Физрук-8: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович. Страница 24

Пока еще нет. Хотелось бы заслушать и других заинтересованных лиц. Например, Третьяковского. Уж он-то должен знать. Да и с гражданкой Шульц-Эглите не мешает поговорить. Ведь она связана с доцентом Цыпкиным. Я не верю, что девчата исчезли сами. Вот так взяли и ушли! И растворились в тумане! Скорее всего, их исчезновение дело рук госбезопасности. Не даром же родителей девчонок распихали по разным городам! Видать, не столько для того, чтобы они не предали огласке сам факт исчезновения своих детей, сколько, чтобы не разболтали, как именно они «исчезли».

Как бы то ни было, с этим вопросом надо разобраться раньше, чем станет поздно. И тянуть не стоит. Я перегнулся через спинку сиденья, потрепал по плечу спящую завучиху из школы №19. Она вздрогнула, открыла глаза, села. Посмотрела на меня недоуменно. Принялась лихорадочно поправлять растрепанную одежду. Затем открыла сумочку, покопалась в ней, вытащила кошелек, вынула трояк и протянула мне. Похоже, Леди Винтер приняла меня за таксиста.

— Роза Марковна, — сказал я, — вы забыли?.. Я не таксист, а ваш коллега, учитель физкультуры из двадцать второй школы.

— Ох, простите, Александр Сергеевич, — пролепетала она. — Кажется, я хватила лишку… Башка трещит… Мы куда-то едем?

— Приехали уже. Мы во дворе вашего дома.

— Спасибо, что подвезли… Я пойду. До свидания!

— До свидания!

Роза Марковна отворила дверцу и выбралась из салона. В зеркало заднего вида я наблюдал, как она, гордо распрямившись, шагает к своему подъезду. Бабки уже заметили ее и вытянули цыплячьи свои шеи. Вот-вот накинутся и заклюют. Леди Винтер, однако, благополучно миновала этот коридор позора и скрылась в темном зеве подъезда. Можно было ехать. Я завел движок и помчался по направлению к пансионату «Загородный». Мне не терпелось получить ответы на мучающие меня вопросы.

Погода начала портиться. Казалось бы, только что на небе не было ни облачка и вот все оно, от горизонта до горизонта, затянуто серой хмарью. Первые капли ударили в лобовое стекло и поползли, оставляя извилистые прозрачные дорожки. Это было красиво, но мешало воспринимать дорогу. Пришлось включить «дворники». Тем более, что за первыми каплями последовали другие, орошая не только лобовое, но и все остальные стекла автомобиля. Я чувствовал себя словно в аквариуме.

Как ни не терпелось мне повидать лжеклассика, я все-таки сбросил скорость. Асфальт стал мокрым. Легко было потерять управление и загреметь в кювет или, что хуже, выскочить на встречку. Что уж точно не входило в мои планы. Дождь сгустил сумрак, хотя до настоящей темноты оставалось еще часов восемь, и я едва не проскочил перекресток с указателем «ПАНСИОНАТ „ЗАГОРОДНЫЙ“ — 2 КМ». Повернув в указанном направлении, я сразу почувствовал что машина пошла ровнее.

Ну да, видно, что в отличие от государственного шоссе, дорога к ведомственному пансионату, гладкая как стекло. Даже ливень над ним присмирел, превратившись в редкий моросящий дождик. Видимость улучшилась и стали различимы тусклая гладь озера на горизонте, темный островок леса на берегу и щедро освещенная группа зданий. Я еще сбросил скорость, хотя был соблазн наоборот — прибавить. И, как выяснилось, правильно сделал. Потому что навстречу мне, едва ли не наперерез выскочила вдруг длинная сутулая фигура в дождевике.

Глава 13

Я притормозил. И незнакомец ленивой, несколько развинченной походкой приблизился к машине. Опустив стекло, я высунулся из окошка, уставился на него.

— Привез? — спросил мужик в дождевике.

— Смотря — чего? — откликнулся я

— Что так долго? — словно не слыша меня пробурчал незнакомец.

— Как смог, так и приехал…

Мужик в дождевике кивнул и вдруг незаметным, скользящим движением что-то выхватил из кармана. Я рефлекторно переключился на заднюю и откатился метров на сто, словно это могло меня спасти от выстрела. Однако предмет в руке человека в дождевике оказался всего лишь фонариком.

— Э-э, а ты кто⁈ — выкрикнул он, уперев мне в лицо луч фонарика.

