Моя истинная - Бушар Сандра. Страница 13

– Не дикари? – я искренне изумилась, вопросительно вздернув бровь. – Вы считаете себя оборотнями. Кастой выше обычных людей. Но предпочитаете решать проблемы, как первобытные люди – дракой и убийствами. Люди в сто раз цивилизованней и умнее! Но, раз так надо, я готова снизойти до вашего уровня, – вокруг зазвенело гробовое молчание. Глаза гостей превратились в огромные блюдца. Я чувствовала себя правой, поэтому продолжила. – Раз решили вести себя, как собаки, продолжайте в том же духе! Метьте углы, ешьте дичь, ходите голыми, – протянув руку к столику, за которым стоял Босфорт, я достала оттуда бокал шампанского и отсалютовала им гостям. – С праздником, дорогие! Выпьем же за смертоубийства, которые вы устраиваете в качестве развлечений.

Никто ничего так и не ответил. Просто смотрели, переглядывались.

Без единого звука Босфорт поставил на стол бокал, схватил меня за руку и потянул в сторону выхода. Спокойно, не силком. И все же сердце из моих рук выпало кому-то под ноги с характерным чавкающим звуком.

– Куда мы идем? – устало вздохнула я на лестнице. Мужчина поднимался все выше и выше. – Хочешь сбросить меня с крыши? Зачем такие сложности? Сверни шею здесь.

Но альфа молчал. Сегодня он был особенно не многословен. Лишь его рука, сжимающая мою кисть, держала необычайно сильно. Выдавала гнев, ярость, негодование.

– И, – стало жутко, когда мы оказались в длинном темном коридоре, – что дальше? Запрешь в пещере? Знаешь… А уже плевать. Мне больше нечего терять.

Мужчина замер около высокой деревянной двери. Она отличалась от остальных высотой и шириной. Больше напоминала сейф, чем комнату. И все же, введя код, мужчина затащил меня в спальню.

Эта самая спальня по своим масштабам больше напоминала еще одну квартиру. Гостевой диван с небольшим столиком… Резная кровать с широкими тумбочками… Камин с креслами и шикарным ворсистым белым ковром… Массажный стол… При всем при этом, на остальной территории можно было спокойно устраивать групповые танцы.

– Я поняла, – саркастично усмехнулась. Босфорт подошел к стулу и повесил на него стянутый впопыхах пиджак. – Сейчас будет минутка отеческих нравоучений, да?

Он ничего не говорил, выверено снимая запонки и закатывая рукава рубахи. Я обернулась назад и поняла, что дверь заблокирована, ручки нет.

– Не пойму только, в чем моя вина, – немного нервно выдохнула я, вжимаясь спиной в дверь. – Ваш образ жизни опасен для окружающих! Обычаи – допотопные! И убийства в порядке вещей!

Босфорт снял с себя рубашку, расправил заломы и повесил на плечики. Затем повернулся ко мне, двинулся вперед и принялся снимать ремень.

– Скажи хоть что-то… – тихо взмолилась я, глядя в полные безумия глаза мужчины. – Хоть слово…

Но он уверенно молчал, когда резким движением сорвал с меня сперва пояс, а после и сам фатин. Плотная ткань от мужской хватки разлетелась на мелкие лоскутки! Стоя перед мужчиной совершенно голой, я ощущала себя ужасно. Его звериный взгляд бродил по мне голодно и жадно.

– Давай просто… – начала было я, но мысли спутались, и голос сорвался на писк, когда Босфорт дернул меня за руку и заставил перевалиться через перила кресла. Я и пискнуть не успела, как на мои ягодицы обрушился первый удар. Кожаный пояс бил больно, со свистом рассекал воздух. Моя кожа саднила, пекла, ныла. Сжавшись, я попыталась встать, но ничего не вышло. Он удерживал меня за спину. Затем новый удар. Еще, еще и еще… – Да черт тебя дери! Прекрати уже!

По моим щекам текли горючие слезы. Боль физическая не казалась такой острой, как душевная. Было стыдно от своего немощного поведения. Состояния, в котором я ничего не могу решить. А ремень снова и снова обрушивался на мою кожу, оставляя на ней непоправимые следы.

Вдруг альфа остановился. Его горячая рука скользнула по моим ягодицам. Я зашипела от боли. Он очертил пальцем каждую ссадину, словно пытаясь сгладить боль. И все же его голос оставался холодным, как сталь:

– Я хотел, чтобы все было иначе, Саша. План был иной… Просто знай это. Но я должен приструнить тебя. Людей внизу. Чтоб никто больше никогда не смел устраивать такого бесчинства.

