Уроки черного бусидо Димы Сабурова (СИ) - Вязовский Алексей. Страница 16

Медленно спустив короб на землю, я взял в руки ярко белую, натертую до блеска, палку носильщика. Какое-никакое, а оружие. Бэнкэй вынул короткий меч из-за спины. Но как оказалось, кроме нас никто больше не насторожился. Самураи не видели в «Соловье» угрозы, даже засмеялись, переглянувшись. А португальцы просто не поняли, что он сказал.

— Ну ладно, — произнес Угуису, громко свистнув и скидывая палицу с плеча. Слегка раскачиваясь, вперевалку, он зашагал к нам. И сразу справа и слева, из зарослей с дикими воплями повалила огромная толпа оборванцев, вооружённых бамбуковыми кольями. Часть из них в передних рядах имели мечи и копья, видимо это были ронины. Они мигом растоптали асигару и оттеснили самураев от ящика с деньгами.

— Às armas! — громко вскрикнул дон Алессандро за моей спиной. К оружию призывает.

В этот самый момент, прямо передо мной оказался лохматый, заросший бородой здоровяк. Судя по по наличию на голове «конского хвоста», и меча в руках — ронин. Только он, почему то, совершенно по дурацки выставил локоть в замахе, задрав руки с клинком над головой. И вместо удара ошеломленно разглядывая меня. Я совершенно бездумно, на автомате выдал «котэ» по его правому запястью. Хлестнул палкой со всей дури. Рука здоровяка сломались с громким щелчком. Ронин, выронив меч, подхватил свою повисшую руку и с воем умчался прочь. Я тут же отбросил палку прочь, схватил клинок. И очень вовремя, на меня навалились толпой и буквально вдавили в строй португальских пикинеров, пытающихся выстроить правильный порядок. Крики, вопли… Я срубил наконечник копья и с трудом удержался от желания бежать, куда-то сломя голову. Нельзя, нельзя покидать строй! Рубанут и все, прощай новая жизнь.

Крутился как мог. Мечом размахивать не получалось — только тыкать вперед, парируя самые опасные удары. Разбойники пугались моей внешности, били невпопад. Особенно помогали громкие выкрики — «На, сука», «Получи!».

Одно из копий попала мне вскользь в лоб, полилась кровь. Только не на глаза! Ничего же не увижу, заколют, как свинью. Боковым зрением я видел, что нас охватывают с флангов. Плохо, очень плохо! Где же мушкетеры? Чего они возятся?!? Наш строй уже расплющен до одной шеренги.

И тут пришла помощь. Сначала свой первый залп сделали португальцы. Потом в спину разбойникам с яростным ревом обрушился Бэнкэй сотоварищи. Они голые по пояс, татуированные по самые уши и ярость их беспредельна. Хотя, как выяснилось позже, им хватило ума не бросаться в бой с голыми руками — похватали оружие убитых. Разъяренный Бэнкэй — это страшно. Мечом работает, как мельницей. А с ним еще шестеро таких же озверевших носильщиков. Расклад мгновенно меняется. Теперь разбойники пытаются как-то выстроить оборону, вокруг денежного ящика. Вокруг которого продолжают спиной к спине отбиваться самураи. Они живы и даже не похоже, что их смогли ранить!

Португальцы делают второй залп, нас окончательно заволакивает пороховым дымом. Сам грохот пальбы, оказывает нужное психологическое воздействие и разбойники, побросав копья, начинают разбегаться.

Пара минут и поле боя осталось за нами. Преследовать разбегающихся бандитов никто не стал.

— Отбились! — Бэнкэй шумно дыша, сел на мой ящик, достал деревянную фляжку, сделанную из толстого ствола бамбука, сделал пару глотков, потом протянул её мне — Рад, что ты жив. Ловко ты тому ронину, руку-то. Хе — хе.

Я сделал вид, что не понимаю, но тоже сделал пару глотков, потом ещё пару, а потом вода во фляжке кончилась. Я вернул фляжку горбуну, тот стряхнул последние капли на руку и смочил свою бритую лысину. После чего обеспокоенно огляделся.

— А где Ёсио?

