Непростой Путь Про-Героя. Том 3 (СИ) - Русак Александр. Страница 11

Второй вариант. Возможно, это вопрос привычки: где бы он раньше не работал, очевидно, что он привык действовать резко и с позиции силы той организации, к которой раньше принадлежал. Опять же, за год просто не успел перестроиться.

Пожалуй, более вероятная ситуация…

Однако Шинья показал себя как человек, который вполне способен рационально мыслить, делать правильные выводы и строить логические цепочки. И, более того, «готов к компромиссам», как бы погано он их не реализовывал.

Собственно, сперва Киотака показал «новобранцу» в моем лице то, как делать дела «правильно», а потом, встретив упертость, дал возможность набить собственных шишек.

В то же время он не показался мне сильно манипулятивным человеком. Нет, он просто и незатейливо шантажировал меня, постарался «обработать» полезного свидетеля? Союзника? Гражданского?… и заточил его, то есть меня, на сотрудничество. А параллельно предпринял шаги к тому, чтобы ликвидировать угрозу.

В таком случае, на какого-нибудь контрразведчика он не тянет. Те, наверное, куда более тонкие и изящные кукловоды. Видимо, какой-то офицер полиции или там оперативник-«контртеррорист», который потерял веру в людей. Цель оправдывает средства, бей на опережение, и все такое.

В любом случае, это не звучит как поведение тупого солдафона-сержанта. Такой попытался бы меня заставить катить квадратное и закономерно бы фалломорфировал.

Да и за убийство не ратовал бы, я думаю.

Ну и третий, самый неприятный вариант — он такой резкий потому, что верит в то, что САМ обладает достаточной личной силой, чтобы не бояться ни меня, ни Незу, ни всего геройского комьюнити Японии.

Хочется верить в то, что это тоже маловероятно.

Но, тем не менее, многое бы объяснило.

Если подумать, я сам еще месяц назад искренне, хоть и только чуть-чуть, верил в свою исключительность и даже избранность. Ведь не могло же случиться такое чудо, как перерождение в другом мире, само по себе? Причем не просто перерождение, а исполнение мечты всей моей жизни! Это ведь кому-то нужно было… Кто-то меня выбрал, а значит, есть какое-то предназначение, какая-то цель, для которой я был избран.

Хотел я этого или нет, подобные мысли возникали у меня в голове. Вероятно, и у Киотаки тоже.

Впрочем, еще Шинья мог попросту соврать мне про один-единственный год своей жизни в этом мире, в результате чего я застрял в совершенно неверных умозаключениях.

Но и на лгуна он не сильно похож. Опять же, слишком резкий, как серпом по яйцам. Мне-то все равно, они у меня стальные, но…

Ай, все.

Нет смысла изводить себя предположениями. Особенно учитывая, что я еще даже не рассматривал вариант того, что на самом деле он спец высокой пробы и уже завербовал меня — так виртуозно, что я даже этого не понял. Моя задача, в любом случае, остается одна: убедить Киотаку, что Химико «исправляется».

А ведь есть еще сама Тога. Последнюю неделю перед «часом Икс» я меньше ее контролировал, на последние несколько дней и вовсе оставил одну.

Идеальный вариант был бы такой: мы все ее вылечим, Киотака увидит, что «заблудшие овцы» тоже могут вернуться в общество, или к силам добра, или какими там еще категориями он мыслит, я сохраню двух сильных союзников и не нарушу собственное обещание…

Но мы же не в сказке.

Не сказал бы, что спич и посыл Шиньи был как ушат холодной воды, я не отказывался от своих слов или принципов.

Однако с чего я вообще взял, что спасти ее от самой себя — возможно?

Надеяться нужно на лучшее, безусловно. Но готовиться — к худшему.

Откуда я вообще знаю, что моей крови и таблеток достаточно? Вдруг она посчитает, что кровь Мидории, Томуры или любого случайного человека такая же вкусная? А таблетки? С нее станется выплевывать их. Сама же мне говорила, какие они противные…

Потому, чтобы не упустить худшее, мне нужно взять ее под более жесткий контроль.

Тем более что теперь я не могу позволить Химико ошибаться, если хочу сохранить наш хрупкий союз. Не думаю, что мсье мудак шутил по поводу одного повода, ему может хватить дури, во всех смыслах, попытаться ее «ликвидировать».

