Рыжий 2 (СИ) - "Alex Berest". Страница 1

Рыжий 2 — Alex Berest

Глава 1

Ростов нас встретил дождём и плюсовой температурой. Наш поезд довольно сильно опоздал и мы приехали почти по полной темноте. Но автобус, присланный за нами, нас ждал и через час мы уже въехали в такой же мокрый Азов. У водителя был строгий приказ развезти по домам всю группу. Нас с Сидоровой высадили как раз в промежутке между нашими домами. Олька потащила свой чемодан домой сама, так как всё ещё дулась на меня из-за моих необдуманных слов.

— Ты! Меня! Как собаку! Сидеть! Охранять! Дурак ты, Лисин!

Извинения не помогли, подсунутая шоколадка тоже. Ну и фиг с ней, с золотой рыбкой. Посмотрел ей вслед и. подхватив свои два рюкзака, пошёл к себе.

Слава труду, что на этот раз бабуля была дома и не перепутала даты. Только успел зайти, как был схвачен в охапку, обнят и зацелован. И попав к ней, в её теплые объятья, я ощутил, что мне так хорошо, что хотелось чтобы этот миг длился и длился. Но ничто не вечно, закончились и приветственные обнимашки. После чего меня погнали переодеваться, мыть руки и принялись кормить, в процессе выспрашивать о поездке. Я-то планировал сначала искупаться с дороги, но бабуле виднее.

Уже перед сном, лёжа и отмокая в горячей ванне, я размышлял о поездке. Как бы, программу минимум выполнил. И даже с самим собой встретился. Но Ленинград ощутить своим, родным городом, так и не смог. Вроде и все знакомо, но не моё. Обидно.

Клад золотых монет я не смог проверить, зато мне обломился другой клад. Письмо про теракт на Чернобыле я отправил. Что еще? Ну, купил чего хотел. Правда с тренером почапался, как теперь нам взаимодействовать-то? С Олькой поругался. С пацанами из моей комнаты чуть не рассорился. Откуда я знал, что они такие грязнули? «Зачем нам купаться, мы же перед отъездом мылись?», так никто из них в душ и не сходил за всё время нашего проживания в гостинице. Или я тоже таким был в этом возрасте? Ладно, пора вылазить, а то там бабуля под дверью уже вздыхает.

Она, кстати, тоже время зря не теряла и пока меня не было провела небольшой ремонт-апгрейд. Я об этом только утром узнал. Вечером и она промолчала, да и я не обратил внимания.

Бабушка, установила на окна решётки. Не сама, конечно. Устанавливали те же, кто и делал их. Хорошо хоть не пошли на поводу у неё и установили далеко от рам, а не как она хотела — «поближе». Как бы я потом сетки вешал бы? Триста рублей спустила.

— Женька. Ну, смотри какие красивые? Витые, с цветочками, не то что у других, — расхваливала она свою работу утром, когда кормила меня перед школой.

— Молодец. Красивые, — соглашался я. — А что толку? Двери входные у нас картонные, на одном английском замке.* Шпилькой вскрыть можно или сильный человек просто дверь выдавит.

— Ой. Не пугай так. А что делать-то? Они у всех такие, — не на шутку встревожилась бабуля. — У нас и милиционеры в подъезде живут. Побоятся, не сунутся аспиды, — самоуспокоила она себя.

Но было видно, что она всё равно встревожена. Ходила вокруг да около дверей и явно искала решение как устранить опасность. Если раньше она боялась проникновения воров через наши окна, то мои слова про двери явно добавили ей новую фобию.

С нашей поездкой мы с Сидоровой пропустили один день занятий и знать не знали, что нам поставили нулевой урок** по алгебре. Ну и естественно, его пропустили. А молодая математичка выставила нам «н» в классный журнал, на расписании основного урока, который был у нас первым.

— А вам «н» поставили, — встретили нас одноклассники новостью.

Пошел разбираться к математичке:

— Ирина Петровна, здравствуйте. А за что вы нам с Сидоровой н-ки выставили?

— А! Явились, не запылились. У вас по расписанию алгебра нулевой урок и первый. Вот прогуляли и заработали.

— Но первого урока еще не было! А нулевого в общешкольном расписании нет, я смотрел сейчас.

