Кольцо Пяти Драконов - ван Ластбадер Эрик. Страница 55

Бартта дала ей карту — грубый кусок выдубленной шкуры, весь в рубцах и пятнах. Риана подозревала, что некоторые пятна — засохшая кровь. У нее по-прежнему не было подруг среди учениц, и внимание к ней обычно выражалось насмешками. Это еще очевиднее проявилось, когда Риану отправили в Ледяные пещеры. Известие о наказании распространилось по монастырю с быстротой молнии. Ученицы насмехались над ней, а очень многие радостно напоминали о тех несчастных, которые так и не вернулись из путешествия, в которое отправлялась она.

Над Анионом никто и никогда не насмехался, но над Джийан — много раз. Аннон видел, как лавочники-кундалиане плевали на землю, когда она выходила из их заведений; он видел ухмылки на лицах мужчин-в'орннов, когда она шла мимо, слышал произносимое вполголоса “регентова счеттта”. Теперь Риана спрашивала себя, знала ли Джийан о таком отношении. Наверное, знала. Если Джийан могла быть так сильна духом, то могла и Риана.

Мысли о Джийан причиняли боль. Риану поражало, как она скучает по Джийан. Вспоминалось, как часто Аннон принимал любовь Джийан как должное, как сердился на нее, говорил колкости, бывал холоден с нею. Как часто Джийан ухаживала за Анионом, когда тот болел, бывал напуган или расстроен, если Элевсин не приходил. Как она шутила с ним, смешила его, рассказывала потрясающие истории о Кундале и Миине, о Сеелин, Эшир, Гом, Паов и Эйг — Пяти Священных Драконах. Риана знала их всех: их цвета, характеры, внешность. Она помнила, как Аннон, бывало, играл с резными фигурками на стене покоев отца, даром что сначала ему приходилось забираться на кресло, чтобы дотянуться. Сеелин, зеленый Дракон воды, Преобразования; Эшир, синий Дракон воздуха, Прощения; Гом, желтый Дракон земли, Обновления; Паов, черный Дракон дерева, Предвидения; Эйг, красный Дракон огня, Силы. Сеелин была подвижной и переменчивой, Эшир — быстрой и надежной, Гом — неспешным и твердым, Паов был спокойным и миролюбивым, Эйг — нетерпеливым и вспыльчивым. Джийан рассказывала восхитительные истории о Драконах: Эшир и Гом влюбились ливнем мчащихся метеоров, Паов и Эйг соединились в гигантском кратере Шаллмхи, величайшего из цепи вулканов на южном континенте, вызвав самое большое извержение в истории Кундалы. Аннон находил эти рассказы — трогательные, забавные, страшные — бесконечно восхитительными, и теперь Риана с удовольствием вспоминала их. В душе она благодарила Джийан за это наследие, хотя сердце ее болело от одиночества. Если подумать, она была благодарна Джийан за очень многое.

Зубчатые серо-синие валуны поднимались с обеих сторон, создавая неудобный, узкий проход. Пробираясь по нему, Риана услышала крик. Подняла голову и увидела гигантского гэрорела. Заслонив глаза от солнца, девочка наблюдала, как он скользит в солнечном свете, распластав тень по неровным склонам скал. Гэрорел был почти прямо над ней. Он сделал над ущельем три круга, потом опустился к вершинам валунов. В известном смысле, подумала Риана, странное путешествие Аннона началось с гэрорела. Если бы гэрорел не напал на него, оставив в нем коготь, он не почувствовал бы пульсацию, не ушел бы из покоев Джийан. Мятежники захватили бы его и убили, как отца. Вместо этого Аннон обнаружил тайный переход к кундалианскому Хранилищу и там столкнулся с Драконом — Сеелин, — которая исцелила его. В известном смысле, думала теперь Риана, именно коготь гэрорела привел его к Дракону. Словно все это было предопределено.

Риана осторожно шла по ущелью. Ей пришлось снять вьюк со спины и прижать к боку, чтобы проскальзывать в самых узких местах. В'орнн внутри нее инстинктивно встревожился, поскольку это было идеальное место для нападения. Разумеется, она снова и снова повторяла себе, что нападать на нее некому. Однако же сдерживала дыхание, пока не миновала ущелье.

На северном склоне тропинка стала пошире, хотя и круче, и карабкаться было труднее из-за мха и лишайника, прижившихся на влажной земле. Риана хотела свериться с картой, но обнаружила, что этого не требуется. Она просто знала, что мох и лишайник растут здесь благодаря избытку воды, и точно так же знала, что ждет впереди. Снова накатила волна неуверенности. Однако теперь ей мерещился проблеск света и надежды.

