ластбадер Эрик. Страница 54

– Боже мой, ты выглядишь так молодо, – нарушила она тишину. – Как прославленный футболист или олимпийский чемпион... Как человек, который вдруг оказался неподвластен времени.

– Мне и Аманда говорила, что я не старею.

– Аманда все время думала о возрасте, постоянно, – заметила Стиви. Ее глаза блестели в полумраке, а заплетенная по-французски коса красиво лежала на плече. – Твое присутствие только усугубляло это. Она уверяла меня, что ты совсем не меняешься.

Он тихо рассмеялся, но тут же умолк, так как она взяла его руку и положила себе на грудь.

– У меня так сильно бьется сердце. – Ее полные губы как бы приглашали к поцелую. – Знаешь, меня учили, что мужчинам нельзя доверяться, – произнесла она, склонив слегка голову, – что мужчин интересует только одно. Ну а что, если женщину интересует то же самое?

Она не шевелилась, а он не убирал руку с ее груди.

– Спокойной ночи, Вулф, – прошептала Стиви, но ее губы остались приоткрытыми.

Он притянул ее к себе, целуя и чувствуя, как ее горячий язык проникает в его рот и, будоража кровь, щекочет там. Тяжелые груди Стиви прижались к нему. Она застонала. Вулф снял с нее джемпер, обнажив ее тело до пояса.

Сердце забилось мощными толчками, и ничего уже на свете не существовало, кроме вздымающейся волны неодолимого желания, которое росло в них с самого момента приезда сюда.

Вулф расстегнул ее джинсы, сдернул одежду с себя. Стиви непроизвольно охнула, когда он прижал ее к деревянной стене спальни, закинув ей руки вверх, целуя ее губы, щеки, глаза, уши, шею. Ее бедра ритмично задвигались, слегка ударяясь о его тело. Вулф вошел в нее, и тогда она охнула снова, на этот раз сильнее, издав под конец восторженный стон.

Он вошел в нее резко вверх. Ее босые ступни уже не касались пола. Она обвила ногами его бедра и с плотно закрытыми глазами откликалась на его ритмичное шумное дыхание.

Стиви ощутила пробегающую по ее телу волну восторга. Она глубоко вдыхала запах душистого мыла, которое сама положила в ванной, и щекочущего ноздри талька. Но сквозь эти запахи пробивался его собственный аромат – сильный, густой, эротичный, – который все усиливался и, казалось, обволакивал ее.

От этого чувство наслаждения еще больше возросло, и она задрожала. Ее бедра непроизвольно напряглись, прижимаясь к нему. Она метнулась лицом к его плечу и машинально впилась зубами в толщу его мышц. Это десятикратно усилило удовольствие.

Однако наслаждение каким-то чудом продолжало нарастать. Через секунду она смутно осознала, что все только что испытанное ею было лишь основой, подножием той горы, на которую еще предстояло подняться. И казалось, что этому восхождению не будет конца.

Вулф вдруг по-бычьи нагнул голову в ухватил ртом сначала один ее сосок, затем другой. От этого все тело Стиви молнией пронзила горячая волна экстаза, и она вновь испытала оргазм. Не помня себя, она прижалась к нему с нежностью, страстью и восхищением, и ее опущенные веки мелко дрожали при этом, будто во сие.

У Стиви перехватило дыхание. Близость с Вулфом затмила все вокруг. Она ощущала лишь его крепкую плоть внутри себя, его сильные теплые руки, твердые губы, беспрестанно ласкающие ее.

«Даже если это все, – пронеслось у нее в голове, – я в любом случае никогда не испытывала ничего подобного». Но она чувствовала, что главное еще предстоит. И тут же ощутила, как из самых глубин его существа в нее вошло, пульсируя, нечто темное и таинственное, нечто живое и могучее, что пронзило ее разум и душу так, как пронзил ее тело его орган, вызывая не выразимое словами удовольствие. Она всем телом вытянулась вдоль него, тесно к нему прижалась и начала ритмично раскачиваться из стороны в сторону, пока он не изогнулся еще раз, упоительно увлекая ее за собой, и не застонал так, как она никогда не слышала раньше. И тогда, непроизвольно содрогнувшись, она испытала оргазм в третий раз, чувствуя, как ее охватывает неведомый дотоле восторг.