— Не умничай. Раз поставила — значит заработал. Всё, звонок, иди на своё место.

— Хорошо, — я прошел к своей парте и подхватив рюкзак, под удивленные взгляды одноклассников и учительницы, вышел из кабинета.

— Лисин! Стой! Ты куда? — выскочила за мной математичка.

— Гулять, вы же мне «н» уже поставили. Какой мне смысл на вашем уроке сидеть? — я пожал плечами и двинулся к ближайшему подоконнику.

— Вернись! А то я тебе двойку поставлю, — перешла к угрозам училка.

— Не поставите. В журнале уже клетка занята, — я разместил на подоконнике рюкзак и развернулся лицом к математичке.

В дверном проёме торчали головы одноклассников, которые грели свои уши моим с учительницей препирательством.

— А я на следующий урок поставлю, — уже как-то неубедительно, пообещала она.

— Ставьте, — согласился я. — Потом замучаетесь объяснять как двойка за поведение оказалась в журнале.

— А кто тебе поверит, что по поведению? — перешла в атаку она.

— А вон, — я махнул головой в сторону двери. — Куча одноклассников, подтвердят. И вон, — я указал пальцем вправо, где за нашим спором следил уже почти минуту завуч, — Георгий Алексеевич подтвердит.

При виде завуча, математичка покраснела и растерянно замерла, не зная что делать. Джорджик, правильно оценив ситуацию, отправил Ирину Петровну вести урок, а меня повёл с собой.

Привёл он меня в учительскую, где в это время была и наша классная руководительница. Которая при виде меня, всплеснула руками и с едва заметным акцентом поинтересовалась:

— И что на этот раз ты натворил, Лисин?

— Вы на меня наговариваете, Изабелла Агасимовна, — огрызнулся я в ответ.

Завуч не обратил внимания на нашу перепалку и указав мне на стул, приказал:

— Садись. Рассказывай.

Рассказал всё. И про нашу поездку, и про незнание изменения расписания и про выставленную математичкой н-ку.

— Вы пропустили уроки в начале учебного года, вот вам и назначили нулевые уроки, чтобы вы догнали программу, — подала голос наша классуха, когда я закончил рассказ о произошедшем.

— По вине школы, а не по нашей, — не остался я в долгу. — Это школа отправила нас на сельхозработы в ущерб учебной программе.

— Какой ты у нас разумник оказывается, — ехидно заметила Белла.

— Так учителя хорошие.

— Стоп. Тихо, — вмешался в нашу, начинающую набирать обороты, перепалку завуч. — Я услышал тебя, Евгений. Нулевых уроков у вас будет всего несколько, вы пропустили не так много, — он поднял перед собой ладони в стоп-жесте, видимо уловив моё желание высказаться и убедившись, что я молчу, продолжил. — По два таких урока в неделю до конца месяца. Надеюсь, ты переживешь пять дополнительных уроков?

— Переживу, — спорить с завучем не хотелось от слова — совсем.

— Иди в библиотеку и посиди там до звонка с урока. Прошу, только не болтайся по школе.

— Хорошо, Георгий Алексеевич. А что насчёт н-ки.

— Я решу этот вопрос. Всё, иди.

Эти разборки, имели для меня последствия. Нет, не от математички. Та вообще похоже не умела обижаться на своих учеников. Наказание мне прилетело от классной руководительницы. Ну как наказание? Я посчитал это именно им. Но в это время, то, что мне поручили, могло быть и поощрением.

Короче, наш одноклассник Толик Огурцов сломал ногу: он умудрился после школы, играя в войнушку, упасть в окоп школьного военного городка за котельной. Этот пацан с четвертого класса являлся нашим постоянным политинформатором. Политинформации проводились у нас каждую субботу в семь тридцать утра, в нашем классном кабинете. Кабинет у нас, кстати, сменился. У нашей англичанки, был свой кабинет английского языка, вот в него мы и переехали.

Толик проводил политинформации скучно, просто зачитывал текст из газетных вырезок. Класс, в своём большинстве, все двадцать минут его выступления откровенно дремал. А потом — бац! — и её проводить некому. И отменить забыли — или назначить нового ответственного. Первую субботу после каникул мы пришли на политинформацию, а вести некому. Пришлось Изабелле Агасимовне проводить вместо неё сокращенный классный час.