Эффект Грэхема (ЛП) - Кеннеди Эль. Страница 51

— Да, сделай это. Дай мне посмотреть.

Он меняет позу, поднимаясь на колени. И хотя мне не хватает тепла его груди на своей, нет ничего горячее, чем видеть его внутри меня, когда он смотрит на меня сверху вниз.

— Сделай это, — призывает он. — Покажи мне.

Я кладу руку себе между ног. Медленно провожу подушечками пальцев по набухшему пучку нервов, который, черт возьми, почти готов взорваться.

Его руки обвиваются вокруг передней части моих бедер, когда его бедра сгибаются и отступают. Он смотрит, как он трахает меня. Смотрит, как я прикасаюсь к себе.

— Так ты кончаешь, когда одна?

Я киваю.

— Только клитор? Без пальцев?

— Не всегда.

— Что, если я как-нибудь приду и помогу тебе? Буду трахать тебя своими пальцами, пока ты уделишь время клитору.

— А как же...? — Становится трудно дышать. — Почему не своим членом?

— И им тоже. Я отдам тебе любую часть себя, какую ты захочешь. Если это доставит тебе удовольствие, бери что угодно.

— Мне нравится этот Райдер, — говорю я, постанывая, когда он скользит вперед. — Райдер, который так разговаривает. Мне нравятся эти слова.

Слабо улыбаясь, он отводит бедра назад, затем снова входит в меня. Каждый раз, когда он это делает, он задевает сладкое местечко глубоко внутри, подводя меня все ближе и ближе к краю.

Эта позиция обеспечивает нам обоим прекрасный обзор его члена, скользящего в меня и обратно.

— Ты так хорошо меня принимаешь, — говорит он с одобрением.

Нарастающая во мне настойчивость становится невыносимой. Я приподнимаю бедра, прижимаясь к нему.

— Ты заставишь меня кончить, если продолжишь так делать, — предупреждает он.

Я улыбаюсь ему.

— Это угроза?

На этих словах он наклоняется вперед, его тело снова полностью накрывает мое, а бедра двигаются быстрее. Смена угла — это именно то, что мне нужно, чтобы обрести блаженство. Когда его таз восхитительно трется о мой клитор, а член погружается глубоко, оргазм зарождается в моей сердцевине и воспламеняет все мое тело.

— О Боже мой, Райдер, не останавливайся, — умоляю я, впиваясь ногтями в его спину и содрогаясь от облегчения.

Он не отстает, хрипло постанывая мне в шею. Его толчки становятся все более и более беспорядочными, пока он, наконец, не входит глубоко и не начинает дрожать, кончая.

Я почти уверена, что у меня только что был лучший секс за всю мою жизнь.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

РАЙДЕР

Маленький грязный секрет

Я почти уверен, что у меня только что был лучший секс за всю мою жизнь.

Моему сердцебиению требуется некоторое время, чтобы прийти в норму. Джиджи свернулась калачиком рядом со мной. Ее пальцы танцуют по моей груди, небрежно поглаживая. Задержав дыхание, я накрываю ее руку своей, переплетая наши пальцы вместе. Это не стандартный прием в моем наборе. На самом деле, обычно я избегаю его любой ценой. Но это приятно, поэтому я не задаюсь вопросом, зачем это сделал.

Я жду, когда она заговорит. Начнет задавать вопросы. По моему опыту, именно в этот момент женщины хотят поговорить. Когда дофамин все еще циркулирует в их крови, все эти приятные эмоции переполняют их организм.

Но Джиджи ничего не говорит.

— Тебя что-то беспокоит? — Грубо спрашиваю я.

Гребаный ад.

Я начал разговор.

По собственной воле.

Что происходит и как мне это остановить? Почему я не могу это остановить? Мне никогда не было интересно копаться глубже в девушках в моей постели, но мне вроде как не терпится заглянуть в голову Джиджи.

— Просто думаю об этой истории со сборной США, — признается она. Ее кончики пальцев играют с костяшками моих пальцев. — Мой отец предложил поговорить с главным тренером и замолвить словечко.

— Я полагаю, ты сказала нет.

Я чувствую, как напрягается ее тело.

— Естественно.

Чем больше я узнаю ее, тем очевиднее становится, что она отчаянно пытается отделиться от своего отца. Отстаивать свои собственные заслуги.

Мгновение спустя она расслабляется.

