Шань - ван Ластбадер Эрик. Страница 85

Он держал факел высоко, и от этого огромные тени прыгали по влажным стенам.

— Кто ты? — осведомился он внезапно осипшим голосом.

— Я китаянка, — ответила она. — И я не китаянка. Он уловил вызывающие нотки в ее голосе.

— Ты не местная?

—Нет.

— Значит, ты родилась не в Китае.

Она молча изучала его лицо.

— На Тайване?

Она засмеялась.

— Не бойтесь, я не враг. Я не связана с Гоминьданом.

— Но ты убила бы меня не задумываясь.

— Вы не захотели бы жить, как живу я, — отозвалась она.

— “Небо не может не быть высоким, земля не может не быть широкой. Солнце и луна не могут не ходить по кругу, и точно так же все живые существа не могут не жить и не расти”, — процитировал он Лао-Цзы.

— Значит, вы дадите мне документы вашей дочери?

— Бессмысленно спорить. — Врач, прищурив продолговатые глаза, смотрел на нее. — Я вижу, что тебе еще предстоит усвоить этот урок. — Он кивнул. — Ты старше меня, хотя и выглядишь моложе. Я уступаю твоим желаниям.

Они вернулись в дом, где врач вручил ей все документы, которые могли ей потребоваться. Когда они опять спустились в туннель, он подвел ее к западной границе лабиринта.

— Вот, — сказал он, указывая на шаткую деревянную лестницу. — Через заросли пихт ты выйдешь на дорогу. По ней ездит много машин. Оттуда ты сумеешь без труда добраться, куда тебе нужно.

— Я по-прежнему могу убить тебя, — заметила Ци Линь.

—Да.

— Ты видел меня. Ты знаешь, куда я держу путь.

— Я также видел и лису за окнами дома, — возразил он. — И я знаю, куда дует ветер. Другие изо всех сил делают то, что я уже знаю, но терпят неудачу.

— Почему?

Его взгляд, казалось, проникал в душу Ци Линь, и девушка, слегка поежившись, подумала, что этот человек далеко не так прост, как ей показалось вначале.

— Они не следуют заповедям Дао, — ответил он, помолчав. — Они предпочитают сражаться, и поэтому другие сражаются против них.

— Подобно мне.

— Тебе доводилось убивать людей, сестра. Я вижу смерть в твоих глазах.

— Я убивала, чтобы выжить.

— И поступая так, ты убивала себя, — тихо сказал он. Она презрительно фыркнула, несмотря на то, что у нее от тоски вдруг защемило сердце.

— Ты хочешь, чтобы я поверила, будто ты рад помочь мне.

— Это не в моей власти, сестра.

— Но ведь ты не веришь мне, — продолжала настаивать она. — Я и сейчас убила по необходимости.

— Неужели?

Боль в ее сердце стала почти невыносимой. Она чувствовала, как ее затягивает в зловещую черную бездну. Страх перед этой бездной заставил ее убить полковника Ху.

— Он меня создал, — ее голос опустился до пронзительного шепота. — И я уничтожила его.

Старик не сводил с нее глаз. Его лицо оставалось совершенно бесстрастным, ее же выражало затаенную муку.

— Он переделал меня. Словно гончар, он вылепил из глины мою новую душу.

— Теперь его больше нет.

— И я свободна.

— Ты сама сознаешь, что это заблуждение. Ци Линь в ответ промолчала. Она знала, что ей следует несколькими расчетливыми движениями свалить его, добить и продолжать путь. Оставлять его в живых означало идти на слишком большой риск.

— Быть может, твой создатель и превратил тебя в солдата, которого я вижу перед собой, — промолвил старик. — Надо ли мне говорить тебе, что солдаты — это орудия в руках зла? Дао — это путь истины. Тот, кто управляет другими, имеет в своем распоряжении источник физической силы. Однако тот, кто управляет собой, обладает неиссякаемой силой.

Ци Линь прижала ладонь к раскалывавшейся от боли голове.

— Я даже не помню, для чего он готовил меня. Смутные тени появляются передо мной и исчезают...

Какое-то чувство промелькнуло на его неподвижном лице.

— С тобой сделали нечто такое, что не под силу изменить даже Дао.

Тени, гоняющиеся друг за другом. Ужасная боль в голове! И надвигающаяся вслед за тенями черная бездна.Ци Линь слабо вскрикнула и стукнула себе кулаком в висок.

