Изгой (СИ) - Шатров Дмитрий. Страница 28

Банк долго искать не пришлось — я его ещё вчера заприметил, когда экспериментировал с «Панорамой». Филиал «Дворянского заёмного банка» располагался через квартал от гостиницы. Там то я и прочувствовал, что значит: «встречать по одёжке».

— Чего желаете? — ко мне кинулся служащий с подхалимской улыбкой на холёной физиономии.

Но разглядев заштопанные прорехи на пиджаке и штанине, шишку на лбу и синяк на половину лица, он тотчас растерял дружелюбие. Во взгляде появилось пренебрежение, в тоне брезгливость. И не успел я открыть рот, чтобы ответить, он процедил:

— Без обеспечения займы не выдаём.

— Мне твой займ в хрен не упёрся, — скрежетнул я зубами, с трудом сдержав злость. — Деньги хочу поменять.

— Большая ли сумма? — высокомерно уточнил собеседник, стрельнув глазами на саквояж.

— А тебя каким боком это е… волнует?

— Банк берёт процент за обмен и работает от трёх тысяч. И если у вас нет с собой такой суммы… — здесь он сделал театральную паузу, после чего указал на дверь, — то попрошу.

— Трёх, — презрительно фыркнул я. — Ради такой мелочи я бы не напрягался.

На самом деле у меня было не сильно-то больше, но линию поведения я выбрал правильно. Служащий переобулся на лету и снова залебезил.

— Простите, ваша милость…

— Светлость, — веско поправил я, скопировав интонации Мишеньки.

— Ох! Тысяча извинений! Меня ввёл в некоторое заблуждение ваш… гм… наряд. Прошу за мной… — он припустил вперёд полубоком, то и дело сгибаясь в поклонах.

«Останешься без чаевых, чучело, чтобы в следующий раз не блудил», — мстительно подумал я и проследовал за ним в кассу.

В саквояже резко прибавилось места. Теперь там болталась пачка полтинников с изображением Николая I, пачка четвертаков с Александром III, и две пачки червонцев. Эти были без портретов, лишь с номиналом. Остаток взял синенькими — на раздачу и на всякие мелочи. Кстати, банковского халдея оставил с носом. Как обещал.

Инцидент в банке повторять не хотелось, и я зарулил в первый же магазин готовой одежды. Шить на заказ было долго и дорого, а чувствовать себя человеком третьего сорта мне не хотелось. На вывеску — «Модный Дом Шниперсона. Здесь вас оденут с иголочки и обуют на все деньги» — внимания не обратил.

Хозяин магазинчика — грузный, седовласый мужчина, в дорогом, но мешковатом костюме — имел чутьё и встретил меня как родного. Причём без малейшего подобострастия.

— Пг’иятно видеть юношу из хог’ошего дома, — прогнусавил он с характерной картавостью и добавил, окинув меня цепким взглядом поверх очков: — Мундиг' шикаг’ный, но, к сожалению, ему уже не помочь. Не хочу вас огог’чить, но ничего подобного я вам пг’едложить не смогу.

— А ничего подобного и не надо, — успокоил я расстроенного хозяина. — Хочу полностью имидж сменить.

— Вижу, с вами можно иметь дело, юноша, — усмехнулся он и уточнил: — Есть какие-то конкг’етные пг’едпочтения?

— Не особенно, — пожал плечами я и, неопределённо покрутив в воздухе растопыренными пальцами, накидал: — Нужно что-то удобное, стильное и практичное. Чтобы из толпы не выделяться. Ну и не сильно дёшево.

Прозрачный намёк на мою платёжеспособность, вернул хозяину хорошее настроение. Он подхватил меня под локоть и ненавязчиво подтолкнул к примерочной.

— Пг’ойдёмте. Стильное и пг’актичное — мой конёк. Вам понг’авится, не будь я Аг’он Шнипег’сон

Часа через два я выглядел как местный мажор, одетый по последнему писку моды. Сам бы я так в жизни не вырядился, но, судя по отражению в зеркале, мне/Мишеньке шло.

Рубаха свободного кроя из белейшего страйп-сатина. Удобные брюки из английского джерси — цвета зелёного мха в шафрановую полоску. Жилет той же ткани, на кожаных ремешочках-застёжках, с золотой фурнитурой и с небольшими модными сумочками на правом и левом боку. Дополнял новый образ васильковый шейный платок, невысокий цилиндр, обтянутый тёмно-коричневым шёлком, и сюртук из тонкой козьей кожи охряного оттенка на лимонно-жёлтом подкладе. Его надевать я не стал — на улице всё-таки жарковато. Мои чёрные туфли выбивались из общего стиля, но их я решил не менять. Сбитые ноги — последнее, что мне сейчас нужно.

