Цифровая Колонизация 2 (СИ) - Дай Андрей. Страница 3

Во всяком случае, тот тип, что явился в наш «санаторий» ради общения со мной, был именно таким. «Мерс» из последней линейки представительского класса, дорогой костюм, и при этом обычное, незапоминающееся лицо. Блеклое. Невзрачное. Машину — обязательно запомнишь. Качество наряда — оценишь. А физиономия забудется, растворится в других, более ярких, впечатлениях.

Одного этого описания довольно было бы, чтоб определить, что представлял этот человек одну определенную организацию.

Представился он какой-то распространенной в стране фамилией. И удостоверением махнул так, что успеть что-либо там прочитать, не было никакой возможности. Если, конечно, в голове не стоит электронное устройство, которое еще и не такое может.

Впрочем, мне было довольно и того, что этот господин действительно представлял ту организацию, удостоверение которой предъявлял. Фото его. А что фамилия совсем другая, так не мне капризничать. У меня у самого с пяток паспортов в банковских ячейках разных стран хранится. И всюду я гражданин разных стран, и имею разные имена.

О том, что явится дознаватель, меня оповестили еще перед началом сеанса. «Розенбаум» рекомендовал не покидать пределы Центра, чтоб была возможность за несколько минут сдать чучело на склад, и покинуть капсулу. Хреновое начало сеанса, как по мне. Нужно было общаться с людьми. Внимательно отслеживать нить общего разговора, и пытаться определить по этой пустой болтовне человеческие качества оператора.

Я не знаток человеческих душ. Больше привык полагаться на наблюдательность и интуицию. А тут сзади, за спиной, этот чертов дознаватель висит. Где тут сосредоточишься? Потому сообщение системы о необходимости покинуть сеанс связи воспринял с прямо-таки облегчением. Отделаться уже от этого любопытного, да и снова спокойно заниматься своими делами. В конце концов, я — участник программы защиты свидетелей. То есть, не обвиняемый, хотя у них и есть что мне предъявить. Просто однажды я поменял претензии закона на сотрудничество. Как живой источник информации я оказался куда полезней мертвого зэка. А то, что в первой же зоне, куда бы меня упекли я бы и суток не прожил, объективная реальность. Не вероятность. Нет. Однозначный итог моей многолетней деятельности.

Мне было обещано, что смогу покинуть программу и вернуться в другие, теплые страны сразу после того, как определенные персоны сядут далеко и надолго. И что-то телевизор молчит, как партизан. А «посадка» таких людей — это сенсация, которую ни один уважающий себя журналист не упустит. Сроки исполнения обязательства никто из них не озвучивал. Вполне может так статься, что сидеть мне в этом санатории до скончания веков. Оптимизма, а — главное: веры в этих людей у меня совершенно не было. Они ведь могут и вовсе собирать дело ради компромата на весьма важных людей. Соответственно, вероятен исход, когда мною пожертвуют за ради каких-нибудь сиюминутных выгод.

Добрым я не выглядел. Настроение было безвозвратно испорчено неудачным сеансом и необходимостью общаться с личностью, которой абсолютно не доверял. Угораздило же…

— В целях конспирации, имен называть не будем, — с видом хозяина жизни заявил пришелец. — Я задам несколько уточняющих показания вопросов, и оставлю вас в покое. Вижу, вы не слишком рады гостям.

— А вы гость? — хмыкнул я. — Тогда, где коньяк? В гости принято приходить с гостинцами.

— Ха-ха. Смешно, — скривился, будто бы лимон раскусил «гость». — Итак. Начнем.

Никаких бумаг он с собой не принес. Даже чистых листов, на которых принято фиксировать протокол допроса. Пересказ же чужих слов по памяти ни в одном суде мира за доказательства не принимаются. Хороший мне попался дознаватель. Сразу видно: профи.

Тем не менее, он действительно задал несколько вопросов. Ничего такого. Основополагающего. Ничего такого, что могло бы в корне изменить общую канву моих показаний.

