Плюсы и минусы алхимии (СИ) - Видум Инди. Страница 34

Остаток занятий я успешно уходил от разговоров с Фурсовой, появляясь чуть раньше преподавателя, поэтому одногруппница к концу учебного дня если и не дымилась от злости, то была к этому близка. Не удалось ей поговорить со мной и после последней пары, потому что, как только та закончилась, за мной зашел Олег.

С дядей Володей он договорился, и у нас было ровно полчаса, чтобы до него добраться. Я сел в машину и расслабился. Надеюсь, Фурсова за нами не поедет, чтобы терроризировать меня дальше. Но одной надеждой я успокаиваться не стал, а проверил карту на метки. И вот тут меня ожидал неприятный сюрприз: в Верейске обнаружилась Живетьева. Я сразу на нее настроил заклинание прослушки. Расстояние было великовато, но разобрать разговор оказалось возможным. Попал я на середину беседы с многострадальным Огоньковым.

— Арина Ивановна, — ныл он, — да не был я в больнице. У меня даже алиби есть на это время.

— Да ты что? Настоящее алиби? — радостно уточнила она. — Скажи на милость, зачем тебе понадобилось алиби, если ты не собирался идти в ожоговое отделение?

Голос ее был участливый-преучастливый, но при этом обещающий неприятности и пробирающий до печенок. Пробрал он и Огонькова.

— Арина Ивановна, не устраивал я нарочно алиби, оно само получилось, — проблеял он, наверняка сейчас обливаясь потом от ужаса.

— Ты, Витюша, заигрался. Настолько заигрался, что мне пришлось сюда лично ехать, чтобы с тобой разбираться. Как думаешь, у главы клана так много свободного времени и так мало важных дел, что она может позволить себе в любой момент сорваться с места и приехать на тебя посмотреть?

— Арина Ивановна, да не я это, — плаксиво заныл он. — Я никогда не исцеляю бесплатно. Это мой жизненный принцип.

— Неужели? А кто требовал больше практики, а когда ему отказали, заявил, что об этом пожалеют?

Какой, оказывается, Огоньков временами смелый и недальновидный. Да ему сейчас все чужие косяки припишут.

— Арина Ивановна. Тот тип еще мазь приносил, — ухватился за соломинку Огоньков. — У нас мази такой нет.

— Это не он приносил. Врач утверждает, что принес алхимик рано утром, но он сомневался, применять ли, пока ты не появился и не одобрил.

— А медсестра говорит другое.

— Витюша, ты меня за дурочку-то не принимай, — ласково сказала Живетьева. — Медсестра — твоя поклонница. Она скажет все, что тебе нужно.

— Да я до того дня ее вообще не видел! И дальше бы с радостью не видел! — истерично выкрикнул Огоньков.

— Понимаю, неприятно, когда просишь держать язык за зубами, а дама метет им как помелом. В следующий раз выбирай сообщниц понадежней.

— Арина Ивановна, я правда не знаю ничего, — зарыдал он уже в голос. — Не было меня там, у меня свидетели есть.

— Которые путаются в показаниях, — отрезала она. — Что же мне с тобой делать, Витюша, а? Тебя уже предупреждали о последствиях бесплатной практики.

— Да я никогда…

— Заткнись! — рявкнула она с неожиданной злобой. — Ты не понял еще, что, отказываясь признавать вину, наказания не избежишь?

Огоньков промолчал, сообразив, что что бы он ни сказал, ему не поверят и используют все аргументы только как доказательство злонамеренности.

— Сказал бы честно: «Хочу усилить свои способности к исцелению», я, может, и поняла бы. Все мы, целители, стремимся к силе, знаниям и власти, пусть иногда приходится идти кривыми дорожками. Но ты начал врать. И кому? Мне, главе клана. Поэтому для начала я заблокирую тебе силу на месяц, а там посмотрим на твое поведение.

— Арина Ивановна! — взвыл он как раненый зверь. — Не надо блока. Все что угодно, только не блок. Я все осознал, я больше никогда, даже краем глаза не посмотрю в запрещенную сторону.

— Ничего, дружок, тебе полезно будет, — опять перешла на ласковый тон Живетьева. — Посидишь под блоком, подумаешь о смысле жизни и обязанностях перед родом.

Огоньков что-то умоляюще бубнил, но никакие аргументы были неспособны что-то для него изменить: выставили его уже с заблокированной магией. Легко, походя, безо всякого напряжения провернула Арина Ивановна это действо, а я задумался над тем, что этак она и мне может заблокировать все, и тогда я останусь полностью беззащитным перед всеми врагами.

