Его наглый друг (СИ) - Лоран Оливия. Страница 35
Понимаю, что она все еще спит, когда приподнимаюсь на локте и заглядываю в ее нахмуренное лицо, на котором трепещут влажные ресницы.
И сразу охватывает щемящее душу беспокойство. В груди гулко грохочет, разворачивая за ребрами болезненную дыру. Появляется острое желание защитить, уберечь. Не видеть ее слез.
Повинуясь порыву, крепче сгребаю в объятия и прижимаю к себе вплотную. Пока вслушиваюсь в бессвязное бормотание, склоняюсь к ней и касаюсь губами щеки.
— Катя… — шелестит на выдохе и дергается в моих руках, распахивая глаза и жадно глотая воздух.
Не препятствую, когда в том же лихорадочном состоянии подрывается в кровати и спешно оглядывает пространство. Останавливаясь расфокусированным взглядом на мне, какое-то время бездумно бегает глазами по моему лицу. А затем прячет в ладонях свое.
— Алин? — зову настороженно, потому как теряюсь и снова ощущаю тревогу, но уже на пониженных дозах.
Ударная была вчера.
Стоило увидеть, как она падает в бассейн… с паническим ужасом в глазах уходит под воду… Все внутри сотряслось и рухнуло следом.
Суеверное чувство страха. Незнакомые мне прежде ощущения. Вообще, блядь, не помню, чтобы когда-либо так боялся. И ведь не за себя. На бессознательных инстинктах кинулся за ней, вытаскивая на сушу.
Сухопутная Русалка…
И это необъяснимое чувство облегчения, граничащее с гребаным счастьем, когда она открыла глаза и посмотрела на меня…
«Не отпускай»
Ни за что, Алина. Даже если сама попросишь — не отпущу.
— Ты как? — интересуюсь мгновением позже, когда не отзывается на имя.
Она лишь шумно выдыхает, но позволяет опустить ладони, в которых прячет лицо. А я так и не убираю с тонких запястий свои пальцы.
— Нормально — отзывается сипло, переводя взгляд на наши руки.
Мягко растираю венки на внутренней стороне запястий и без каких-либо усилий тяну Алину на себя.
— Мне приснился плохой сон, — выдыхает вдруг, прижимаясь головой к груди и обвивая руками торс. — Воспоминания из прошлого…
Хочу, чтобы поделилась, но в то же время не хочу, чтобы снова проживала все те эмоции, что отразились на ее лице, застывшем в моей памяти. Да и не уверен, что готова открыться.
Цепенею, а затем непроизвольно стискиваю ее крепче, когда решается рассказать сама.
— Наша последняя поездка с семьей на море. Сюда, кстати, в Сочи. Мои родители, тетя и я с двоюродной сестрой…
— Катя, — озвучиваю имя, которое шептала во сне, и она часто кивает.
— Мы были детьми, — продолжает так же тихо. — Мне — одиннадцать, а ей едва исполнилось девять. Она всегда боялась воды, в отличии от меня, которую буквально с рождения невозможно было из нее вытащить. Она даже в спортивную школу по плаванью со мной не пошла, хотя мы всегда были неразлучны. Но я все равно научила ее плавать. Мне так хотелось, чтобы она переборола свой страх… — тяжело дышит и мелко дрожит. — И когда это случилось… Я не смогла ей помочь. Вытащить из затянувшего нас подводного течения. Хотя была с ней рядом… Чувствовала ее руки в своих. А потом… ничего.
Дрожь ее тела перекидывается и на меня, выкручивая нутро и сковывая горло. Не ожидал, что ее душевная боль способна оказать такое мощное воздействие на меня. И не могу представить какого ей.
Я не терял близких. Да их у меня собственно и нет. Из родни только отец и мать, но их сложно назвать близкими людьми.
— Алина… — с хрипом разрываю образовавшуюся тишину между нами, что давит тяжелым грузом. — Вы были детьми, — и это все, что я в силах вытолкнуть из себя.
— Я это пережила, Макс. Не думай об этом. Просто… — затихает, не дыша. — Вчерашний день окунул меня в прошлое, и снова эти жуткие сны. Их уже много лет не было. Надеюсь, больше и не повторятся…
Злость на чертову идиотку, что толкнула ее в воду снова клубится внутри и стремительно разрастается по груди. Благо тогда было не до нее, ибо не знаю, какие последствия ожидали бы Юлю. Язык мой враг, как любит припоминать мне мать всякий раз после очередного семейного скандала.
