Голос сердца - Лэннинг Салли. Страница 7
— Пожалуй, стоит… Встретимся после обеда, Агнес.
— Мне понравился ваш кузен, — сказала она, взглянув на Гаролда. — Кстати, ваша подруга оставила на вас следы помады.
— Да, Филип — хороший парень, хотя никогда не станет заниматься ничем иным, кроме своей геологии, за которую платят всего ничего.
— А мне он показался счастливым человеком, — холодно возразила Агнес.
— Да у него и гроша за душой не найдется.
— Давай договоримся раз и навсегда, Гаролд, — заявила Агнес. — Я вижу, что ты просто одержим деньгами. Так вот, запомни: мне не нужен ни один пенс, который принадлежит тебе.
Гаролд выудил из кармана белоснежный платок.
— Раз уж мы перешли на «ты», то не вытрешь ли помаду?
В первую секунду Агнес хотела отказаться, но по блеску в темно-синих глазах поняла, что в таком случае он сочтет ее трусихой. Поэтому взяла платок и аккуратно стерла оранжевое пятнышко, оставленное тетей Флоренс, и бледно-розовое, оставленное Норой.
Гаролд молча смотрел на нее. Когда она закончила, заметил:
— А твоей помады на мне нет.
— И не будет.
— Жаль.
Он взял платок у Агнес, нежно сжал ее пальцы и, поднеся к губам, медленно поцеловал их все по очереди. Агнес показалось, что ее сердце остановилось. Жар его губ сжег все преграды, столь искусно ею возведенные.
И подобно дикому зверю, бросающемуся из засады, желание охватило ее. Агнес машинально выпустила букет из рук, чтобы дотронуться до его черных волос, которые, как она и ожидала, оказались густыми и шелковистыми. Окружающий мир поблек, оставив ее наедине с Гаролдом: соблазненная и соблазнитель!
Он выпрямился, отпустил ее руку и холодно произнес:
— Увы, ты такая же, как и все остальные… И я совершенно не удивлен.
Агнес словно ударили по лицу. Чувствуя, что краснеет от бессильной ярости, она прошипела:
— Ты просто играл, да?
Такая игра называется месть, подумал Гаролд мрачно.
— Так же как и ты, надев платье.
Агнес не могла это отрицать. Действительно, она выбрала именно это платье из желания поразить его.
— Что же, счет сравнялся, — сказала она. — Один — один. Но эта игра мне надоела, Гаролд. Пора оставить ее.
— Это ты так думаешь.
— Ты уже занят. Нора дала это ясно понять.
— Я не принадлежу ни одной женщине, — произнес он с ударением.
— Гаролд, половина гостей смотрит на нас, другая пытается расслышать наши слова. А мне просто жизненно необходимы — и чем скорее, тем лучше, — как минимум три бокала шампанского.
— В таком случае, вернемся к нашему разговору позже.
— Нам не к чему возвращаться!
Но Гаролд уже привлек внимание ближайшего официанта, взял с серебряного подноса два бокала и протянул один из них ей.
— Рад приветствовать тебя в нашей семье, Агнес.
Шампанское было ледяным. Взяв бокал и бросив взгляд вокруг, Агнес негромко ответила:
— Катись к черту, Гаролд.
Он коротко рассмеялся.
— Женская откровенность, милая Агнес, неразрывно связана с количеством денег на счету мужчины.
На этот раз настал черед Агнес смеяться.
— Все женщины охотятся за деньгами… Бог мой, какая банальность! «Эванс инкорпорэйтед» мог бы выдать что-нибудь пооригинальнее.
— Если ты знала, что я «Эванс инкорпорэйтед», — резко спросил Гаролд, — зачем спросила, не работаю ли я в конюшнях?
— По очень простой причине: в тот момент я об этом и не подозревала.
— И когда же ты узнала?
— Мне сказала об этом мать, когда ты ушел.
— После чего ты надела это, скажем так, нескромное платье. Все ясно.
— Я надела его, — бросила Агнес, — потому что ты показался мне самым грубым и самовлюбленным болваном, которого я когда-либо встречала, и мне хотелось тебя хоть как-то задеть! Хоть как-то. Твоя самоуверенность невыносима!
— Может, тетя Флоренс права: я встретил себе ровню.
Агнес сделала большой глоток шампанского, чихнула, когда пузырьки ударили в нос, и высокомерно заявила:
— Моя самоуверенность по сравнению с твоей — как песчинка рядом с валуном… А теперь извини, есть вещи поинтереснее, чем обмениваться с тобой оскорблениями.
