Цзян - ван Ластбадер Эрик. Страница 27

Но в это утро, выходя из черного лимузина, который доставил ее с военного аэродрома в Симферополе, она чертыхнулась в адрес переменчивой крымской погоды.

Шел дождь, частый как гребешок. Свинцовое небо придавило дома, кажущиеся смазанными и обесцвеченными сквозь серую дождевую муть. Все в доме казалось холодным и влажным на ощупь: атмосфера затхлой сырости, словно здесь сто лет не жили люди.

Она распахнула все окна несмотря на дождь и попросила принести в гостиную электрический камин и включить его на полную мощность, чтобы хоть немного подсушить воздух. Затем вышла на широкую, застекленную веранду, обращенную к морю.

Дождь и ветер исхлестали воду до безобразия, превратив ее в пенистый бульон. Море тоже стало серым, по цвету совершенно неотличимым от неба. Там, за горизонтом, примерно в трехстах милях к югу, лежала Турция. Когда Даниэла смотрела в ту сторону, она заметила чайку, летящую как-то боком под проливным дождем. Птица издала пронзительный крик и нырнула вниз: хищно изогнув гребень, волна сделала в ее сторону выпад. Птица немедленно взмыла вверх и исчезла в серой мгле, которую с большой натяжкой можно было назвать небом. Генерал Воркута смотрела ей вслед, уверенная, что видела, как птица вздрогнула всем телом, когда к ней приближалась холодная, вся в белой пене, волна.

— Товарищ генерал!

Даниэла обернулась.

В распахнутой двери она увидела генерала Карпова. На нем был армейский, серый с красной окантовкой, мундир, который он обычно надевал, приезжая на отдых. У него был очень представительный, властный вид. Стоя посредине плохо освещенной гостиной, он, казалось, заполнял ее всю собой.

— Рад тебя видеть здесь, Данюшка.

По его каменным губам прошла трещина улыбки. Протянув руку вперед, он шагнул к ней...

В 1971 году Даниэла работала в Отделе "С" — важном подразделении Первого главного управления, занимающемся вербовкой и обучением нелегалов для внедрения их в разные сферы жизни западных стран. Она отвечала за так называемых «Оборотней» — службу, ответственную за обеспечение надежного прикрытия агентов.

В том году Олег Лялин, сотрудник Отдела "В", занимавшегося диверсиями и убийствами и недавно слившегося с Отделом "С", вошел в сговор с западными спецслужбами и, находясь в командировке в Лондоне, внезапно исчез вместе с важными документами и обширными сведениями о самых разным темных делах КГБ. На площади Дзержинского очень переживали этот удар, а несколько месяцев спустя Даниэла обнаружила некоторые факты, на вид незначительные, но весьма любопытные, и начала копать глубже.

Только она, руководитель «оборотней», специалист по части распространения разного рода дезинформации, могла обнаружить эти факты. Три недели упорной работы — и она положила на стол генерала Карпова, который тогда был начальником Отдела "С", внушительное досье, содержащее неопровержимые улики.

Основываясь на этих данных, Карпов начал действовать быстро и решительно. Дело было в том, что Даниэла обнаружила, что Лялин стал тайным агентом Британской разведки еще за два года до того, как дезертировал.

Типично советская параноидальная ксенофобия захлестнула Отдел "С". Первыми под топор попали высокопоставленные сотрудники Отдела "В", которых или по быстрому расстреляли после допросов с пристрастием под беспощадным оком высоковольтной лампы, или разжаловали и отправили на преподавательскую работу в Высшую школу КГБ.

Товарищ Карпов каленым железом выжег крамолу в Отделе "В" и за свои героические заслуги получил еще одну звезду на погоны и был назначен руководителем Первого главного управления.

Конечно, вся слава раскрытия шпионского гнезда, птенцом которого был Лялин, досталась Карпову. Но он не забыл, от кого получил эту информацию. При первой же возможности он перевел Воркуту на полковничью должность во вновь сформированный Восьмой отдел, созданный взамен ликвидированного Отдела "В".