«О чем он говорит?!», – в панике задумалась, но далее события начали происходить так быстро, что я не успевала их осмысливать. Босфорт встал за мной на колени, широко расставив ноги, и раздвинул складки. Что-то горячее, мокрое и шершавое заскользило у меня по самому сокровенному.

«Язык!», – поняла я, крепко обхватывая руками края дивана.

Он вылизывал меня жадно, будто не в силах насытиться. Его умелый язык терзал клитор… То покусывая, то засасывая, но выводя странные замысловатые узоры.

Это было выше моих сил… Сладкая, жуткая пытка… Никто не в силах был бы устоять перед его напором, давлением, умением найти правильные точки… Не прошло и минуты, как мое не знавшее мужских прикосновений тело начало быстро подбираться к самому пику оргазма. Я позволила себе один краткий стон. Крохотный. Едва уловимый…

И он остановился. Встал на ноги. Судя по звукам, вытер лицо рукой.

– Не сегодня, – без эмоций резюмировал он.

– П-почему? – я снова попыталась встать, но мне снова не дали.

Послышался звук открывающейся ширинки. По ягодицам меня хлестнул эрегированный член. Горячий, тяжелый, огромный. Мои глаза едва успели округлиться, а сердце застучать, когда Босфорт вошел в меня.

Замерев на мгновение, он дал нам обоим передышку, а потом его движения стали резкими, быстрыми, безумными. Альфа вколачивал меня в быльца. Ножки кресла громко отбивали по полу. По комнате раздавались хлопающие звуки. Словно кто-то нам аплодировал…

Его пальцы крепко сжимали мои бедра, насаживая на свой член со сверхзвуковой скоростью.

– Почти закончили, – нагнувшись ко мне, хрипло шепнул он на ухо, а потом нагнулся к шее, слизнул липкую дорожку пота и укусил. Так глубоко и сильно, что я едва сознание не потеряла. В этот момент, когда его яд проникал мне под кожу, тело мужчины сократилось, и он кончил глубоко в меня, заставляя дорожки спермы стекать по ногам до самого пола.

Затем Босфорт встал, спокойно оделся и направился к выходу. Открыв дверь, он спокойно повернулся ко мне и отдал скупой равнодушный приказ:

– Сейчас тебе принесут одежду. Ты наденешь ее и спустишься вниз к гостям. Не принимай душ. Можешь только обтереться полотенцем. Знай, что каждый из гостей учует от тебя запах спермы и метки.

– А если я этого не сделаю? – тихо шепнула я в пустоту.

– Тогда я вернусь, – он оскалился, многозначительно и жадно. Затем вышел и захлопнул за собой двери.

****

– Александра… – мягко окликнула меня Наташа.

Рука горничной потянулась ко мне, чтобы погладить. Но я одернулась в сторону.

– Саша… – тихо, надрывно, с болью в голосе шепнула она. – Сашенька… Чего это он с тобой так грубо… Ты же у нас нежная, елейная, как фарфоровая статуэтка… Ты же не волчица… Ребенок совсем…

Прижимая к себе ноги, я сидела на полу спальни Босфорта. По щекам сами по себе текли слезы. Я не знала почему. Они просто были, как данность.

– А, знаешь, что! Не иди туда, – снова произнесла женщина, с жалостью и состраданием. – Не иди, прошу… Что еще он тебе сделает? Самое худшее уже произошло. Я возьму всю вину на себя, если придется.

По моей спине прошли мурашки. Кто-то словно ударил молнией, прошибая до нутра. Я поняла, что не хочу быть той, кого жалко. Я не жалкая. И уж точно в сострадании не нуждаюсь! И никогда больше не услышу ничего подобного в свой адрес. Никогда!

Отчаянье сменилось злостью. Яростной, безумной, прожигающей до нутра яростью. Она наполняла меня жизнью. Воскрешала изнутри. Давала смысл продолжать бороться!

Сжав зубы, я с вызовом посмотрела на Наташу:

– Я пойду туда. Пойду. Ясно?

– Зачем, милая? – женщина смахнула слезы, выступившие из ее глаз. Я поморщилась и ощетинилась. Горничная по-прежнему страдала за меня. Это вызывало раздражение. – Они ведь все поймут, учуют. Злые люди, прости господи. Животные есть животные!