Клятва, которую мы даем (ЛП) - Джей Монти. Страница 47

Больше, чем голос. Больше, чем номер телефона.

У нее всегда буду я.

Я прижимаюсь лбом к ее лбу, вдыхая ее аромат.

У нее перехватывает дыхание, голова еще больше отклоняется назад, как будто она открывает мне доступ, как будто она позволяет мне исследовать ее рот моим языком прямо здесь. Я впиваюсь пальцами в ее затылок, пытаясь сохранить самообладание.

— Но я не буду, — бормочу я, отстраняясь от ее лица, создавая пространство между нами двумя. — В первый раз я поцелую тебя, Хекс, когда сделаю своей женой.

Коралина проводит языком по нижней губе, задевая при этом мой большой палец.

— В мире нет никого, с кем бы я предпочел это сделать, — честно говорю я. — Достаточно ли я полагаюсь?

Она прочищает горло, медленно кивает и делает шаг назад, освобождаясь из моих объятий. Жар поднимается от ее шеи и окрашивает щеки.

— Мы должны… — она указывает на двери позади меня. — Нам, наверное, пора зайти туда.

Я прикусываю нижнюю губу и качаю головой. Эта чертова девочка.

Как будто изначально это была ее идея, я протягиваю руку и открываю дверь, чтобы она могла пройти. К моему удивлению, мы проходим весь путь до конца без единого звука и, наконец, стоим перед судьей.

— Рада, что все смогли прийти, — говорит она, поправляя свою черную мантию и очки на переносице. — Вы готовы начать?

Я полностью поворачиваюсь к Коралине, которая делает то же самое. Протягиваю ей обе руки. Я прохожу половину, и мне нужно, чтобы она прошла остальную половину.

Она делает глубокий вдох, прежде чем вложить свои руки в мои, и мило кивает головой.

— Отлично, — судья хлопает в ладоши, поднимает лист белой бумаги и читает по нему. — Коралина Уиттакер и Сайлас Хоторн, сегодня вы решили связать себя узами брака. Брак — это стремление к жизни, к тому лучшему, что два человека могут найти и проявить друг в друге. Он предоставляет возможности для совместного развития, с которыми не могут сравниться никакие другие отношения. Брак — это не просто церемония или лист бумаги; это соглашение между двумя людьми любить, уважать и беречь друг друга всю оставшуюся жизнь.

Мой большой палец гладит ее ладонь, как будто я пытаюсь одним простым жестом сгладить все эти годы одиночества, давая ей понять, что я здесь, такой же сломленный, и я все еще никуда не собираюсь уходить.

— У вас есть готовые клятвы или мне продолжить чтение по сценарию?

Я перевожу взгляд на судью.

— Будут стандартные…

— Вообще-то, — перебивает Коралина, — у меня есть кое-что, если вы не возражаете.

Я хмурю брови, когда она достает из-за выреза своего платья пожелтевший листок бумаги. Судья, стоя за своей стойкой, смеется над ее укрытием.

Она прочищает горло, щеки ее краснеют, когда она начинает.

— Сайлас, я обещаю быть твоим миром, когда вокруг будет только война. Быть твоим хранителем тайн и надежным убежищем. Сегодня я клянусь быть единственным человеком, который примет тебя таким, какой ты есть, и кем ты станешь, — она поднимает на меня глаза, удерживая мой взгляд, пока произносит последнюю строчку. — Пока смерть не разлучит нас.

Бумага выглядит слишком старой, чтобы принадлежать ей. Независимо от того, что она значила для нее, независимо от того, предназначалась ли она мне, у меня все равно сжимается сердце.

Сколько времени прошло с тех пор, как кто-то в последний раз был моим миром? Как долго я вел войну, не имея времени на передышку?

— Мистер Хоторн? — говорит судья, призывая меня обменяться моими собственными клятвами с девушкой, стоящей передо мной.

Я наблюдаю, как она складывает бумагу и прячет ее обратно в декольте платья, прежде чем снова взять меня за руки. Коралина наклоняется ко мне, ее голос переходит в приглушенный шепот.

— Ты можешь произнести стандартную клятву. Я знаю, что это не было запланировано.

Я качаю головой, сжимаю ее руки, притягиваю ближе к себе.

