Девочка с куклами - Панов Вадим. Страница 9

Ответом стали кивки.

– В таком случае, пройдём в квартиру.

Ботинки Вербин как следует обстучал от снега ещё на первом этаже, но перед дверью в квартиру повторил процедуру и надел бахилы. Затем – тонкие перчатки. И только после этого шагнул в прихожую. И, не прикасаясь, оглядел висящие у двери вещи: тёплую куртку и пуховик. Присел, открыл дверцы тумбочки и окинул взглядом стоящую внутри обувь. Поднялся и открыл дверцы шкафа. Затем прошёл дальше, отметив про себя, что квартира очень уютная. Именно уютная – Феликс, как ни старался, не смог подобрать другого определения. Квартира была домом, который ценили и в котором жили с удовольствием, домом, о котором заботились и обустраивали.

– Хозяйка сказала, что родители Рыковой предлагали им продать квартиру, говорили, что Виктории здесь очень нравится.

– Это заметно.

– Я тоже обратил внимание.

Эта квартира была домом, и в этом доме была хозяйка, скрыть её присутствие не было никакой возможности. Да и зачем скрывать? Хороший дом своей хозяйкой гордится, а здесь дом был хороший, несмотря на то что хозяйничала в нём девочка двадцати двух лет. Аккуратная – даже в протоколе об этом написали: «любящая чистоту».

Мебель разномастная. Кухня не новая и не самая дорогая, но в хорошем состоянии, в гостиной старая «стенка», диван, журнальный столик и два кресла – классический набор из прошлого столетия. А вот спальня новая, современная, в комнате год назад, не больше, сделали ремонт и поменяли всё, включая обои.

– Хозяйка сказала, что спальню Рыкова переделала за свой счёт. Но с разрешения, конечно.

В спальне её и нашли…

В белом воздушном платье…

Феликс молча открыл смартфон, посмотрел скачанные фотографии и медленно обвёл комнату взглядом, совмещая изображения с реальностью и убеждаясь, что всё было воспроизведено в точности, как написано в дневнике. В точности, как он представлял после прочтения дневника.

Виктория в центре, на подушках, в воздушном белом платье. Единственное и самое главное отличие от фотографий – отсутствие красоты, ведь, вопреки романтичным утверждениям поэтов, смерть никого не украшает. Слева и справа от девушки сидят куклы, по три с каждой стороны. Их глаза широко распахнуты, а на губах можно разглядеть лёгкие улыбки.

Они и сейчас сидят. Куклы. Их оставили, забрав лишь тело девушки.

– Жутковато, да? – тихо спросил один из понятых.

– Да, – помолчав, ответил Феликс, хотя не был уверен, что вопрос обращён к нему.

Вербину доводилось видеть страшные картины – места преступлений иногда выглядят так, что стошнило бы даже мастера спецэффектов самого откровенного фильма ужасов, но натурализм вызывает омерзение, отвращение, а обстановка в спальне оказалась именно жуткой: люди смотрели на кукол, представляли сидящую среди них девушку, и от этой картины становилось холодно. Очень холодно.

– Где обнаружили дневник?

– Лежал перед зеркалом.

Можно сказать – на самом видном месте.

– Рядом с ним была авторучка?

– Авторучка? – недоуменно переспросил Ровшан.

– Да, чёрная шариковая авторучка – в дневнике Виктория писала только такой.

– Нет, авторучки не было, – помолчав, ответил Крылов. – Но я ещё раз просмотрю фотографии.

– Я не помню авторучки, – добавил Ровшан.

– На тех фотографиях, которые видел я, авторучки нет.

– Это важно? – насторожился Пашаев.

– Я пока не знаю.

– Люди иногда перечитывают свои дневники, – подумав, предположил Пашаев. – Тогда авторучка не нужна.

– Перед смертью перечитывают? – деловито уточнил Вербин.

– Что?

– Зачем Виктория достала дневник перед тем, как покончить с собой? Перечитать избранные места? Или что-то написать? Например, предсмертную записку, которая завершила бы историю её жизни. Второе мне кажется логичным.

– И мне, – согласился Крылов.

Пашаев наградил его недовольным взглядом.

– Но записки нет. И авторучки нет. – Феликс выдержал очень короткую паузу. – Где была закладка?