И не только благодарность двигала Карповым. И даже не только объективная оценка ее недюжинных способностей. Его влекло к ней как к женщине с того самого момента, как он впервые увидел ее на одном из совещаний. Ей тогда было только девятнадцать лет, и один из его офицеров отозвался о ней, как об очень толковой сотруднице Службы активных мероприятий (этим хитрым термином у них тогда называлась дезинформация), которая разрабатывала несколько весьма остроумных шифров.

Она покорила его своей копной белокурых волос, холодноватым взглядом серых глаз, с которым были явно не в ладу нежные, чувственные губы. До этого времени Карпов, женатый уже лет тридцать, никогда не подумывал о том, чтобы завести любовницу. Даниэла Воркута заставила его усомниться в своей непоколебимой «моральной устойчивости». Тем не менее, он был достаточно опытным «службистом», чтобы позволить элементарному половому влечению разрушить его карьеру. Как и у большинства людей его поколения, у него «общественное» всегда доминировало над «личным».

Время от времени он поручал одному из своих помощников справиться насчет того, как идет ее служба. Его поставили в известность, когда Даниэлу посылали в загранкомандировку с заданием подбирать агентурные кадры для Первого главного управления. У нее было достаточно способностей и инициативы, чтобы продвигаться по службе без посторонней помощи, но генерал считал не лишним то там замолвить за нее словечко, то здесь, строя ее карьеру в соответствии со своими собственными интересами. Хотя ни он сам, ни тем более она не сознавали этого, он воспитывал ее, формируя ее личность по своему образу и подобию. Ему очень понравилось, как ловко она вывела на чистую воду прощелыг, затесавшихся в органы. Она была настоящий кремень, и это радовало его сердце.

Решительность, с которой Даниэла действовала по отношению к изменникам, позволила ему выдвинуть ее на ответственную должность в Восьмом отделе — фактически на должность заместителя начальника. И, что самое главное, Карпов постарался, чтобы ее боссом оказался человек, который заведомо не справится с работой.

Таким образом, вроде бы и без его помощи, через восемнадцать месяцев полковник Воркута оказалась естественной кандидатурой на вакантную должность начальника Восьмого отдела. Все приличия были соблюдены, и ни у кого не могло создаться впечатления, что Даниэлу кто-то «проталкивает»: она не перепрыгнула ни через одну из ступенек служебной лестницы. Политбюро всегда подозрительно относилось к фланговым маршам аппаратчиков, и Карпов не хотел привлекать к своей протеже лишнего внимания.

Соответственно, он вызвал ее к себе в кабинет в одно прекрасное утро и раскрыл ей свои планы. Она возглавляет Восьмой отдел. Естественно, это только начало.

Если...

Генерал долго ждал. И теперь, полностью в соответствии с интересами его собственной карьеры, у него появилась возможность. И он был намерен воспользоваться ей.

Даниэла отказалась.

Чем больше она противилась, тем больше воспламенялся генерал. Она казалась ему дикой кобылицей потрясающей красоты и стати. Бродя взглядом между этими холодными серыми глазами и этими нежными чувственными губами, он чувствовал, что ему просто необходимо укротить ее. К своему собственному удивлению он обнаружил, что никогда и ничего в жизни так еще не желал. Он обнаружил, что не может думать ни о чем другом. Для человека с его положением это могло обернуться катастрофой.

Она должна быть моею, -думал он. Должна.

Конечно, он мог надавить на нее по службе и вынудить уступить хоть сейчас. Но он понимал, что очень скоро ему бы самому было противно пользоваться полученной таким образом благосклонностью. Он знал, что Даниэла слишком дорога ему, чтобы рискнуть пойти на такой опрометчивый шаг.

Он хотел, чтобы она сказала свое «да» по своей собственной воле.

В тот день он, отменив все свои дела, отправился домой, прихватив с собой ее досье. Жена его тогда была в Риге, куда она направилась навестить свою сестру. Так что дом был весь в его распоряжении.