Я один вижу подсказки (СИ) - Красавин Никита. Страница 36

На что мальчик каждый раз говорил:

– Вы можете мне верить, вы можете мне не верить. Ваше право.

Только ночью Этьен был по-настоящему свободен.

Он общался с богами, сражался с дьяволами.

И каждый раз, открывая глаза, надеялся, что и в реальном мире сможет жить без боли и без страха.

Когда я смотрел, то не мог не ощутить его чувства.

С какой-то стороны мне знакомо ощущение одиночества в собственном теле.

Я не раз уже говорил о причинах пробраться на испытание, но это, в том числе, тот же побег, как у Этьена.

Действие на сцене стремительно развивалось.

В приют пришел врач, который назвался доктором Франсуа, с ним была его дочь, Мари-Анн.

Я вздрогнул по двум причинам.

Во-первых, из-за самого Франсуа, который являлся главврачом больницы.

Во-вторых, из-за нежити, изображавшей Мари-Анн.

Черты той самой девушки-призрака, с которой я сражался и которая прямо сейчас сидит рядом.

Она... вообще понимает, что смотрит сейчас на себя?

Я бросил быстрый взгляд на живую Мари-Анн.

Девушка была полностью поглощена спектаклем, но на её лице читалось странное выражение печали.

Хм…

И тут нам показывают разговор Франсуа и Мари-Анн, где выясняется, что девушка могла видеть то, что скрыто от глаз обычных людей.

Она видела души. Тот самый навык – Духовное зрение.

Франсуа искал таких же особенных людей, и маленький Этьен воспылал желанием впечатлить доктора и его дочь.

Он похвастался своим даром в надежде, что хоть они поверят.

Какой же наивный мальчик.

Часто суть пьесы можно было определить задолго до её конца.

И я начал рассуждать.

Я сейчас смотрю комедию? Не похоже. Может быть, фэнтези? Точно нет. Тогда что же это?

Ответ очевиден: трагедия.

И в какой-то момент хотелось встать и крикнуть: «Этьен, не совершай ошибку! Не будь глупым... ты же такой взрослый.»

Только кто услышит меня, простого зрителя?

Я лишь сторонний наблюдатель, который не может повлиять на исход.

Доктора Франсуа играла особенно зловещая нежить.

Во внешности, в его словах, в его поведении отвращало всё. Особенно «добрая» улыбка, «добрый» взгляд и такие же намерения.

Мужчина усыновил мальчика, но не из добрых побуждений.

В одно мгновение жизнь мальчика превратилась в ад.

Весь зал, казалось, затаил дыхание.

И я тут подумал, для чего это показывают? И почему это важно?

Неужели это та самая предыстория этого испытания?

Именно то, чего мне так не хватало.

Все три персонажа пока укладываются в то, что я видел в больнице.

Думая об этом, мне хотелось ещё больше смотреть, чтобы узнать: а что же произошло с этим миром?

На сцене начали разворачиваться ужасные сцены.

Доктор начал проводить эксперименты в своей больнице.

Сначала это были обычные люди, обычные эксперименты.

В то же время такие эксперименты не приводили к результатам.

У Франсуа был лишь один способ проверить эффективность своих действий – наблюдать, но глазами выступала Мари-Анн.

Девушка, которая благодаря своему дару, стала заложницей. Её вынуждали помогать отцу, по сути, она страдала куда сильнее мальчика.

Особенно, когда эксперименты вышли на новый уровень жестокости.

Доктор выяснил, что чем больше у живого человека причин оставаться в этом мире, тем выше вероятность задержать его душу тут.

Ему нужно было найти такие причины, воссоздать их в человеке, и затем не просто удержать человеческую душу, а изучить её.

Он всё время говорил:

– Это будет новая наука, которая не существовала прежде. И первая нобелевская премия достанется мне!

Такой человек уже потерял всю связь с реальностью.

Он больше жил в мечтах, где весь сопутствующий ущерб в виде замученных людей прощается.

Такой персонаж вызывал омерзение.

Не только у меня, но и хором весь зал кричал: фуу!

А я задумался: зачем этому человеку поставили памятник?

Я всё думал о той самой статуе в секретном месте, держащей Святой Грааль.

