Шань - ван Ластбадер Эрик. Страница 134

— Так вот, значит, где он, — сказал Треноди.

— Реакция совершенно в твоем стиле, — сухо заметил Симбал. — Никаких тебе: “Мои Бог, он все еще жив”. Его глаза сверкали.

— Что проку в таких восклицаниях, — резонно возразил Треноди. — Факт остается фактом, и не более того. Теперь я доподлинно знаю, что Питер Каррен жив. — Он снова перевел взгляд на фотографии. — Нет, лучше прятать подальше наше удивление, если такое имеет место. Он нужен мне, и ты его мне доставишь.

— Лихо у тебя это получается.

— Перестань передо мной изображать из себя праведника, — вспыхнул Треноди. — Ты вообще имеешь представление о том, чем занимаешься? Может, ты полагаешь, что мы все здесь джентльмены, без умолку повторяющие “спасибо” и “пожалуйста” и с поклоном уступающие друг другу проход?

— Ты использовал меня, — обвиняющим тоном заявил Симбал. — И точно так жеты использовал Монику и Мартина, заставив их следить за мной.

— Мои поздравления, — насмешливо протянул Треноди. — Наконец-то ты выучился языку своей профессии. Лучше поздно, чем никогда, Тони. Да, у меня есть работа, и я должен ее выполнить, поэтому я и использовал все ресурсы, находившиеся в моем распоряжении: тебя, Монику, Кубинца. Между прочим, именно за это я получаю жалование от нашего правительства.

— Грязноватая работа, черт возьми.

— Надо ли мне напоминать избитые истины типа: “Но кто-то же должен это делать?” Все верно. — Он убрал фотографии в карман. — У тебя нет законных оснований для жалоб. В конце концов, это ведь и твоя работа.

— Послушай, Макс. Ты ведь работаешь на УБРН? Так? Мартин, на тот случай, если ты запамятовал, — из АНОГ. Другими словами, из ЦРУ. Эти две конторы всегда держатся друг от друга подальше. Поэтому лучше расскажи мне то, чего я не знаю.

— Всему свое время, — заметил Треноди. — Теперь, раз уж мы оба очутились здесь, ты узнаешь все до конца.

Симбал наблюдал за процессией монахов, двигавшейся мимо одних из двенадцати ворот дворца. Их выбритые макушки ярко блестели, отражая солнечные лучи. Симбал снова подумал о том, что англичане сотворили с “Золотым Городом” и о конском навозе, осквернившем чудесный ковер из Амартуры.

— Среди бирманцев, — промолвил он чуть погодя, — распространена особая форма буддизма. Согласно учению Геравады, не существует всемогущего Бога. Оно вообще запрещает обращаться с молитвами к Будде в поисках благосклонности. Вмешательство небес в земные Дела исключено, и спасение души целиком находится в руках самого человека. Приверженцы Геравады верят в то, что вся жизнь — страдание. Для них жизнь и смерть — противоположные стороны самсары,возрождения, процесса переселения душ. Существует лишь один способ вырваться из вечного мучительного бега по кругу — Дхарма.Он заключается в неукоснительном соблюдении заповедей священного учения Будды. Другими словами, человек должен следовать путями архатов,святых, и буддистов, то есть земных воплощений Будды. Только тогда он оказывается в состоянии достичь нирваны. В наши дни даже здесь, в центре Вселенной, пожалуй, лишь одни монахи исповедуют Тераваду в чистом виде.

— И ты один из них, не так ли, Тони? — Треноди снова вытер лицо платком. — Ты гордо возвышаешься над толпами простых смертных. Ты стоишь на склоне Шань и смотришь на них сверху вниз, точно на жалких муравьев, суетливо мечущихся из стороны в сторону и погрязших в повседневных заботах.

— Ты обо мне такого мнения?

— Перестань, Тони, умоляю тебя. Ты ведь член элитарного клуба для избранных. Сделай одолжение, признай хотя бы это.

Процессия повернула за угол. Монахи шли в ногу друг за другом — множество людей, подчиняющихся одному разуму.

— Тебе известно, с кем Питер Каррен встречался здесь на рассвете? — поинтересовался Симбал.

— Нет. Удиви меня.

— С Эдвардом Мартином Беннеттом.

— Так, так, — Треноди оживился. — Очевидно, ребята из отдела по проверке благонадежности прохлопали что-то крупное.