Лишь подбежавший Славик с подружкой Алины имели возможность со мной пообщаться. И хорошо, что так. Не особо вежливую просьбу услышали, и всех как ветром сдуло.
— Будем дальше спать? — откидывая раздражающие мысли, переключаюсь на Алину в моих руках. — Можем пойти на кухню или в гостиную, хочешь?
Она машет головой и выбирает первый вариант. Утыкается носом мне в шею, глубоко вдыхая и прислоняясь губами к коже. А затем, словно одумавшись, напрягается, прячет лицо и пытается отстраниться.
— Ложись тогда, — усмехаюсь, когда понимаю, что ко мне вернулась прежняя Алина. Смущенная и в то же время диковатая.
— Я в твоей футболке… — заключает растерянно.
40
— Давай докажу?
Макс
— Переодел тебя вчера, не помнишь?
Ухмыляюсь, замечая смятение на лице Алины. Успеваю отметить, как быстро порозовели ее щеки, пока не опускает голову, пытаясь скрыть волнение в глазах.
— Вспоминаю… — шепчет гораздо тише. — А ты, — бросает на меня быстрый взгляд и запинается, — голый…
Так и не дождавшись, когда опустится на кровать, ложусь сам и в приглашающем жесте откидываю для нее одеяло.
— Как-то было не до переодеваний, — накрываю ее, когда ложится рядом. — Зато ты в футболке. Уже хорошо, правда? — притягиваю к себе ближе, отмечая, как напряжена ее спина, да и все ее тело. — Расслабляйся, спим же.
Алина молчит, но постепенно успокаивается и расслабляется в моих руках. А мгновением позже неожиданно припечатывает:
— Надеюсь, это платье не пострадает… — ворчит с некой обидой в голосе. — Оно мне нравится.
Черт…
Испытываю гребаный стыд за нагло присвоенную вещь, что занимает особое место в моем шкафу. К слову, ее черное платье в абсолютной целости, что удивительно, если вспомнить, с какой одержимостью я его срывал. Еще и хранит ее запах…
Но, конечно же, она об этом не узнает.
Плюс один в копилку безрассудных действий, подтверждающих мое помешательство. Или безумство…
— Купим новое, — бросаю с показной беспечностью. — Хоть завтра.
А это еще одна причина бессовестной кражи.
— Как у тебя все просто… Не нужно мне новое. Я бы свое могла зашить. Ты даже не спросил…
— Ну хочешь, забери мою футболку? — предлагаю выгодный обмен и жду реакции.
Алина снова фыркает и отстраняется, плотнее кутаясь в одеяло, что служит еще и барьером между нами. Старательно делает вид, будто засыпает. Вот только неровное дыхание выдает ее волнение. А когда, стягивая покрывало, целую оголившееся плечо, она вздрагивает и мелко дрожит.
— Может… хотя бы оденешься?
Я бы предпочел, чтобы наоборот — разделась она.
Стиснув зубы, запихиваю подальше озабоченное мудачье, что беснуется от нехватки секса. Такой детокс я не устраивал себе даже в школьные годы, когда и выбор то был невелик. А тут, при наличии разнообразия, словно аппетит пропал. Особое блюдо мне подавай. Рыбку хочу.
И все же понимаю, что момент не подходящий.
— Без проблем, — соглашаюсь я и выполняю ее просьбу.
Натянув боксеры в гардеробной, возвращаюсь в кровать и снова пробираюсь к ней под одеяло. Уже вплотную прижимаю спиной к груди, что оказывается слишком самонадеянно…
От соприкосновения тел пробивает синхронно. Ощущения не только поверхностные, но и по внутрянке шарахает. В грудине печет, нервные окончания обдает жаром. Кажется, что накаляется даже воздух.
С трудом перевожу дыхание и, сжав челюсти, все же отодвигаюсь на безопасное расстояние. Довольно долго приходится ждать, пока не стихает жар в теле и не восстанавливается состояние до отметки «терпимо».
Но когда понимаю, что Алина засыпает, невольно задумываюсь о своих мазохистких наклонностях, прижимаясь к ней снова. К слову, в таком положении удается заснуть лишь под утро.
Проснувшись, первым делом осознаю, что Алина сбежала. Это, конечно, было вполне ожидаемо, но все равно испытываю некое разочарование. Но после того, как принимаю душ, переодеваюсь и спускаюсь вниз, застываю в изумлении.