Мсье мудаку нужно прозвище. Серый? Опер?

Не, Ежиком буду его называть. Потому что он как Ежик в тумане. Колючий, туманом управляет и туману в разговоре со мной напускал.

Последним моментом, который я анализировал, было то, что нас без всякого прикрытия посылают в ночь ехать одних на поезде из одного города в другой. Через неделю после нападения террористической группировки злодеев на защищенный корпус Академии.

Что это? Тонкий расчет? Безалаберность? Авось?

Походу, никто еще не понимает того, насколько все серьезно.

* * *

Собрался (мне повезло, что кто-то — видимо, Шузенчи-сан — привез мою одежду вместе с телефоном), вышел из палаты, пошел в четыреста восемнадцатую.

Постучался, еще постучался, пожал плечами, зашел.

А там… неожиданный ржач, с которого я выпал.

Прежде всего, там не Киотака был, там Бакуго был. А я думал, его раньше выписали… но, видимо, травмы оказались серьезными. Собственно, в случае Ному иначе не бывает.

Во-вторых, Чио использовала на блондине причуду. И вы знаете, в обычной ситуации со взрослыми людьми это бы не создавало сцены — ну касается губами человека и касается, я и про более нелепые активаторы причуды слышал, например, где-то в стране сейчас учится девушка, которая может повышать свой интеллект в зависимости от сорта чая, который пьет. В общем, ситуация штатная, ничего необычного для этого мира.

Однако речь шла о пятнадцатилетнем Кацуки и поцелуях в щечку, и поэтому ситуация была неловкой, психованной и громкой. Несмотря на то, что он уже пять дней тут лежит. А Чио Шузенчи оказалась тем еще троллем, так что я застал последние минуты бесплатного зрелища. Мое появление ситуацию ни разу не улучшило.

Ну и да, я слишком рано пришел.

Когда все процедуры были завершены, снова добрая и добродушная медсестра, которой я начал всерьез опасаться, покинула заведение, а пыхтящий Кацуки попер к выходу — я запоздало вспомнил, что мы с ним, вообще-то, подрались, и отношения у нас далеки от хороших — из соседней палаты выполз Ежик.

Киотака слегка кивнул мне, привалившись к косяку своей палаты со скрещенными руками. Его, видимо, решили задержать в госпитале еще на денек-другой. И поделом.

Я украдкой показал ему фак

Он закатил глаза.

И тоже показал мне фак.

Высокие отношения культурных людей.

* * *

Очевидно, Кацуки тоже умел пользоваться телефоном, поэтому двигал к железнодорожному вокзалу без моих подсказок, а я держался позади шагах в десяти. К этому моменту я уже несколько раз был в Токио, чувствовал себя довольно спокойно, но все равно старался держаться начеку.

Пришли, заимели билеты, стали на перрон в ожидании поезда. Людей, несмотря на поздний час, было много — это ж мегаполис. Однако конкретно нашего поезда почти никто не ждал, и мы стояли в одиночестве.

Никаких проблем с получением или оплатой билетов не возникло: в Японии в принципе масса преференций для студентов, тут тебе и проездной на общественный транспорт, и скидки в магазинах, и в кино можно сходить недорого, и та же медицинская страховка очень дешевая. Это для всех студентов, а мы с блондином не просто какие-то студенты, мы элита поколения. Вроде как. Короче говоря, ехали почти бесплатно.

Я рассеянно раздумывал, где бы найти наушники, как парень все-таки созрел:

— Эй, ты, — обратился Бакуго к воздуху где-то рядом со мной. На меня он не смотрел.

Ками-сама, какой же этот день длинный. Я уже исчерпал весь лимит своего социального взаимодействия с людьми. Ну где этот поезд уже…

— Эй, пид… синеволосый!

Я перевел удивленный взгляд на пацана. Ого. Меня, типа, повысили?

— Да?

По выражению лица Кацуки сложно было понять, о чем он думает, но больше всего он был похож на человека, которому под дулом пистолета приказано сделать что-то ну очень неприятное. Типа съесть гнилое яблоко или залезть рукой в выгребную яму. Или сесть голой задницей на ежа.