Потом он кивнул сам себе, и распрощался. Все про все беседа не заняла и пяти минут. Интуиция вопила, что этот визит неспроста. Что грядут какие-то неприятности. Я умом-то понимал, что нахожусь в тщательно охраняемом медицинском центре всемирно известной компании. Что, если даже здесь мне грозит опасность, то нигде в мире я больше спокойного места и не найду.

Но на душе все равно было неспокойно. В конце концов, прежде чем отправиться на обед, быстренько отписался на электронную почту своего куратора. От той же самой организации, что и «гость», но этого я хотя бы лично знал. Много довелось пообщаться, прежде чем меня упрятали в это место.

Привел настоящую фамилию и чин пришельца, кратко отписал внешний вид и машину. Таких неприметных у них там через одного, а вот авто — вполне примечательное. Я и номера разглядел. Московские, кстати. Далековато заехал от Первопрестольной. Настоящий турист.

Признаюсь, хотелось взять планшет с собой в столовую. Чуйка кричала, что это важно. И что от ответа куратора много чего зависит. И, пожалуй, прихватил бы девайс, но не был уверен, что там есть связь. Да и великовато было устройство, в карман не засунешь.

На обеде меня, естественно, нашел куратор Панкрат. С известием, что раз смена у меня сегодня вышла сверх короткая, Компания предлагает продолжить встречи с молодыми операторами, и съездить в ближайший город. Что я мог ответить? Что сердце не на месте, и что-то я побаиваюсь покидать безопасный периметр? Так а на чем было основано мое беспокойство? Та том, что столичный гость приезжал с какой угодно целью, но уж точно не за ради своих глупеньких вопросиков?

В общем, я согласился. Глубоко вдохнул, медленно выдохнул, и решил, что от Судьбы не уйдешь. Если кто-то поставил бы целью меня помножить на ноль, я уже был бы содержимым некрасивого пластикового чехла. И единственной одеждой бы на мне была бирка на пальце ноги.

Ближе всего к «санаторию» оказался Горноалтайск. Сам город мне посмотреть не дали — чай не на экскурсию везли, а по делу. Но из-за окон автобуса все выглядело довольно мило. Классический райцентр с честным мэром. Народ, в смысле — операторы, на сходке тоже были под стать городку. Спокойные, уверенные в себе, и готовые улыбаться по любому поводу. Выпивки снова было выше крыши, и можно было бы нормально отдохнуть, но настроение было совсем не то. Вместо того, чтоб пить и болтать с любопытными алтайцами, я прятал губу в бокал, и высматривал внимательные глаза потенциального киллера. Знал, верил: стоит увидеть, и я не ошибусь. Уж этот-то взгляд я от любого другого с легкостью отличу.

Вернулся в санаторий поздно ночью. И единственной пользой от вояжа были сведения, выуженные у нашего компанейского сопровождающего. Оказывается, по межправительственному соглашению, все территории центров связи Компании, по всему миру, были как бы экстерриториальны. То есть законодательство стран пребывания внутри стен центров не действовало. Только корпоративные правила. Больше того! Было уже несколько инцидентов — в других местах, не у нас — когда на собственность Компании совершались нападения. Это нигде в СМИ не освещалось, потому что Служба Безопасности Компании не стала выяснять — с какой целью наведались незваные гости. Их просто уничтожили, а трупы назавтра выдали местным властям.

Успокоил меня, короче. СБ бдит, и в обиду меня никто не даст. Без моего личного согласия, и без нарушения контракта, я покинуть центр не мог. А силой вытащить можно только с применением тяжелого вооружения, и с шумом на весь мир.

В принципе, это никакой не секрет. Любой и каждый, кто озадачился бы этим вопросом, легко нашел бы в Сети информацию: сорок девять процентов акций Компании неравномерно распределены между странами. У кого-то больше, у кого меньше, но хотя бы одна такая бумага есть у всех. Включая микроскопическую Андорру и, мирового хулигана — Северную Корею. И это не только, а зачастую — и не столько предмет престижа. Все-таки прибыли Компания получает огромные. И дивиденды исправно платит. Для небольших стран, эти выплаты едва ли не бюджет удваивают.

Это к тому, что ссориться с международной мегакорпорацией никто не желает. Косячников ведь можно, решением собрания акционеров и членства лишить. Или оштрафовать.