— Ты опасен, — выдавила она из себя с трудом. — Через тебя они могут выйти на мой след.

— Значит, ты должна сделать так, чтобы этого не случилось, — он произнес эти слова с такой откровенностью, что девушка, опешив, изумленно уставилась на него.

— Тебе все равно, умереть или остаться в живых?

— О, нет, не все равно. Но это поистине не имеет никакого значения по сравнению с реками, впадающими в море.

— Что ты хочешь этим сказать?

Он оставался совершенно спокойным.

— Те, кто способны вовремя прекратить действия, точно так же как и начать его, живут долго. Остальным суждено умереть в молодости.

Ци Линь долго молча смотрела на него. Она чувствовала, как сильно колотится ее сердце. Пламя факела плясало, слегка потрескивая. Тени вытягивались вверх по сырым, неровным стенам и скрещивались на своде потолка. Остальным суждено умереть в молодости.

Бросив на него прощальный взгляд, она засунула бумаги обратно за пояс. Ее путь лежал вверх по шатающимся ступенькам, прочь от мерцающего света факела. Она так и не решилась убить старика. Было ли это признаком победы или поражения? Она не знала. Уже скрывшись во мраке, она обернулась и крикнула:

— Прощайте!

— Помни о реках, — ответил он, обращаясь в пространство перед собой, где она только что стояла, — которые впадают в море.

Закрыв глаза, Блисс видела этот драгоценный камень. Сверкающие лучи, красные, золотые, тянулись от него через бескрайнюю гладь океана. Почему этот опал так важен? —недоумевала Блисс.

Проснувшись на борту джонки своего отца, она услышала чьи-то голоса и, натянув одежду, вышла из каюты. Босиком она прошла по коридору. Ей казалось, что она слышала эти голоса во сне и что они-то ее и разбудили. Впрочем, она тут же усомнилась в этом; уж больно тихо они звучали.

Будда простит тебя, боу-сек, —сказал он. — Как я прощаю тебя.Но могла ли она простить себя? Этот вопрос по-прежнему не давал Блисс покоя.

И точно так же по-прежнему Чжилинь не оставлял ее наедине с мучительными вопросами и сомнениями. Он умер, да, и умер от ее рук. Однако что произошло между ним и ею в то мгновение, когда жизнь покидала бренную оболочку Цзяна. Блисс не могла ни передать в словах, ни даже понять сама. Быть может, —размышляла она, — мы вместе проникли сквозь резонирующую оболочку в да-хэй? И кто знает, какие превращения произошли с нами в великой пустоте, таинственной и волшебной?

В одном она была уверена: все это — что бы там ни было — являлось частью плана Чжилиня. Он знал о приближавшейся смерти и хотел, чтобы Блисс находилась рядом с ним в эту минуту. Разве он не подготовил ее к этому заранее? Разве не с его помощью она неоднократно проникала в да-хэй?Теперь она не сомневалась, что все это делалось для того, чтобы в нужную минуту она оказалась готова.

Но к чему?

— ...как ты сам можешь убедиться, исключительной чистоты, — донесся до нее голос отца, явно старавшегося говорить негромко. — Отличный экземпляр.

— Его привезли из Австралии, не так ли? Это был Дэнни, третий сын Цуня Три Клятвы. Было уже поздно — или рано? — почти четыре часа утра.

— Мне нужно, чтобы ты установил, где его купили. Стоя в дверях каюты, Блисс прислушивалась к разговору отца и сына. Все еще наполовину погруженная в да-хэй,она вдруг отчетливо поняла, что ее место сейчас не в коридоре, а там, в каюте.

— Отец?

Цунь Три Клятвы поднял голову, Дэнни повернулся лицом к двери. Он очень походил на отца.

— Боу-сек. Стобой все в порядке?

В последние дни она постоянно слышала из его уст этот вопрос и видела на его лице озабоченное выражение, Ей очень хотелось бы успокоить его, но как она могла объяснить, что творится с ней, если сама толком не знала?

— Да, — ответила она. — Со мной все нормально. Мне приснился огромный опал, горевший малиновым пламенем.

Опустив взгляд на стол, она увидела на нем в точности такой же камень, какой привиделся ей во сне всего несколько минут назад. Прежде чем кто-либо из мужчин успел помешать ей, она протянула руку и схватила его.