— Извини. Это прозвучало резко. Просто... — Ее вздох согревает мою грудь. — Тот комментарий о кумовстве, который ты отпустил не так давно, теперь постоянно у меня в голове. Он съедает меня живьем.

Меня мучает чувство вины.

— Прости. Мне не следовало этого говорить.

— Я всегда этого боялась. Думаю, ты просто заставил меня посмотреть правде в глаза. И я ненавижу это.

— Да, я тебя понимаю. Смотреть правде в глаза — отстой.

Она поднимает голову, чтобы улыбнуться мне. Но юмор длится недолго. Она ложится назад, ее мягкие волосы касаются моего подбородка.

— Мне также неприятно, что я вообще нахожусь в таком положении. Я ненавижу задаваться вопросом, не намеренно ли Брэд Фэрли лишает меня этой возможности. Люди продолжают говорить мне, какой он хороший тренер. Беспристрастный. Я хочу верить, что он так критиковал меня, потому что искренне хочет, чтобы я улучшила свою игру, а не потому, что пытается не допустить меня до сборной.

Мой лоб морщится.

— Зачем ему это делать?

— У меня есть история с его дочерью. В детстве мы были лучшими подругами.

Когда пальцы Джиджи напрягаются, я медленно разжимаю их, прижимая ее ладонь к своей груди.

— Вы поссорились или что-то в этом роде? — Спрашиваю я.

— Можно и так сказать. Она связалась с моим братом в выпускном классе, даже после того, как я предупредила ее, что Уайатт не собирается связывать себя обязательствами. Он не хотел заводить девушку. И до сих пор не хочет, спустя три года. Но Эмма сделала ту бредовую девчачью штуку, когда они притворяются, что согласны на отношения без обязательств. Или, может быть, это не бред — может быть, они действительно убеждают себя в этом, но потом пару раз занимаются сексом и начинают планировать свадьбу. В любом случае, Уайатт ушел, как только она попыталась добиться от него обязательств, и она выжгла ему задницу. Распространяла слухи о нем в школе. Рассказывала людям, каким ужасным он был.

Печаль и презрение смешиваются в ее голосе.

— Мы с Эммой были неразлучны со второго класса, и она поднесла спичку к нашей дружбе и подожгла ее. Распространяла слухи и обо мне тоже. Выкладывала в Сеть действительно постыдные вещи, то, что я говорила ей по секрету; скриншоты старых чатов, где я призналась, что мой парень Адам не так уж хорош в постели.

— Черт возьми, — поражаюсь я. Девушки действительно овладели искусством ведения войны в социальных сетях.

— И тогда Адам порвал со мной. И конечно же, начал встречаться с Эммой. Все наши общие друзья отдалились от нее, потому что увидели ее отвратительную сторону. Она начала комментировать посты других людей с язвительными комментариями обо мне, Уайатте и всех, кто ее кинул. Или выкладывать свою собственную пассивно-агрессивную чушь. — Теперь ее голос становится тверже. Сердитым. — Честно говоря, все это дерьмо было незначительным. Детским. Меня не волнует, что она пыталась заставить меня выбирать между ней и Уайаттом. Или что она оклеветала меня потом. Украла моего парня. Дело в том, что у нее хватило наглости попытаться причинить боль моей маме.

— Как она это сделала? — Я переворачиваюсь на бок, чтобы видеть ее лицо. Ее серые глаза горят.

— Это было через пару месяцев после окончания школы. Моя мама была за городом, записывала альбом с каким-то исполнителем, не помню с кем. А Уайатт только что отправился в поездку с друзьями. Так что мы с папой тем летом были сами по себе.

Я не уверен, к чему это приведет, но звучит не очень хорошо.

— Эмма позвонила мне под предлогом, что хочет наладить нашу дружбу. И из-за нашей истории я согласилась выслушать ее. Но на той неделе я помогала с детским хоккейным лагерем и освобождалась только вечером. Кажется, я упомянула по телефону, что в доме были только мы с папой, хотя и не помню, как это получилось. Я сказала ей зайти позже, если она все еще хочет поговорить. — Джиджи изумленно смеется. — Вместо этого эта девушка появляется в моем доме, когда я в лагере, и пробирается внутрь, используя запасной ключ. Потом она раздевается, ложится на кровать моих родителей и пытается соблазнить моего отца, когда он входит.