Хм... а что там было написано?

Я полез в карман за бумажкой, чтобы найти те пару строк на французском языке.

Когда раскрыл, то увидел надпись: «Человек, открывший врата в Ад.»

Чего?

Бумажка выпала из рук.

Значит, самое интересное ещё впереди?

Я посмотрел на свою команду: Дая побледнела, она вцепилась в моё левое плечо.

Она вообще не действовала как избранная, не думала, не анализировала. Не могу сказать, что она «наслаждалась» представлением, но явно воспринимала всё как пьесу.

Единственная, кто не разочаровала – это Айгуль. Девушка сама много думала, не поддавалась эмоциям и искала в истории любую зацепку, которая могла помочь в прохождении испытания.

Внезапно сцена погрузилась во мрак.

Когда свет снова зажёгся, перед зрителями предстал мрачный подвал – самое тёмное место больницы, её сердце.

Это важное место и его нужно запомнить.

И обязательно сходить туда.

Я записывал все интересные моменты, раз достал листок и карандаш.

А пока атмосфера мгновенно стала гнетущей, воздух словно сгустился.

На сцене появились несколько докторов в окровавленных халатах, измученный Этьен, привязанный к странному устройству, и бледная Мари-Анн, стоящая в стороне с выражением ужаса на лице.

– Что там, Мари? – спрашивал каждый раз Франсуа.

– Пока ничего нет, – каждый раз коротко отвечала та.

Франсуа вышел вперёд и осмотрел мальчика:

– Тогда давай чуть-чуть поднимем напряжение.

Сцена замерла, все актёры и зрители затаили дыхание, кроме одного доктора, который повернулся к зрителям и заманчиво произнёс:

– Приведите экзорциста…

И тут я задумался: кого привести?

Ведь моя роль в этом испытании – экзорцист.

Мне было интересно, кто именно выйдет на сцену и то, как тот будет выглядеть.

Однако появилась ценная подсказка:

[В течение десяти секунд на место актера можете выйти вы. Если этого не сделать, то выйдет актёр и пьеса продолжиться.]

Довольно странное предложение.

Я никогда не был актёром, но мне было всё равно на мои посредственные актёрские навыки.

Ведь всё, что мне нужно, это награды.

Моё сердце забилось быстрее.

Возможно, награды будут зависеть от определенных действий на сцене.

Это была ещё одна «секретка», о которой нам не говорили.

Я боялся только из-за одного. Нас предупреждали оставаться на местах, но разве правила не нужны, чтобы их нарушать?

Когда медленно поднялся, Дая среагировала мгновенно, схватив меня за руку, пытаясь остановить:

– Что ты делаешь? Сядь на место.

В её глазах отражались пугающие мысли: Опять его выходки! Что он задумал на этот раз?

Не только она.

Айгуль и Артём тоже напряглись. У них уже сложилось полное понимания меня. Что самую большую опасность для их жизни представляют не монстры в данже, а лидер, который ведёт их в самые гущу.

Они были готовы вмешаться и, если нужно, удержать меня силой.

– Успокойтесь, всё хорошо.

По их молчаливым лицам было понятно, что они не верят ни единому моему слову. Вот же надоедливые...

– Просто доверьтесь мне.

– Но зачем ты идёшь? – не понимала Дая.

– Разве они не меня зовут? Ведь я, – указал я на себя большим пальцем, – экзорцист!

Её хватка ослабла, и я свободно прошёл между рядами.

Странно, что больше никто не возмущался. Другие зрители словно меня не замечали. В некоторой степени это было довольно жутко: они сами казались загипнотизированными.

Какой же странный театр.

С каждым шагом к сцене реальность вокруг менялась. Зрительный зал растворялся, уступая место мрачным коридорам.

Я будто шёл по подвалу в сторону злосчастной комнаты. Даже запах изменился – я начал чувствовать сырость вперемешку с антисептиком.

Когда я ступил на сцену, то оказался внутри экспериментальной лаборатории. Марионетки-актеры теперь казались живыми людьми, их стеклянные глаза наполнились эмоциями – у кого-то было безумие, у кого-то боль, а у кого-то отвращение.