— В этот день я клянусь сделать твою ярость своей, выдержать бурю твоей мести и навсегда сохранить тебя в безопасности. Я обещаю быть рядом с тобой. Что бы ни случилось, ты никогда не будешь одинока. Пока смерть не разлучит нас.

Каждое слово — правда, каждое обещание я намерен сдержать. Чего бы мне это ни стоило. Теперь дело не только во мне, но и в ней тоже.

— Коралина, берешь ли ты Сайласа в законные мужья до тех пор, пока вы оба живы?

Слова судьи повисают в спертом воздухе. Повисает тяжелая тишина, прежде чем она делает глубокий вдох и сжимает мои руки.

— Да.

— Сайлас, берешь ли ты Коралину в законные жены до тех пор, пока вы оба живы?

Осознание реальности этой ситуации должно наступить, но по какой-то причине все, о чем я могу думать, это о том, что когда все это закончится — суд прикажет мне поцеловать девушку, стоящую передо мной, мои губы будут скользить по ее губам, чтобы я мог ощутить сладость ее рта, растапливая языком все язвительные слова и ухмылки.

— Да.

— У вас есть кольца, которыми можно обменяться?

На лице Коралины отражается паника, но уголки моих губ приподнимаются. Может, я и не планировал давать клятву, но это я запланировал. Я лезу в карман и достаю оба кольца.

Протягиваю ей свое — простое золотое кольцо с гравировкой #dd4a3d на внутренней стороне. Мой маленький секрет, но она не замечает этого, когда надевает его мне на палец.

Медленно я оказываю ей ответную любезность, надевая ей на палец круглый бриллиант-солитер³¹ на золотом ободке в тон. Он не броский и не вызывающе большой; в нем есть скрытая красота, отражающая девушку, которая его носит.

— Властью, данной мне штатом Орегон, я объявляю вас мужем и женой, — судья делает жест, как будто это ей меньше всего нравится. — Теперь вы можете поцеловать невесту.

Глаза Коралины расширяются, когда моя рука скользит по ее волосам, притягивая ее ближе. Мне нужно привыкнуть к ощущению кольца на моем пальце.

— Ничто из того, что я могу дать тебе, не будет похоже на любовь, Сайлас.

— Тогда я притворюсь.

У нее перехватывает дыхание, но я проглатываю его.

Мои губы прижимаются к ее губам в жадном столкновении. Я не мягкий и нежный, терпение — последнее, чем я обладаю.

Губы Коралины приоткрываются под моими, подчиняясь еще до того, как я заставляю ее. Мои пальцы впиваются в ее волосы, удерживая наши рты вместе, и я вознаграждаю ее за хорошее поведение, проводя языком по ее языку.

Я погружаюсь и впервые пробую на вкус Ведьму из Пондероза Спрингс. Проклятая.

В кои-то веки в этом городе оказалось что-то близкое к правде. Ее рот — это колдовство.

Она дрожит в моих объятиях, из-за чего обеими руками хватается за перед моего смокинга. Притягивая меня к себе, она медленно, тщательно проводит губами по моим губам. Когда она поднимается на цыпочки, нуждаясь в дополнительном росте, чтобы быть ближе ко мне, как будто она не достаточно близко, я ухмыляюсь ей в губы. Свободной рукой обхватываю ее за талию, прижимая к своей груди, прежде чем оторвать ее ноги от пола.

Это именно то, чем никогда не должен быть первый поцелуй. В нем нет нежности и мягкости. В нем нет любви.

Тихий стон вырывается из глубины ее горла, заставляя меня прикусить ее нижнюю губу, чтобы она издала этот звук еще раз. Я втягиваю ее в рот, чтобы ощутить ее аромат, эту темную магию, проникшую глубоко в ее вены, которая ощущается у меня в горле как гребаный мед и сахар. Грудь Коралины трется о мою грудь, заставляя меня стонать. Ее тело молит меня об удовольствии, которое, я знаю, я могу ей доставить.

Я хочу трахнуть свою жену прямо в этом зале, и мне все равно, кто будет смотреть. Пусть они увидят, как она лежит раздетая на одной из этих деревянных скамеек. Пусть весь мир увидит, какая она податливая и чертовски хорошая для меня, с дрожащими ногами, когда она умоляет меня перестать доводить ее до оргазма, только чтобы я продолжал, пока она не кончит еще дважды.

Больше. Больше. Больше.

Это колдовство ее языка заставляет меня жаждать ее в нездоровых количествах.