– А мне откуда знать? – сварливо отозвался участковый, которого никто не спрашивал. – Пусть наркоотдел разбирается, где девчонка героин взяла.

– На странице с описанием обстоятельств смерти. – В отличие от коллеги, Крылов правильно понял, что имел в виду Вербин под словом «закладка».

– Как будто Виктория сверялась со своими записями, да?

– Вряд ли ей было это нужно.

– Верно, – согласился Феликс. – В таком случае, можно сделать вывод, что кому-то было нужно, чтобы мы прочитали именно эту страницу.

– Хочешь сказать, что дневник положил на тумбочку убийца? – угрюмо поинтересовался Пашаев. – Чтобы мы его не пропустили?

– Я пока ничего не хочу сказать, – ответил Вербин, после чего распахнул шкаф и внимательно оглядел одежду. – Я пока осматриваюсь и задаю вопросы. А если нет быстрых ответов – делаю пометку.

– Откуда взяться убийце? – вздохнул участковый. – Передоз ведь.

– Может, и передоз, – не стал спорить Феликс.

– А раз передоз, то почему «важняка» из МУРа прислали?

– Меня ещё не прислали, я только осматриваюсь.

Вербин изобразил улыбку. Пашаев сохранил на лице невозмутимую мрачность. Крылов отвернулся к окну. Участковый же поморщился. Возможно, ему было жаль пропавшего выходного. Возможно, ему было жаль тратить рабочее время на наркоманку. Одно было ясно – девушку ему не жаль.

– Вы встречались с Викторией Рыковой? – неожиданно спросил Феликс.

– Заходил пару раз, – ответил участковый. – Так положено.

– И как она вам?

– В смысле?

– Какое впечатление производила?

– Э-ээ…

И его «э-ээ…» сказало Вербину много больше целого потока слов. Участковый был готов к вопросу, но по каким-то причинам не захотел говорить то, что первым пришло в голову, то есть правду. И это, кажется, слегка разозлило Пашаева.

– Девушка показалась положительной, – опомнился участковый. – Но чужая душа – потёмки, многие наркоманы шифруются, чтобы не было проблем на работе и в семье.

– Да, это так.

– Ну, вот.

– Ну, да.

В квартире больше делать было нечего, и, завершив положенные формальности, Вербин расстался с участковым и понятыми, не забыв поблагодарить их за помощь. Ровшан хотел задержаться, но Феликс демонстративно поинтересовался у Крылова, не нужно ли подбросить его до метро, на что сообразительный Иван сказал, что охотно воспользуется предложением, после чего Пашаев присоединился к участковому. Вербин же дождался, когда они покинут двор, раскурил сигарету и спросил:

– Машина у Рыковой была?

– Нет, – сразу ответил Крылов.

– Странно.

– Почему?

– Она сделала хороший ремонт, купила недешёвую мебель, носила приличную одежду и пользовалась дорогой электроникой. Машина обычно присутствует в списке.

– Может, копила на неё?

– Может быть… – Феликс посмотрел сделанные в записной книжке заметки. – А что у неё с деньгами?

– Виктория училась на пятом курсе, а работала со второго. Причём работала по специальности и в довольно крупной компании, где её высоко ценят… то есть ценили. Я уточнял – она очень хорошо зарабатывала.

– А как училась?

– Не на красный диплом, но без хвостов.

– Есть хоть малейшие подозрения, что Виктория была наркоманкой?

– Нет. – Крылов ответил сразу и очень коротко, однако ухитрился выразить тоном своё отношение к вопросу, поэтому Феликс объяснил свою позицию:

– Наркотики требуют затрат, а мы видим, на что Виктория тратила деньги. Если же выяснится, что она копила на машину, всё окончательно встанет на свои места.

– Пожалуй, – протянул молодой оперативник.

– Что у неё на личном фронте?

– Здесь, как мне кажется, есть перспектива, – оживился Крылов. – В отношениях у Виктории назрел полноценный любовный треугольник.

– Так. – То ли девушка не рассказывала дневнику об этой стороне своей личной жизни, то ли Феликс ещё не добрался до нужных страниц, но информация стала для него неожиданной: – Давай подробнее.