MEMENTO, книга перехода - Леви Владимир Львович. Страница 38

Результат великожертвенной операции: Г. с позором разбит, суицидабельность его реализуется, наконец, прямым образом; великий народ, им зомбированный до безумного озверения, пройдя через муки разгрома и унижения, приводится к покаянию, а затем к мирному процветанию. С. побеждает, но торжества победы не ощущает, предчувствует и свой скорый конец.

Экстрасуицидальность его, накалившаяся как вулканическая лава, еще много лет назад самоубийством жены, до которого он же ее и довел, – чернота тьматерии, обрушившаяся на всю его империю и далеко за ее пределы, поперла, наконец, на него самого. Мрачная паранойя затмевает его ум до второй степени неадекватности из четырех возможных; в приближении к третьей взялся, вослед Г., за евреев – объявил борьбу с «безродными космополитами», затеял «дело врачей», но тут же кувымбытурымбы…

Хроновизор, кажется, ёкнулся окончательно. Техниатры, вы где там?.. Дежурный техниатр, эй, алло!..

Ладно, хватит картинок. Добавлю: вторжение влиятельного экстрасуицидала в большой социум – империю, государство, общественное движение, религиозную общность, или в маленький – группу, семью, даже в отношения с кем-то одним, – не проходит даром. Если после ухода чудовища не проводится энергичных мер нравственно-психологической дезинфекции, разбуженная им суицидабельность производит длительное разрушительное последействие.

До 18 ноября 1978 года весьма низким был уровень самоубийств в Гайане, маленькой тропической стране на северо-востоке Южной Америки. Здесь, как и почти на всем этом континенте, густо криминальном, квазисапиенсам больше нравилось убивать других, а не себя. Но в тот день глава очередной псевдохристианской секты под названием «Храм народов», Джеймс Джонс, перебравшийся вместе с паствой в Гайану из США, заставил самоубиться более 900 своих зомби, из них около трети детей, застрелился и сам. После непродолжительной гастроли этого суицигуру в Гайане установился и стойко держится один из самых высоких показателей самоубийств на всем земном шаре, самоубийств стало больше, чем убийств.

В другой южноамериканской стране, Чили, до прихода к власти жестокого военного диктатора с фамилией, напоминающей короткую автоматную очередь, – Пиночета, типичного экстрасуицидала, уровень самоубийств был одним из самых низких на континенте. После Пиночета стал одним из самых высоких, уступая только нежизнерадостному Уругваю и жизнерадостной, но придавленной Кубе.

«Русские медленно запрягают, но быстро ездят»

В разные времена в разных местах обширного пространства Российской империи уровень самоубийств был разным (выше – в больших городах, в северных широтах и в местах наивысшей плотности угро-финского генотипа).

Случались, как и всюду, суицидемии: массовые самосожжения, самоуморения голодом и другие способы самоубийства старообрядцев в 17–19 веках, всплеск самоубийств в 60 – 70-х годах 19 века среди разночинцев и городской молодежи, всплеск еще сильнее – после подавления революционных попыток 1905–1907 годов. Но в целом по стране все это время частота самоубийств долго была значительно меньше, чем средняя по Европе.

Огромное нарастание началось в 20 веке с приходом к власти экстрасуицидалов-большевиков во главе с жестоким харизматиком Лениным, и особенно резкое и неуклонное – с воцарением кровожадного Сталина. Статистику самоубийств поспешили засекретить. По числу уносимых жертв суициды вступили в соперничество с казнями «врагов народа»; 1937–1938 годы – апогей и того, и другого.

Значительно меньше самоубийств стало во время Великой Войны 1941–1945 годов, и немудрено: суцидабельность всегда жадно всасывается и реализуется войнами, это наркотик фронтовых демонов, на долю тыловых остается немного.

Но уже через два года после Великой Победы уровень самоубийств подскочил до пика, близкого к уровню 1937 года. После смерти Сталина количество самоубийств продолжало расти. Меньше становилось в краткие времена надежд (Хрущев, Горбачев), больше – в долгие периоды застойной безнадеги, массовых разочарований, дефицита доверия, духовного бездорожья и разобщенности, нравственного падения и ожесточения (с семидесятых до середины восьмидесятых и с середины девяностых доныне).