«ШИЯН КОГАКУ всегда с вами», – напечатал Дэвид Боун. На его женоподобном лице отчетливо был виден грим.

Передвижной видеоэкран размером тринадцать на десять футов медленно катился по запруженным транспортом улицам Шинджюку, одного из районов Токио, снова и снова бесконечно повторяя шестиминутный музыкальный видеоклип с рекламой всевозможных товаров, производимых различными фирмами «Шиян когаку».

Юджи Шиян и Хирото, муж его сестры Казуки, встретились по дороге на работу. Хирото представлял собой в общем-то ничем не примечательного, сутулого мужчину среднего возраста, не красавца и не урода. На нем был тот же самый дешевый мятый костюм, что и три дня назад. Он являлся вице-президентом фирмы «Шиян когаку» и вдобавок к этому имел репутацию блестящего ученого-компьютерщика.

– Как там моя сестра? – осведомился Юджи, когда они вошли в сорокаэтажное белое здание из мрамора и стали, принадлежавшее «Шиян когаку».

– Казуки не изменилась. Все время сердится, – печально отозвался Хирото. – Это болезнь, которая подтачивает ее изнутри. Она уже совсем не та девушка, на которой я женился пятнадцать лет назад.

В этот момент перед глазами Юджи заплясали неестественно яркие разноцветные огни, и тут же произошел быстрый сдвиг в перспективе. С поразительной четкостью он увидел контуры выполняемого им проекта, порядок его реализации от начала до конца. Вся схема развернулась перед ним, словно наблюдаемая с большой высоты местность.

Затем видение исчезло, а цвета окружающих предметов постепенно восстановились до нормальной яркости. Юджи оперся рукой о полированную дверь кабины лифта. С самого начала он не был рад этому дару – видеть то, что не видят другие люди. После первого такого случая, еще в подростковом возрасте, он чувствовал себя очень плохо и до сих пор страшился сопутствующей этому явлению потери ориентации.

– Юджи-сан, что с вами?

– Все в порядке, – отозвался он и, поморгав, увидел, что Хирото стоит уже в кабине лифта лицом к нему и смотрит удивленно и внимательно.

На негнущихся ногах Юджи вошел в лифт. Украшенные чеканной бронзой двери закрылись, и они остались одни в устремившейся вверх кабине.

– Мне надо поговорить с тобой насчет Оракула, – начал Хирото. – Точнее, о твоей идее дать Хане допуск к нему.

– Моей сводной сестре трудно отказать.

– Это ты мне говоришь? Да у меня вся группа свихнулась от ее вопросов о том, что у этой штуки внутри. Ходит слушок, что ты подключил ее к проекту, чтобы внести в него кое-какие изменения.

Уже не в первый раз Юджи ловил себя на мысли о том, что Хирото недолюбливает Хану. То ли от того, что она женщина, то ли потому, что она не высокообразованный специалист с множеством ученых степеней из Токийского университета. Как и большинство его коллег, Хирото был сноб до предела. Когда вставал вопрос о приеме человека в его исследовательскую группу, основным критерием для него, как правило, было не то, как у кандидата в исследователи работают мозги, а что тот окончил.

– Ерунда все это, – соврал Юджи. – Собственно, ты беспокоился и тогда, когда моя мать выдвигала свои предложения.

– Да, именно так. И мне по-прежнему не нравится ее предложение относительно того, чтобы мы использовали в Оракуле человеческие гены и хромосомы... Кто знает, какие будут последствия. Изменения...

– Концепция Оракула настолько нова, что нам надо быть готовыми к переменам, – перебил его Юджи. Он знал, как надо обращаться со своим родственником, крайне консервативным во всем, включая и собственную работу. Хирото часто играл положительную роль в качестве противовеса безудержному гению Юджи, но иногда, как вот теперь, с ним было нелегко. – Давай позволим Оракулу пройтись по всей ДНК, поразмышлять и посмотрим, что из этого выйдет.

– Он придет к определенным основополагающим решениям, – бесстрастно заметил Хирото. – Никто еще пока не знает, можно ли это считать мышлением.

«Я-то знаю», – сказал про себя Юджи. В этот момент лифт остановился, двери открылись и они оказались на верхнем – третьем – этаже, где сидело руководство фирмы.