— Риана, если я не совсем ошибаюсь, это твои края. Надеюсь, ты поведешь меня.

Спеша дальше, она прислушалась и уловила далекий гул водопада.

Поднебесный,раздалось в уме.

Тропинка пошла немного вниз, и Риана побежала. С обеих сторон по камням ручейками сбегала вода. Тропинка снова пошла вверх, петляя среди кладбища валунов, появившегося, похоже, в результате древнего оползня. Рев становился все сильнее. Наконец Риана добралась до верха, посмотрела вниз — и у нее перехватило дыхание.

Поднебесный, священный водопад Миины, вздымался на сотни метров, уходя в пурпурное небо. Каскады воды низвергались вниз, поднимая в воздух пелену дымки, высекая искры света и маленькие радуги, которые вспыхивали и гасли, пока Риана, смеясь, бежала к подножию. Странное было чувство — потрясение от первого взгляда и в то же время ощущение, что все это знакомо. Так же странно было и то, что она, похоже, привыкала к этой двойственности, даже наслаждалась ею.

Аннон много раз слышал рассказы Джийан о Поднебесном, ибо водопад занимал особенное место в кундалианских мифах. Именно в него по приказу Миины окунули хвосты Пять Священных Драконов; считалось, будто заводь у подножия Поднебесного уходит к центру Кундалы. Другие мифы рассказывали о том, как кундалианские Королевы (в предшествующие Долгому Становлению времена на Кундале были Королевы), соперничая за власть над землями, устроили там сражение, нарушив основные заповеди Великой Богини. Глухие к Ее голосу, они продолжали уничтожать армии друг друга, пока Миина не повелела низвергающимся водам Поднебесного течь кровью, сметая воюющих Королев и их ставленников. “Кровожадны вы, — вскричала Она в гневе Своем. — Так пейте же кровь, пока не утонете в ней”.

Так появились современные кундалиане: из истоков, питающих Поднебесный. Выше этих истоков находилась цель Рианы — Ледяные пещеры.

До полудня оставался еще час — Риана добралась очень быстро. Ей было жарко, она чувствовала себя липкой от пота и грязной после трудной дороги. У невидимого из-за пены берега заводи девочка сбросила вьюк и умылась в брызгах священных вод. Откинула голову и посмотрела на мощные потоки, сверкающе белые, будто каскады мелкого сахарного песка. Потрясенная величием водопада Риана внезапно почувствовала себя по-особенному счастливой, словно вернулась домой. Быстро расшнуровала ботинки, подоткнула платье и опустила босые ноги в ледяную воду. Она сидела так близко к водопаду, что полностью погрузилась в туман. Рев ощущался физически, тело сотрясала дрожь, словно рядом с мотором огромной машины. Страшный холод потихоньку сковывал ноги. Риана склонила голову и совершенно неосознанно начала читать молитвы.

До этого мига они казались бессмысленным набором фраз и глупого благочестия. Но здесь, рядом с источником Великой Богини, Риана начала различать нить. Она соскользнула с берега и зашла в воду по пояс. И снова это странное сочетание новизны и знакомства. Наверняка Риана много раз купалась здесь. Платье вздулось на воде, подобно крыльям Миининой бабочки, трепеща на мелкой ряби. Риана продолжала молиться и одновременно будто наблюдала за собой со стороны: слушала слова и находила в них смысл. Неожиданно она заплакала, чувствуя себя наполненной волшебной красотой этого места, которое казалось возникшим из сна.

Она бросилась в глубокую воду, перевернулась, поплыла на спине. Опускающийся прозрачно-белый туман, удивительно красивый, постоянно менялся, в нем вспыхивали и гасли разные оттенки. Встретившись с солнечными лучами, волнующиеся облака тумана принимали различные формы. Всплывали дразнящие обрывки жизни Рианы до того, как та заболела дууровой лихорадкой: незнакомые лица, какие-то жуткие неповоротливые фигуры, обширные ледяные поля, льющаяся кровь и слабый предсмертный крик.

В центре заводи стало еще холоднее. Вода была почти черной, и Риане верилось, что здесь действительно нет дна. Легкий ветерок волновал туман, и время от времени над бурной водой выбрасывались длинные усики дымки. Риана все еще была довольно далеко от подножия Поднебесного, однако чувствовала его безмерную силу. Почему-то это имело для нее особенное значение. Она напряглась, стараясь разобраться в эмоциях, мыслях и впечатлениях, остававшихся в чужой памяти смутными и неразборчивыми.