Кольцо Пяти Драконов - ван Ластбадер Эрик. Страница 82

Бартта отложила щетку с коровой щетиной, любуясь делом рук своих, словно каллиграфией.

— А теперь, поскольку ты порадовала меня, открою тебе первый секрет. Чем больше ты заставляешь других зависеть от твоей воли, тем меньше они думают сами. Скоро твое мнение начинают принимать без возражений. Оно воспринимается как новый догмат.

— Но я так мало знаю...

— Разумеется. Во всяком случае, пока. Я буду готовить тебя, проведу по тропе, по которой надо идти. Не беспокойся; я буду рядом на каждом шагу пути.

Работы, на которые была назначена Риана, возглавляла Ведда — розовощекая пухленькая шима, специалист по археологии. Риане она нравилась гораздо больше шимы, руководившей работами, на которые Бартта назначила ее сначала, — ежедневная стирка для монастыря. Шима Рокк внезапно заболела, и работы остановили — ко всеобщей радости учениц.

Однажды утром шима Ведда появилась в унылой подземной прачечной и отобрала трех девочек, в том числе и Риану. Риана была счастлива избавиться от скучной стирки. Шима Ведда требовала дисциплины и порядка; но она была веселой и, что важнее, по-настоящему любила историю, особенно этой части Дьенн Марра. Риана впитывала каждое слово шимы Ведды об истории края. Ее жажда знаний не знала пределов, словно что-то неизвестное в глубине души наконец могло наесться досыта.

Риана часто задерживалась на раскопках позже других учениц, помогая шиме Ведде, которая с такой же большой неохотой отрывалась от любимой работы. При мерцающем свете фонарей и факелов они изучали архитектурные планы, найденные шимой в архиве и кропотливо ею восстановленные.

Каждый день перед началом работ они надевали особенные одеяния, затянутые широкими поясами из коровых шкур, на которых висели рабочие инструменты археологов: маленькие ножи, напильники, метелки, молотки и тому подобное. И каждый раз шима Ведда обращалась к ученицам с торжественной речью, пока они переодевались.

— Новая трапезная должна выглядеть точь-в-точь как старая, — снова и снова повторяла она, — так, чтобы, когда конары увидят ее, они не могли отличить, где заканчиваются древние стены и начинаются новые.

За исключением Рианы, остальные двенадцать учениц нуждались в этом постоянном напоминании, поскольку проявляли мало интереса к археологическим сторонам работы, приводившим в такой восторг Риану и шиму Ведду, и не любили физический труд, который считали унизительным наказанием. Они были злыми, эти ученицы, как вскоре обнаружила Риана. Они возмущались, уверенные, что находятся в заключении, и постоянно придумывали планы “возвращения к жизни”.

Это случилось тихим душным вечером. Риана и шима Ведда работали допоздна. Одни на дальнем конце раскопа, они медленно крошили киркомотыгами пестрый гранит. Покрытые мелкой пылью, белые, как гленанновая мука, ученица и шима, стоя на четвереньках, при помощи изогнутых инструментов осторожно извлекали потрескавшиеся мозаичные плитки. Земля под ногами дрогнула, и они замерли, глядя друг на друга. Риана слышала стук своего сердца, дыхание шимы Ведды. Когда толчки прекратились, обе вернулись к работе. Вот тогда Риана и заметила какую-то неровность в древнем полу.

Она окликнула шиму Ведду и указала на две перекошенные каменные плитки. Они вместе вытащили плитки и обнаружили, что пол покрыт сетью крохотных трещин. Шима Ведда постучала молоточком по камню, и тот сразу же обрушился ливнем хрупких осколков. Сейсмический толчок обнажил разлом в коренной породе.

— Отойди, — велела старшая женщина Риане и стала расширять дыру. — Похоже, мы устроили раскоп на линии разлома.

— Не думаю, что монастырь построили на линии разлома.

— Пожалуй, — кивнула шима Ведда. — Но в последнее время сейсмическая активность по всему Дьенн Марру создала тысячи таких разломов. Некоторые, как вот этот, настолько малы, что их нельзя заметить. Подозреваю, наши раскопки увеличили его.

Не дожидаясь просьбы, Риана принесла пару факелов и подала один шиме Ведде, заглядывающей в дыру. У шимы от волнения перехватило дыхание.

— Там что-то есть!

Риана принесла веревочную лестницу, закрепила верхнюю ступеньку у края дыры и посмотрела на шиму Ведду. Глаза шимы сияли.