И тут Агнес наступила прямехонько на свой букет. Взглянув, не смеется ли он над ней, она в сердцах воскликнула:
— Ты был прав в одном, Гаролд Эванс: лучше бы я опоздала на самолет!
Она наклонилась, подняла многострадальные орхидеи и направилась к матери, каждой клеточкой ощущая взгляд Гаролда.
Она поговорила ни о чем с изрядным количеством гостей, пока всех не позвали под навес, украшенный гирляндами живых цветов, где стоял накрытый стол. Камерный оркестр играл Моцарта. Агнес конечно же посадили во главе стола, причем, к ее досаде, между Марком и его сыночком. А со стороны матери сидел муж тети Флоренс, тот самый, с варикозным расширением вен.
Агнес деланно улыбнулась Марку, который отодвинул ей стул, и села. Перед ней поставили тарелку моллюсков, запеченных в тесте. Торопливо сунув загубленный букет под стол, она уставилась на них.
Сильные пальцы обхватили ее локоть, и Гаролд ровным тоном произнес:
— Ты в порядке?
Агнес подняла на него глаза, пробормотав:
— Да… Просто я не помню, когда и где ела по-человечески в последний раз. Кажется, это было вчера и в Кувейте.
Гаролд взял булочку из ближайшей корзинки, разломил и протянул ей кусок. Хлеб был теплым и ароматным.
— Спасибо, — сказала Агнес довольно нелюбезно.
А он уже подозвал ближайшего официанта. Тот убрал моллюсков и поставил перед Агнес чашку прозрачного бульона.
— Поешь, — предложил Гаролд. — Порой бульон творит чудеса.
Агнес взглянула на хрупкую фарфоровую пиалу, и ее сердце часто забилось.
— Ты получаешь все, что захочешь. С легкостью.
— Ешь суп.
— Главное, чтобы ты не захотел меня…
— Делай, что сказано, Агнес.
— Все, что тебе не нравится, ты пропускаешь мимо ушей, так ведь? — И Агнес зачерпнула ложку бульона. Тот был очень вкусным. — Некоторых женщин нельзя купить, неужели ты не понял?
— Нельзя… если они хотят большего. — Гаролд криво улыбнулся. — К примеру, развод — дело прибыльное.
Агнес зачерпнула еще бульону.
— Какой же ты подлый.
— Я так не считаю. За свои тридцать восемь лет я узнал о жизни немало. У каждой женщины есть цена, просто порой она неоправданно высока. — Гаролд подцепил моллюска.
— Дело в том, что ты все меряешь на деньги. — Агнес вспомнила о Хьюго и Карле и добавила резче, чем собиралась: — Но ты зря считаешь, что слово «цена» обязательно подразумевает деньги. Иногда это бывают чувства…
— Все же ты не отличаешься от других. А я уж было подумал…
Агнес холодно улыбнулась Гаролду.
— Ты понимаешь, что только что сделал мне комплимент?
Он неохотно улыбнулся в ответ.
— Солидарность со своим полом? Быстро соображаешь, ничего не скажешь.
— Бог мой, второй комплимент! Осторожнее, Гаролд, ты добреешь на глазах.
— Отлично, значит, тебе понравится, когда я тебя поцелую.
Агнес аккуратно опустила ложку в пиалу.
— Пытаешься заставить Нору ревновать? Ты этого добиваешься?
— Нора тут ни при чем! — отрезал Гаролд.
— Выходит, ты ценишь верность не больше чувств, — заметила Агнес.
— Дорогая, — вмешалась Тереза, — тебе не понравились моллюски?
Чувствуя, как зарделись щеки, Агнес торопливо сказала:
— Не после шампанского, мама.
— Мы с Марком только что говорили о том, как хорошо бы было, если бы в «Максвелл-холле» появились внуки… — произнесла Тереза многозначительно; такт никогда не входил в число ее достоинств.
— Э-э-э… правда? — слабым голосом отозвалась Агнес.
— И было бы замечательно, если бы ты подыскала другую работу, дорогая. Гаролд, она почти никогда не бывает дома. Как можно влюбиться, если все время проводишь в разных там Африках и Новых Зеландиях?
— Мама, я никогда не была в Африке.
— Не воспринимай все буквально. Ты прекрасно поняла, что я имею в виду.
— Но мне нравится моя работа, — возразила Агнес. — И если суждено влюбиться, почему бы этому не случиться на Мадагаскаре?