После распада советской империи пять бывших республик СССР (Литва, Казахстан, Белоруссия, Украина, Россия) по уровню самоубийств входят в первую десятку из 106 стран мира. Еще три (Латвия, Эстония, Молдавия) – в первую двадцатку. Остальные семь – географически самые южные и юго-восточные – располагаются на местах с 50-го и ниже (Киргизия, Туркмения, Узбекистан, Таджикистан, Грузия, Армения, Азербайджан). В первых четырех и в Азербайджане средний уровень врожденной суицидабельности населения относительно низок; сказывается и влияние ислама, поощряющего только экстрасуицидальность.

В Грузии и Армении врожденная суицидабельность выше, но антисуицидально работает огромное детолюбие – мало еще где с такой самозабвенной нежностью пестуют детей, это дает юным существам базовую уверенность. Удерживает на плаву, как и в Азербайджане, прочность кланово-семейных взаимосвязей: страстная поддержка своих во что бы то ни стало. Многим из тех, кто мог бы при неблагоприятных обстоятельствах по врожденной склонности совершить самоубийство, это дает подпитку для воли к жизни.

Суицидальная карта России по регионам: средний уровень самоубийств – в Центральном Округе, высокий – на Северо-Западе, в Приволжье и на Урале, очень высокий в Зауралье, на Алтае, в Сибири, на Дальнем Востоке, самый высокий на Северо-Востоке. Относительно низкий в южных областях, очень низкий на Северном Кавказе, но там растет число террористов-смертников.

Взаимосвязь самоубийств с алкоголизмом и наркоманиями заметна повсюду, а в России особенно. Взаимосвязь не простая. Когда, как часто бывает, в крови самоубийцы обнаруживается алкоголь или наркотик, и тем более, когда кончает с собой алкоголик или наркоман со стажем, окружающие и врачи по кажущейся очевидности полагают, что алко– или наркозависимость и стала причиной самоубийства. Но это не так. Зависимость – не причина суицида, а, как и сам суицид, – проявление суицидабельности, одно из. Склонность к самоубийству и склонность к зависимостям одноприродны, имеют общую психогенетическую основу. Алкоголь и наркотики не толкают на самоубийство, а служат его суррогатом, растянутой заменой, канализацией суицидабельности. Могут, раскачав эмоциональный маятник, суицид приблизить (особенно суицидоопасны состояния ломки). Могут облегчать совершение самоубийства, уже запланированного (напился «для храбрости», укололся, «чтобы не чувствовать»). Но могут и наоборот – отдалять развязку, уберегать от последнего шага, заменяя быструю полную гибель частичной и постепенной.

В России, с ее брутальным эмоциональным климатом и духовным бездорожьем впасть в зависимость искусительно легко. Лечение от зависимостей и депрессий превратилось в бизнес, в котором с исцелением торопиться невыгодно. Суицидабельностью почти никто квалифицированно не занимается.

Всего тревожнее, что великая Россия, в недалеком прошлом родительница самой высокой мысли, самого психологичного искусства, самой душевной литературы, достигла небывалого за всю свою историю максимума по самоубийствам детей и подростков. Вышла по этому жуткому показателю на первое место в мире.

Немудрено: самоубивающиеся ребята – дети поколения самых эгоистичных и ограниченных, самых отчужденных, самых душевно дремучих родителей за все время существования этой страны. Мир этих родителей джунглево жесток, откровенно циничен, нескрываемо лжив, культурно деградирован и духовно шизофреничен. От детей требуют только не мешать и оценочно соответствовать. Внутренний мир ребенка, его страдания, его страсти, его мечты, его уникальность, таинства его души мало кого волнуют и интересуют, мало кто даже догадывается, что эдакие материи имеют место быть.

Отзовись, Верхний!.. Есть ли надежда?