— Что дицуйхочет от них?

— Ты что, шутишь, Тони? Располагая информацией, которую наши друзья извлекли из компьютера УБРН, дицуйможет многие месяцы спокойно перебрасывать в Штаты любые партии героина до тех пор, пока мы не перестроим всю нашу агентурную сеть в Азии.

— Я думаю, Макс, что все это не имеет никакого отношения к наркотикам.

— Мне нет дела до того, к чему все это имеет отношение, — отрезал Треноди. — Убери их обоих — и точка.

Он дождался, пока Симбал повернет к нему голову. Их взгляды встретились. Да, — подумал Симбал, — как ни крути, а нельзя не признать, что этот негодяй обладает поразительным чутьем для выбора нужного момента.

Некоторое время Треноди молча всматривался в его глаза, а затем добавил:

— Мне кажется, Тони, что пришла пора нам с тобой поговорить, так сказать, по душам.

Мне представляется, что в данный момент главная опасность для нас исходит не от Чень Чжу. Цунь Три Клятвы неуклюже ступал по тиковой палубе своей новой джонки, неся чай, заваренный Неон Чоу.

— Сегодня утром количество акций “Общеазиатской”, принадлежащих Блустоуну, перевалило за сорок процентов.

— Интересно, где он берет столько денег? — промолвил Джейк, в раздумье отхлебывая дымящийся чай.

Цунь зачитал вслух список компаньонов Блустоуна, переданный ему Кривым Носом Су.

— В общей сложности они обладают достаточными средствами, чтобы купить весь Гонконг, если в этом возникнет необходимость.

Тревога в голосе дяди не ускользнула от внимания Джейка.

— Бобби Чань, Шестипалый Пин, сэр Байрон Нолин-Келли, Черный Лион Ло... — пробормотал Джейк. — Впечатляет. И все-таки должен же существовать предел ликвидным активам, которые Блустоун и его друзья могут позволить себе истратить на один проект.

— Теперь им осталось приобрести всего лишь девять процентов, чтобы завладеть контрольным пакетом, — заметил Цунь.

— Это составляет около тринадцати миллионов акций. Какова их текущая котировка на Ханг-Сенге?

— Сейчас проверю, — Цунь спустился по трапу, направляясь в свою каюту.

Джейк огляделся по сторонам и увидел Блисс и Неон Чоу, беседовавших между собой. Обе были увлечены разговором, но он заметил, что Неон Чоу время от времени украдкой поглядывает в его сторону. Он попытался понять выражение ее лица, но ему это не удалось. Вспомнив о поручении, возложенном на нее дядей, он уже собирался спросить о ее успехах в наблюдении за Блустоуном, но в этот момент на палубу вновь поднялся Цунь Три Клятвы.

— Двадцать два с четвертью, — заявил он, приблизившись к Джейку. — Мы понесли тяжелые потери, пойдя на вынужденное закрытие “Южноазиатской”.

— Значит, сколько им еще предстоит потратить? — отозвался Джейк. — Двести девяносто миллионов, кажется. Как много они уже вложили в эту операцию?

Цунь Три Клятвы тут же произвел какие-то расчеты.

— По моим оценкам, примерно три четверти миллиарда. Естественно, им пришлось пожертвовать кое-какими вкладами и недвижимостью. Впрочем, какая разница? Как только они завладеют “Общеазиатской”, вся колония Ее Величества окажется у них в руках. Миллиард долларов — ерундовая цена, когда речь идет о Гонконге.

— Ерундовая, если она тебе по карману, — задумчиво возразил Джейк.

— Что же нам теперь делать, Цзян? Каким образом мы можем помешать этому гвай-лоотобрать у нас все до последнего?

И вновь Джейк почувствовал резкость в голосе Цуня. Старик не имел возможности участвовать в принятии исключительно серьезных деловых решений, и подобное положение вещей обижало его до глубины души. Его взаимоотношения с Чжилинем носили иной характер. Однако Джейк был не Цзяном, но Чжуанем. Никому не доверяй, в этом вопросе, Джейк, —так учил его когда-то отец, — Никому. Ты можешь открыться только после того, как обнаружишь шпиона Блустоуна в йуань-хуане.

—Я хочу, чтобы ты попросил Сойера позвонить нашему брокеру и распорядиться пустить в ход облигации “дю Лон”.