— Я — Данилов! А ты кто такой, чтобы спрашивать?

— А-а, ну так бы сразу… — протянул тот, снова подходя к машине. — А где этот фраер-водила?

Мне стало забавно. Уж больно характерный лексикон. И я решил ему подыграть.

— Влип твой водила! — произнес я. — Легавые его замели… Нарушил он что-то.

Мужик в дождевике презрительно сплюнул.

— Бегемоты позорные… — процедил он сквозь зубы и тут же оживился. — А ты, значит, угнал тачку?

Стало еще прикольнее и я поддакнул:

— Ну вроде того…

— Фартовый, — хмыкнул мой нежданный собеседник. — Где чалился?

Ну вот, начался вечер воспоминаний.

— Не чалился я, до этого не дошло, — якобы неохотно ответил я.

— Чистым спрыгнул, значит, — несколько разочарованно проговорил он. — А я вот трояк оттрубил…

— Не пофартило…

— Зато теперь живу как у мамани в кладке, — не слишком понятно похвастался бывший сиделец. — Тепло и сыро. И деньгу приличную отстегивают…

— Это за что же?

Многозначительно хмыкнув, мой собеседник пробормотал:

— Много будешь знать, долго будут жрать… Ха-ха-ха… — и отсмеявшись, добавил: — Малость погоди…

И вот тут он меня удивил по крупному. Вынул из кармана миниатюрную рацию, ту самую американскую «уоки-токи», и принялся что-то в нее бормотать. Он даже отошел в сторонку, видимо, для того, чтобы я не слышал. Можно было махнуть рукой и рвануть вперед, но вдруг у этого уголовника ствол в кармане? Вон он как экипирован — и фонарик и рация! Шмальнет и привет! Меня остановило не малодушие, а разумная осторожность. Нельзя сейчас зазря рисковать.

Чтобы продемонстрировать свои мирные намерения, я даже вышел из-за руля. Да и в случае чего, обезоружить этого хмыря так будет сподручнее. Однако обезоружен оказался я сам. Мужик в дождевике закончив разговаривать, спрятал «уоки-токи», вынул из кармана пачку сигарет и зажигалку и попытался закурить. В мою сторону он уже не смотрел. Я хотел было вернуться за руль, как услышал — шлепанье, как почудилось, босых ног. Из дождящей мглы показался мальчик. Не босой, конечно, в резиновых сапогах и тоже в дождевике.

— Здравствуйте! — кинулся он ко мне. — Это вы⁈ Вот здорово!

— Поехали что ли, — приближаясь, пробурчал уголовник. — А то мне остохренело уже здесь торчать…

— Так это — не тот! — откликнулся пацанчик и я понял, что это мой ученик, Тимофей Фирсов.

— Как — не тот⁈ — опешил мужик. — А чё он мне тогда фуфло гонит!

— Да ты особо меня и не спрашивал, — откликнулся я.

— Это товарищ Данилов, наш учитель, — строго сказал Тимка. — А вы — ждите!

Уголовник сразу скис, а пацан, не спрашивая разрешения, полез в салон.

— Слышь, Данилов! — окликнул меня мужик. — Тебя как кличут-то?

— Александром.

— А погоняло?

После некоторой заминки, я ответил:

— Физрук.

— Ха! — выдохнул тот. — А я — Динамо! А как мамка назвала не скажу, не обессудь.

— Ладно, — отмахнулся я. — Перебьюсь.

— Покедова… — осклабился бывший сиделец. — Может, пересекутся еще наши стежки-дорожки.

— Имей в виду, за мною может быть погоня, — сказал я ему.

Сплюнув под ноги, Динамо процедил:

— Легавые сюда не сунутся.

Видать, совсем хреново у него с чувством юмора. Я сел за руль и мы с Фирсовым поехали дальше.

— Что-то я не понял всей этой пантомимы, — сказал я.

— Вы о чем, Сан Сеич? — спросил школяр.

— Ну во-первых, почему ты не в школе?

— Так уроки уже кончились?

Я взглянул на часы и убедился, что он прав.

— Ладно, тогда что ты делаешь здесь?

— Помогаю товарищу Третьяковскому.

— В чем именно?

— Ну-у в разном… Так сразу и не расскажешь…

— Хорошо. Спрошу у самого… — кивнул я. — А что это за тип на дороге? И чего он там дожидается?

— Динамо-то?.. — переспросил Тимка. — Машину ждет.

— Какую?

— Не знаю. Миний Евграфович велели из города прислать.

— А ты здесь причем?