Завоеватель сердец - Хейер Джорджетт. Страница 14

– Что ж, тогда вот мой ответ, – сказал Вильгельм. – Я спасаюсь бегством. Вы хотите остановить меня?

– Да, милорд, ровно настолько, насколько понадобится, чтобы вы подкрепились и пересели на свежего коня, – не раздумывая, ответил Хуберт. – Входите же и ничего не бойтесь! Если здесь вас догонят враги, я буду защищать замок до последнего солдата.

Они въехали по мосту во внутренний двор замка и соскользнули с седел наземь. Старый Хуберт де Ри громкими криками сзывал своих людей; двоих усталых мужчин он незамедлительно провел в главную залу, и вскоре вокруг уже суетились слуги. Один принес одежду герцогу, другой опустился перед ним на колени, застегивая поножи поверх его штанов, третий притащил таз с водой, дабы Вильгельм мог умыть лицо, четвертый стоял наготове с салфеткой, а последний держал в руках рог, доверху наполненный французским вином. Пока слуги одевали его, герцог, глядя поверх их голов, разговаривал с Хубертом, вкратце пересказывая ему события в Валони. В самый разгар его повествования в залу вошли трое молодых людей, долговязых и со строгим выражением на юных лицах; каждый опустился перед герцогом на колено, когда отец гордо перечислял их имена сеньору.

– Смотрите, это ваш господин и повелитель! – наставлял он сыновей. – Вы будете сопровождать его. Во что бы то ни стало, даже ценой собственной жизни, должны доставить его целым и невредимым в Фалез.

– Ручаемся головой, отец, – глубоким уверенным голосом ответил старший из сыновей и вложил свои руки в ладони герцога.

Наконец они выехали в Фалез, предоставив Хуберту сбить их преследователей со следа. А он проделал это настолько ловко, сохраняя простодушный и бесхитростный вид, что даже через час безумной скачки, голодная орава, прощаясь с ним, пребывала в твердой уверенности, что Хуберт остается их доброжелателем, и без возражений последовала по указанному им пути.

В Фалезе герцог задержался всего на одну ночь. Город являл собой дружественный оплот в самом сердце враждебной территории, новости доходили сюда достаточно быстро. Все земли к западу от Дивы охватило открытое восстание под предводительством Нееля де Сен-Совера и Ранульфа, виконта Бессена, а в Байе сын графа Раймонда Бургундского, Ги, был провозглашен истинным правителем Нормандии по праву наследования своей матери, Алисии, дочери герцога Ричарда II. Он даже успел огласить собственный манифест, в котором обвинял Вильгельма в низком рождении, а также неспособности управлять страной. Услышав об этом, Вильгельм лишь оскалился и тотчас же поехал в Руан в сопровождении личной охраны.

Столица встретила его с подобающей лояльностью. Герцога помпезно приветствовали его дядья, Гийом, граф Арк, и Можер, архиепископ Руана, выехавшие ему навстречу при полном параде во главе верных вассалов. Полной противоположностью этой роскошной кавалькаде выглядел молодой человек в простой тунике с развевающейся мантией за плечами, который резко осадил своего коня, отчего тот привстал на дыбы, и сдержанно ответил на приветствия полусотни мужчин. Остановился он во дворце епископа и в тот же вечер устроил военный совет со своими дядьями: Гийомом, обыкновенно недолюбливавшим его, но сейчас настроенным вполне лояльно, и Можером, вкрадчивым, скользким типом, который, сложив пальцы домиком, в задумчивом молчании любовался их белизной.

Милорд епископ жил на широкую ногу, потому оказал племяннику поистине королевские почести. Вильгельм лишь выразительно приподнял брови при виде золотой посуды и дорогих гобеленов, но ничего не сказал. А Рауль, отправившийся побродить по просторному дворцу, случайно наткнулся на прелестную даму в шелках и драгоценностях, однако тоже предпочел держать язык за зубами.

На совете было решено, что герцогу следует немедленно ехать ко двору короля Генриха, пребывавшему в Пуасси, и там просить у него помощи против мятежников.

Графу Арку план не понравился, и он с жаром принялся вспоминать прошлые обиды.

– Allancz al roy? – вскричал он. – Отправиться к королю? Клянусь честью, мы что, забыли, как Генрих захватил Тийер? На вашем месте я бы ни за что не стал доверять Французскому Лису!