— Зачем останавливаться, Риана? Давай посмотрим вдвоем.

Риана заколебалась.

— А можно?

— Конечно! Ведь это ты обнаружила разлом. Твой долг как изучающей археологию выяснить, что ты нашла. — С этими словами шима Ведда подняла факел высоко над головой и ступила на верхнюю ступеньку веревочной лестницы.

Риана наблюдала, как она медленно спускается.

— Ого! — воскликнула шима Ведда. — Ты не поверишь!

Риана неохотно полезла в мерцающий сумрак. Спрыгнув с последней ступеньки лестницы, она оказалась в комнате, совершенно не похожей на трапезную наверху, — треугольной и с наклоненными под углом стенами.

— Где мы? — спросила она.

— Я не совсем... — Голос шимы Ведды дрожал от восторга. Она медленно обходила комнату, освещая факелом стены и углы. — Если позволить себе предположение, я бы сказала, что мы наткнулись на келлы.

— Это что, могилы?

— Блестящая догадка! — Глаза шимы Ведды сияли. — “Келл” — слово из Древнего наречия. Оно означает “святилище”. А таюке “могила” или “потайное место”. — Она продолжала изучать комнату. — Легенда гласит, что, когда Миина создала монастырь, Она поместила в толще скалы келлы — три уединенных наблюдательных пункта, откуда Она могла бы невидимой следить за святыми трудами Ее учеников.

— Если ты права, — сказала Риана, — то Миина не была здесь много веков.

Шима Ведда рассеянно кивнула. Она водила рукой по каменной скамье, вырезанной в похожей на раковину нише. Во всех трех стенах были такие ниши, с зубчатыми краями и сверкающими, словно отполированные, самоцветами.

— Говорят, все келлы имели разные геометрические формы, посвященные Миине: куб, шар и треугольник.

— Почему эти формы посвящены Миине?

— Странно, что тебе не объяснили. Куб символизирует женщину; шар символизирует мужчину. А треугольник — самый священный символ Миины — представляет три срединные точки. Сердце — Место Грез, макушка — Место Истины и точка в центре лба — Место Глубочайшего Знания.

В стене над каждой нишей был вырезан медальон из черного базальта, вроде вставленного в центр двери Хранилища под дворцом регента. На каждом медальоне виднелась фигура. Шима Ведда подняла факел еще выше.

— Смотри! Новые доказательства того, что это келл Великой Богини. Вот Ее священная бабочка. — Она остановилась перед медальоном на второй стена. — А вот Ее священный мотыжный топор. — У третьей стены Ведда нахмурилась. — А вот это странно... Видишь, на медальоне цитриновая змея. — Она забралась на скамью, чтобы дотянуться до камня рукой. — В отличие от других изображений, просто вырезанных в медальонах, змея выступает, словно живая. Но... Посмотри сама. — Она отодвинулась, чтобы Риана могла встать рядом. — Посмотри на эту змею, Риана, и скажи, что ты видишь.

Несколько минут Риана сосредоточенно смотрела на изящное изображение. Ее охватило отчетливое ощущение жизни, дыхания, необычного света — невидимого, тем не менее ощутимого. Этот свет... эта сила... они, наверное, и лишали археологов сна. Казалось, у нее в уме заговорили голоса предков: хор пел на Древнем наречии, обнажая тайны медленным, методичным ритмом киркомотыг, раскрывающих крошащиеся слои истории. Привстав на цыпочки, девушка провела кончиками пальцев по линии между цитрином и базальтовым медальоном.

— По-моему, змея целиком вставлена в базальт.

— Вот и я пришла к такому выводу! — Возбуждение шимы Ведды не уменьшалось. Она слезла со скамьи, Риана за ней. — Скажи-ка, ты когда-нибудь видела, чтобы цитриновая змея — да вообще любая змея — связывалась с Мииной?

— Нет. Нас учат, что змея символизирует зло... ложь, обман и Преисподнюю. Это Аватара Пэфороса, не так ли?

— Да. — Шима Ведда подняла палец, обесцвеченный каменной пылью. — По крайней мере так ныне учит Писание. Некоторое время назад я осознала, что догматы, которые мы изучаем, иногда противоречат прошлому, которое я раскапываю. Вот, например, цитриновая змея. Мы никогда не сталкивались с подобным в храмах, монастырях или гробницах. Однако нам известно, что минерал цитрин посвящен Миине. Теперь мы столкнулись с цитриновой змеей. Вот она, на почетном месте в келлах, святая святых Миины.