Глава 18

После ухода Огонькова пришло время для других разборок. Причем эти разборки проводились уже под защитой от прослушивания. Как с апломбом сказала Живетьева, никто не узнает, о чем она говорит с внуком. Я прям возгордился: насколько у меня, оказывается, продвинутый способ.

— Эрни, почему у тебя бардак творится в княжестве?

— Почему у меня? — удивился ее собеседник, в котором я по голосу узнал княжеского целителя. — Формально глава местной целительской гильдии стоит надо мной.

— Вот именно что формально, — проворчала Живетьева.

— Бабуль, мне эти местечковые дрязги неинтересны. Я еле успеваю отслеживать все, что у Шелагиных происходит. Старший княжич уж больно активен стал в последнее время. Может, изменим своим принципам, да и уберем его, чтобы не мешался? В какой-нибудь катастрофе вместе с отцом?

Судя по звуку, кто-то из них потарабанил пальцами по столу или по другой твердой поверхности.

— Рановато, — сказала Живетьева. — Младший должен войти в возраст принятия княжества, иначе может возникнуть вариант, когда принятие реликвии должно будет идти при свидетелях. Этого допускать нельзя. Что там со старшим княжичем?

— Мне, кажется, подозревает он что-то по поводу Песцова…

— Ну и? Греков вон тоже подозревал, и что? Зимина привлек, чтобы родство проверить. Мол, целитель независимый. Тот и проверил: нет родства. Ты подтвердил, что еще?

— Может Песцова превентивно?..

Какой кровожадный целитель. Ему причинять добро положено, а он только и думает, как бы кого убить. И если бы кого-то, а то меня.

— Нет, — резко ответила Живетьева. — Даже не думай. Он мне нужен. У меня на него планы. Мальчик умный и сильный — редкое сочетание.

— Пойдет в размножение? — хохотнул Живетьев.

— И как страховка к реликвии. На это княжество у меня особые планы.

— Песцов — не единственная проблема. Греков мне тоже не доверяет. Он догадывается о моих отношениях с Маргаритой.

— Эка ты обтекаемо: догадывается. Скажи прямо: знает. Потому что Шелагина та еще дура. Вот кого стоило бы давно убрать, да она нам полезна, на князя влияет.

— Там влияния этого кот наплакал. Пропади она — никто не заметит, — Живетьев намекнул, что он совсем не против устранения и Шелагиной.

Да он прям маньяк какой-то.

— Сколько бы кот ни наплакал, все наше, — отрезала Живетьева. — Не трогаем ее. Что касается княжича… Я подумаю. Автокатастрофа не подойдет, нужно разнообразие.

— Супруга князя отравила старшего сына, чтобы расчистить дорогу своему? — хохотнул Живетьев, опять пытаясь приплести княгиню.

— Так хочешь избавиться от бабы?

— Честно? Сил нет уже ее терпеть. А ведь ее нужно не только терпеть, но и трахать. И в любви признаваться неземной.

Живетьев явно надеялся, что бабушка пойдет ему навстречу в такой малости и разрешит убить хотя бы княгиню.

Олег тронул меня за руку, я открыл глаза и понял, что приехали, но сделал ему знак, что мне нужно еще посидеть. Слишком серьезный шел разговор, нельзя отвлекаться.

— Это не такая большая плата за возможность в перспективе стать князем, а потом и императором, — внезапно сказала Живетьева.

— Бабуль, мне все также не нравится эта идея, — фамильярно сказал Живетьев. — Все-таки именно императорская семья поспособствовала нашему возвышению.

— Вечная лояльность — слишком высокая плата за ту незначительную помощь, что император нам оказывает. Мы ему даем куда больше, чем он нам, — жестко сказала «бабуля», показав, что в первую очередь она не любящая родственница, а глава крупного клана. — Именно найденное мной умение ставить блоки привело к тому, что император подгребает к себе чужие владения. И что он нам дает взамен? Жалкие подачки, которые к тому же приходится выгрызать самим. Нет, с захвата шелагинского княжества начнется наше восхождение. Оно удобно по всем параметром: большое, но не чрезмерно, чтобы император не захотел его отобрать, находится в центральных областях, а главное, Эрни, — тут есть незарегистрированный Прокол. И тут у нас будет нужное большинство, потому что с десяток мелких Родов уже стоят на таймере, вливание их к нам — дело времени.