— Шикаг’но, пг’осто шикаг’но, — довольно прицокнул Шниперсон, прошёл за прилавок со всякими мелочами и, погромыхав там клавишами массивного кассового аппарата, объявил сумму покупок. — С вас две пятьсот, молодой человек.

— Не крутовато? — прокряхтел я, немного опешив.

— Я вас умоляю, — закатил глаза Шниперсон. — Дешевле пг’осто даг’ом. И потом, что скажут люди, если такой видный юноша выйдет от меня в дешёвых лохмотьях?

— И то верно. Репутацию портить нельзя, — усмехнулся я, достал из саквояжа нераспечатанную пачку четвертаков и бросил её на прилавок.

— С вами пг’иятно вести дела, — прогнусавил Шниперсон, пошелестев купюрами, и вдруг замер с выпученными глазами. — Забыли!

— Что забыли?

— Асексуаг’ы, — пояснил он и нырнул под прилавок.

Вынырнул. И с загадочным видом выложил передо мной три предмета. Очочки с круглыми зелёными стёклами в золотой оправе. Поясной ремень из кожи змеи с мощной фигурной бляхой. И портмоне — тоже из какой-то рептилии, но с чешуёй покрупнее.

— Возьмёте всё сг’азу, сделаю скидку.

— И сколько со скидкой?

— Сущий пустяк. Полтог’ы тыщи г’ублей

— Полторы тысячи⁈ — поперхнулся я. — Ваш бумажник из кожи с мудей крокодила? Если потереть, увеличивается до размеров чемодана?

— Во-пег’вых, это не пг’остой кг’окодил, — запальчиво возразил Шниперсон, — а Чёг’ный Пг’ыгучий Кайман. А во-втог’ых, это не из мудей. Это с мог’ды. Отхватит пальцы любому, кг’оме хозяина.

— Да ладно? — недоверчиво протянул я.

— Я себе знаю, а вы себе думайте что хотите, — фыркнул он и перешёл на доверительный шёпот. — Аг’тефактные вещи. Г’учная работа. Пг’ямые поставки из Диких Земель.

— И очки? Они тоже артефактные?

— А как же. Стёкла из вулканической слюды. Ночью видно, как днём.

«ПНВ? Мне, с даром „Визора“, такое без надобности, но всё равно интересно», — подумал я и спросил: — А у ремня какие необычные свойства?

— Он из кожи Пег’ламутровой Мамбы и пг’очнее стального тг’оса. Не сносите и за сто лет. И, в конце концов, он пг’осто кг’асивый? — проговорил Шниперсон и требовательно посмотрел на меня, уперев в бока руки. — Ну? Так, вы будете покупать или мне забыть пг’о вас навсегда?

— Вы мёртвого уговорите, Арон…

— Яковлевич.

— Арон Яковлевич, — повторил я, и со вздохом достал пачку червонцев. — Беру всё за тысячу.

— Вот только не надо делать мне нег’вы, их и так есть кому пог’тить. Тыща четыг’еста.

— Тысяча пятьдесят и по рукам.

— Нет, вы только посмотг’ите на этого экономиста за мой счёт! Тыща тг’иста и ни копеечкой меньше!

— Тысяча сто, или я ухожу!

— Ой, вот только не надо меня уговаг’ивать, я и так соглашусь. Тыща двести и остаётесь!

— Ладно. Не жили богато, не хрен и начинать, — проворчал я, отсчитывая нужную сумму от второй пачки червонцев.

— Я бы ещё пог’екомендовал, взять что-то на смену, — не успокаивался Арон Яковлевич, ловко смахнув деньги со стойки в карман.

— Да, пожалуй, вы правы, — согласился я, немного подумав. — Давайте ещё три комплекта белья, дюжину носков, пару рубашек, спортивный костюм и спортивную обувь.

— Молодой человек увлекается спог’том? Пг’хевосходно! Спог’т, это полезно и модно, — одобрительно покивал он и отправился к полкам в глубине торгового зала.

— «Ади Даслера», если есть, — крикнул я ему вслед.

— Вы хотите обидеть старого Шнипег’сона? — откликнулся тот. — Дг’угого не дег’жим. У Шнипег’сона всё самое лучшее.

Он вернулся и вывалил на прилавок охапку вещей, в том числе и костюм с тремя белыми полосами. Ультимативно-кумачово-красный. Точно такой же, что остался у меня дома. И ещё туфли для бега, только не «Два мяча», а тоже от Ади Даслера.

— Ну, всё устг’аивает? — он скептически глянул на меня поверх очков.