Но Можер, лишь улыбнувшись в ответ, со спокойной уверенностью заявил:

– Это привяжет его к нам. Он не посмеет отказать.

– Я тоже так думаю, – согласился герцог. Его глубокий голос прозвучал разительным диссонансом к притворным речам Можера. – Я не стану держать камень за пазухой на своего сюзерена.

Уже следующим утром Вильгельм отправился в путь в сопровождении личной охраны, по обыкновению выбрав кратчайший маршрут к французской границе. Рыцари выбивались из сил, но боготворили его. Наконец кавалькада усталых, однако гордых всадников прибыла в Пуасси и остановилась перед подъемным мостом. Вперед выехал герольд, который чистым, звонким, словно звук сигнального рожка, голосом прокричал:

– Вильгельм, милостью Божией герцог Нормандии, просит аудиенции у Его Христианнейшего Величества Генриха, короля Франции!

Пуасси ошеломленно замер; отряд герцога еще втягивался во внутренний двор, а слуги уже помчались предупредить советников короля о появлении столь неожиданного гостя. Через некоторое время после прибытия Вильгельма провели к королю. Он вошел широким шагом, в сопровождении милордов Арка, Гурнея и Монфора, а также трех рыцарей, среди которых был и Рауль, затем остановился перед королем, сидящим на троне в окружении своих сановников.

Вильгельм окинул залу ястребиным взором. Выйдя на ее середину, он чопорно преклонил колено, глядя прямо в лицо королю.

Генрих встал с трона и спустился с возвышения, протягивая к нему руки. На его тонких губах змеилась кривая улыбка.

– Дорогой кузен, мы рады приветствовать вас. – Подняв герцога, он обнял его. – Вы прибыли в такой спешке, что ваше появление стало для нас полной неожиданностью, – сказал Генрих, глядя на Вильгельма из-под полуопущенных век.

– Сир, мое положение столь же отчаянно, как и моя спешка, – ответил Вильгельм, переходя прямо к сути дела, что явно пришлось не по вкусу французу. – Я прибыл для того, чтобы заручиться помощью Франции в делах моего герцогства.

Генрих метнул быстрый взгляд на Эда, своего брата, но тут же вновь прикрыл глаза тяжелыми веками и негромко поинтересовался:

– И что же это за отчаянная нужда, кузен?

Вильгельм вкратце пересказал ему свои злоключения, а закончив, скрестил руки на груди и застыл в ожидании ответа короля, не сводя взгляда с его непроницаемого лица.

Французские сановники принялись перешептываться, исподтишка поглядывая на статную фигуру, стоявшую перед Его Величеством. Вильгельм возвышался над королем на добрых полголовы, а телосложением буквально подавлял его, отчего Генрих по сравнению с ним казался карликом. Одет герцог был очень просто – в тунику, отороченную золотой нитью, на боку у него висел меч, а с плеч до пола ниспадала мантия. Могучие запястья украшали массивные золотые браслеты, а накидку на плече перехватывала застежка с крупным драгоценным камнем. Голова его оставалась непокрытой, поэтому его сильное, загорелое лицо было открыто для взглядов всех присутствующих. Он стоял, выпрямившись и не шевелясь, но при том его поза оставалась спокойной и непринужденной.

Генрих несколько мгновений рассеянно теребил кружева на своем богатом платье.

– Нам нужно поговорить об этом подробнее, кузен, – изрек он наконец. – После обеда вы составите мне компанию.

По окончании совета, длившегося весь день в зале для аудиенций на втором этаже, было решено: Генрих вторгнется в Нормандию во главе французской армии, в назначенный день встретившись с Вильгельмом, который приведет с собой столько войск, сколько сможет собрать. Герцог подчинил короля Франции своей воле, заразил французскую знать собственными энергией и верой, и Генрих вдруг обнаружил, что кузен легко склонил членов совета на свою сторону, включая его самого, поскольку сейчас воевать Его Величеству не очень-то и хотелось.

На следующий день герцог отбыл столь же неожиданно, как и появился. Король наблюдал за его отъездом из окна, задумчиво поглаживая оттопыренную верхнюю губу. Стоявший рядом брат короля Эд со смешком воскликнул: