Айсберг в джакузи - Луганцева Татьяна Игоревна. Страница 19

— Именно этот вопрос я хотел задать вам,  — сказал Симон Хас.

— К сожалению, я ничем не смогу вам помочь,  — ответила Анна,  — я просто в шоке.

— Все равно вы ее лучше знаете, это же ваша родственница. Преступление было направлено конкретно против нее. Кто мог желать госпоже Коноваловой такой участи?  — спрашивал полицейский.

— Никто!  — уверенно произнесла Анна.  — В том-то и дело, что никто. Клавдия Ивановна  — женщина с трудной судьбой и непростым характером, но чтобы сотворить с ней такое…  — Аня покачала головой.  — Никому она не делала ничего настолько плохого. Сама настрадалась, единственного сына похоронила, вот ко мне привязалась… Я и виновата!  — горько воскликнула Анна.

— Почему?  — спросил заинтересовавшийся признанием девушки Симон.

— Она же в Австрию за мной полетела, вот и получила…

— Она впервые в Австрии?  — уточнил полицейский.

— Конечно! Как и вообще за границей! Это-то и странно. Кому она здесь так насолила, чтобы ее убивать? Я слышала, что обошлось без сексуального насилия, а денег и золота у нее не было…

— У нас есть только одна версия,  — стрельнул в ее сторону глазами Симон.

— Не начинайте снова!  — возразил Эрвин, но полицейский его не слушал.

— Что вы делали сегодня ночью, Анна?  — спросил он официальным тоном.

— Я? Спала.

— Кто-то может это подтвердить?  — спросил господин Хас.

— Немного странный вопрос. Вы видите, палата одноместная, я спала, как ни прискорбно, одна.

— Зачем Анне нападать на Клавдию Ивановну? Она так за нее переживает,  — заступился Ламар.

— Я сама за все отвечу, Эрвин, не беспокойся,  — остановила его Анна.

— Понимаете, работа у меня такая. Кого я еще могу заподозрить?  — словно извиняясь, спросил Симон.  — В Австрии ваша Клавдия Ивановна никого не знает, кому она могла здесь помешать? А вот у вас со свекровью могли быть свои счеты.

— С бывшей свекровью.

— Это неважно! Может, попила она вашей крови в свое время, и с мужем вы расстались не без ее участия.

— Мой муж погиб, а мы с ней не расставались, потому что сдружились и стали как родные… вам, австрийским сухарям, этого не понять…

— Простите. Этот факт мало что меняет. Как говорят знающие люди, «месть  — это блюдо, которое принято подавать холодным».

— То есть, по-вашему, я ждала поездки в Австрию, чтобы здесь расправиться с бывшей свекровью, да еще таким зверским способом?  — начала заводиться Анна.

— Это всего лишь предположение, но оно самое реальное на сегодняшний день. Я думаю, что Эрвин был для вас как свет в окне.

— Ага, «луч света в темном царстве»,  — согласилась Аня.

— Конечно, богатый, красивый австриец… Вы приезжаете сюда в качестве невесты в ожидании чуда и новой жизни. Все идет не совсем гладко, кто-то говорит вам, что вы не пара, вы боитесь, что не понравитесь родственникам жениха и свадьба расстроится. Вы напряжены, но изо всех сил стараетесь произвести хорошее впечатление. И вот в самый ответственный момент появляется человек, которого вы совсем не ожидали, он, как напоминание о прошлой жизни, может все разрушить. Со слов доктора Кларка, ваша Клавдия Ивановна успела со всеми больными переругаться, значит, характер у нее действительно не покладистый. И вы, Анна, испугались, что она может испортить вам жизнь, вашу сказку, новое будущее. Можно найти смягчающее обстоятельство  — в состоянии аффекта вы решаете избавиться от человека, не желающего отпустить вас от себя.

Анна даже заслушалась этой пламенной речью, ее так и подмывало прокричать «Браво!». И зааплодировать, как в театре. Но происходящее не было спектаклем, и похоже, что этот полицейский всерьез думает, что она в состоянии убить свою бывшую свекровь. Видимо, и у них в стране между мамой мужа и его женой бывают разногласия.

— Это  — абсурд! Всего лишь ваши домыслы!  — кипятился Эрвин, беспокоясь за судьбу Анны.

— Меня никогда ни в чем подобном не обвиняли,  — заявила она.

— Клавдия Ивановна очнется и подтвердит, что это  — полный бред,  — сказал Эрвин, нервно откидывая волосы со лба.

— Если очнется,  — не очень оптимистично возразил бородатый полицейский,  — и если она видела убийцу. Ведь не исключен вариант, что Клавдия Ивановна не видела преступника. Он мог толкнуть ее в спину, а уж кислотой полить, когда несчастная женщина была без сознания.

— Что вы от меня хотите?  — спокойно спросила Аня.  — Признания? Я не буду признаваться в том, чего не делала. Я не хотела вреда своей родственнице. Наоборот, всю жизнь ей помогала.

— Вот вам и надоело!  — не унимался Симон Хас.  — А она имела наглость и сюда приехать за вами!

— Опять вы за свое,  — прервал его Ламар.

— Я могу сама себя защитить, Эрвин.

— Боюсь, что без меня не получится,  — возразил ей он и обратился к полицейскому:  — Анна не собиралась начинать здесь новую жизнь и ни на что не рассчитывала. Между нами было заключено деловое соглашение. Она играет роль русской невесты, а я плачу ей за это деньги. Так что ни в какое состояние аффекта по поводу своего будущего она впасть не могла.

Анна с удивлением посмотрела на Эрвина. Он рискнул здоровьем и чувствами своей бабушки ради ее, Аниного, алиби. Ведь если окружающие узнают, что ее роман с Эрвином  — всего лишь розыгрыш, Ариадне от этого точно не станет легче.

— Зачем вам это понадобилось?  — удивился Симон.  — Если это правда…

— Правда, правда… Моей бабушке осталось жить совсем немного.

— И вы решили порадовать ее таким неординарным способом?

— Она мечтает, чтобы я обзавелся семьей,  — пояснил Эрвин.

— Но почему Анна?  — еще раз спросил Симон.  — Любая девушка с удовольствием сыграла бы эту роль, а уж замуж за вас пошла с еще большим удовольствием.

— Бабушка хотела, чтобы моя невеста была родом из России, умная и красивая и к тому же без алчного блеска в глазах. Все это я нашел в Анне.

— И ничего больше?  — прищурил глаза Симон.

— Абсолютно.

За дверью палаты деликатно прокашлялись.

— Простите, что прерываю вашу милую беседу, но я стал ее невольным свидетелем, стыдно признаться, что подслушал,  — вконец смутился доктор Кларк, одетый, как всегда, в белоснежный накрахмаленный халат и с фонендоскопом на шее.

— Здравствуйте,  — поздоровались с ним присутствующие.

— Что же вас так заинтересовало в нашем разговоре?  — спросил полицейский.

— То, что Ариадне Львовне осталось совсем недолго жить… С чего бы это?

— У нее рак,  — пояснил Эрвин, понизив голос, словно бабушка тоже могла здесь оказаться и услышать жуткий диагноз, хотя, как понимала Анна, для нее это не явилось бы открытием.

— У кого рак?  — переспросил доктор Кларк.

— У Ариадны Львовны,  — печально ответил Эрвин.

— Да кто вам это сказал?!  — воскликнул Кларк, снимая очки с мясистого носа и судорожно протирая стекла.

— Как кто? Она сама!  — заявил Эрвин.

— Какие глупости! Я три недели назад видел госпожу Ламар. Она прошла здесь полное медицинское обследование. Полное! Она абсолютно здорова, ну, не считая некоторых возрастных изменений.

— Вы шутите?  — спросил Эрвин, заметно нервничая.

— Как можно шутить такими вещами?! Да еще таким диагнозом!! Вы что-то путаете!

— Этого не может быть…  — прошептал Эрвин, закрывая лицо руками.

— Интересное дело,  — словно обрадовался полицейский,  — может, что-то неладно с вашей больницей, доктор Кларк? Вы не можете поставить правильный диагноз, то есть просмотрели у человека серьезное заболевание, да еще люди у вас в клинике получают по голове и их поливают кислотой… Как-то нехорошо получается…

На доктора Кларка было больно смотреть, и Анне стало его жаль.

— Не смейте!  — затрясся он.  — Не имеете права! Я отвечаю за свои слова! Я  — честен! У Ариадны не может быть рака! Я  — хороший врач! У меня стаж двадцать лет, и ни одной претензии!

— Успокойтесь,  — взяла его за руку Анна, у которой тоже не было к нему ни одной претензии за качество лечения и человеческое участие к ее персоне в этой не самой богатой клинике.