* * *

Замок Хиное не отличался изысканностью. Четырехугольное каменное строение на бугре, который даже человек с фантазией не назвал бы холмом. Тэнсю^[11] высокий, смахивающий на каменный сарай-переросток. Но с точки зрения функциональности — всё, как надо. Взять сходу штурмом такой замок не так-то просто — стены высокие, Пространство перед ними на полсотни дзё расчищена от растительности и простреливается. Но брать его штурмом мы и не собирались. Тем более что сверху нас признали, быстро открыли ворота. Внутри уже выстроилась целая комиссия по встрече. Около полусотни самураев в полной боевой — в доспехах, с луками и копьями, плюс какой-то важный чин верхом на лошади и в шлеме с рогами. Дайме? На плоском лице выделялся нос-шнобель и ниточка тонких усов под ним. Надменное выражение на физиономии как бы говорило, да, я тут местный князь. Повелитель жизни и смерти.

Внутрь, однако, попали не все — викарий со своей свитой и пятью пикинерами и я со своим осточертевшим походным коробом. Плюс наши оба самурая с денежным ящиком. В бою с разбойниками Угуису они потеряли всех асигару и носильщика, а потому тащили свой тяжелый груз сами. Бэнкэй подкатывал к ним, предлагал помощь, но не срослось. Видимо не сошлись в цене.

Я потрогал синяк на щеке. Сразу после боя, ко мне подошел Педро. Безо всякого предупреждения, ударил прикладом мушкета в лицо. Я упал на землю спиной назад, но в последний момент смог уйти перекатом к строю пикинеров. Чудом не вывалив кинжал из-за пазухи. А вот встать не смог — парочка португальцев придавала меня ногами, нацелив пики в живот и грудь. Меч у меня отобрали, вручили обратно короб с вещами иезуита. Пихнули в начало каравана — давай, шагай. Тут я все окончательно проклял и дал себе самому обещание рассчитаться с боцманом. Да и со всеми ублюдочными португальцами тоже. Сначала прирежу тварей, потом сбегу. Решено, так и будет!

К тому времени, как я закончил накручивать себя и скрипеть зубами от боли, самураи добили раненых разбойников. Которые уже и так умирали от потери крови. Что любопытно, среди них я не увидел Белого Угуису. В числе мертвых его тоже не было. Как и Ёсио.

Носильщики быстро срубили дров на два костра, куда положили трупы асигару. О разбойниках, разумеется, никто не позаботился — отрубили головы нескольким на опознание, после чего свалили на обочине. Стервятникам тоже есть надо.

* * *

В замке оказался собственный переводчик — седой старик-японец с крестиком на груди. Он вышел вперед, начал кланяться, поглядывая на меня. Впрочем пялились почти все присутствующие — самураи, слуги и даже местный дайме подъехал ближе, наклонился, потрогал кожу. Даже попытался потереть, явно думая, что кто-то хорошо освоил живопись черной краской по телу.

Полилась быстрая японская речь, старик еле успевал переводить. Дайме звали Арима, он начал расспрашивать иезуита о дороге. Тот же принялся жаловаться. То на монахов, то на разбойников. Принесли головы бандитов, позвали мацукэ замка. Им оказался совсем молоденький лопоухий паренек, да еще и близорукий — все щурился, пока разглядывал останки. И как такой молодой мацукэ выполняет свои полицейские функции? Чуть ли не школьник еще. Хотя какие уж тут школы…

Удивление молодостью парня выразил и дон Алессандро. На что ему были дадены разъяснения. Мол должность мацукэ — она наследственная. Отец Минато-сана был одним из самых известных сыщиков провинции Хидзен. Прославился многими расследованиями. И вот теперь, после его смерти, в должность вступил старший сын. Собственно, ему надо учиться мастерству? Надо. Вот он и вникает. Дальше возьмет отряд самураев, собаку и пойдет искать разбойников.

Дайме распустил вассалов, пригласил священника к себе в покои. А нас погнали в соседнюю деревню. Которая оказалась почти небольшим городком — еще пара улиц, церквушка и вот уже соседний замок превращается в крепость. Или кремль?

* * *

Наступило утро. Нас подняли ни свет ни заря, не дав позавтракать собрали на центральной площади. Солнце только поднималось из-за горизонта. Обещал быть еще один жаркий, душный день.

Вся деревня — от мала до велика — под присмотром пары высокомерных самураев проследовала в замок. Вместе со всеми шли и мы и португальские моряки. Я топал последним в сопровождении зевающего во всю глотку Бэнкэя.