Возвращение в темноте - ван Ластбадер Эрик. Страница 3

Свернув в переулок, где нестерпимо воняло мочой и вяленой рыбой, Гарнер достал из кармана ключ и открыл боковую дверь «Белого дома». Этот клуб гомосексуалистов, обосновавшийся в помещении бывшего кинотеатра, был назван так не в честь резиденции президента США, а в честь российского парламента.

Откровенно говоря, Гарнер не знал, что думать о своем инструкторе. Гарнер доверил ему свою жизнь, однако при первой же встрече инструктор заявил ему:

– В АКСК к тебе нет полного доверия, потому что ты «голубой».

И при каждой встрече инструктор не уставал повторять ему:

– Да, я с тобой суров, гораздо суровее, чем с нормальными агентами. Это оттого, что, когда дело касается тебя, мое начальство становится особенно придирчивым.

Впрочем, Гарнера все же внедрили в окружение братьев Бонита. Таковы парадоксы федеральной бюрократии!

Когда Гарнер начал работать на АКСК, там царила не совсем понятная ему сумятица. Из глубин бюрократической трясины, являющейся неотъемлемой частью каждого федерального ведомства, доходили слухи о неясных изменениях и перемещениях. Причем никто не говорил ничего определенного. Просто где-то отменялись приказы, назначались новые люди, сокращалось число агентов в Юго-Восточной Азии, а в странах Латинской Америки, наоборот, увеличивалось.

И вот три года назад на должность директора АКСК был назначен Сполдинг Ганн. Вскоре после этого тревожные слухи, сильно смущавшие чуткого Гарнера, прекратились, и досужие сплетники-чиновники обратили свои взоры к совсем иным, незначительным делам.

Из всего этого Гарнер не мог сделать однозначного вывода. Полтора года назад его инструктор передал ему задание провести тайную операцию по сбору информации о деятельности братьев Бонита, подчеркнув, что это задание является на данный момент делом первостепенной важности. Гарнер не понимал, почему это вдруг братья Бонита вышли на первый план, но спрашивать инструктора не стал. Впрочем, тот в любом случае не дал бы ему исчерпывающего ответа. Собственно говоря, от Гарнера требовалось не рассуждать, а исправно нести службу и беспрекословно исполнять приказы начальства. Только так, по мнению начальства, можно было добиться успешного завершения операции.

Войдя в клуб, Гарнер стал осторожно пробираться по темным пустынным коридорам, где пахло старой мебелью и свежим сексом. Тусовки гомосексуалистов всех разновидностей, которые проходили здесь каждую ночь до самого утра, не привлекали Гарнера. Для себя он давно уже решил, что, хотя он и гомосексуалист, но не станет ограничивать свою жизнь тесными рамками мирка сексуального меньшинства и постарается найти свое место в обществе так называемых «нормальных» людей. Это требовало от него целого ряда качеств, которые казались прочим гомосексуалистам отвратительными. Само название этого клуба было не случайным. Это было своего рода квазиполитическое заявление о том, что здесь образовано некое новое государство, так же мало похожее на США, как и на Россию. И да здравствует Объединенная Нация Геев!

Почти на ощупь Гарнер добрался до шаткой лестницы, спрятанной за широкой стойкой бара на первом этаже, и стал осторожно подниматься по ней. Несмотря на все свои старания, он все же не был образцовым солдатом, в любую минуту готовым к слепому повиновению.

Гарнер слишком любил размышлять и прекрасно понимал, что является пусть и умным, но все же пушечным мясом. Если он провалит свою миссию и погибнет, там, наверху, это никого не опечалит, а инструктор навсегда забудет о нем, едва успев отойти от его свежей могилы.

Да, слишком мрачные мысли для человека, занимающегося шпионской деятельностью. Но сбор доказательств для обвинения в торговле наркотиками – занятие далеко не безопасное, а если имеешь дело с братьями Бонита, риск становится смертельным. Его высокое начальство из АКСК просто не представляет, насколько опасны эти близнецы. Они невероятно скрытны, и каждого, кто попытается проникнуть в их тайны, ждет скорая и неминуемая гибель.

Преодолев последние ступени лестницы, Гарнер постарался отбросить в сторону эти страшные мысли, к которым он, впрочем, давно привык. Такие мысли всегда возникали у него, когда задание близилось к завершению. К тому времени нервы уже находились на пределе, и единственным разумным выходом было набраться терпения и довести дело до конца.

И вот теперь Гарнер был близок к удачному завершению самой важной за всю свою карьеру в АКСК миссии. Ему доставляло истинное удовольствие думать о том, что уже теперь-то его заслуги будут признаны не только инструктором, но и вышестоящим начальством. И уж впредь никто не посмеет начинать разговор с ним со слов: «К тебе нет полного доверия»!

Инструктор Гарнера терпеть не мог бывать на этой явке в клубе гомосексуалистов, его буквально тошнило от нее. Однако это было самое что ни на есть надежное место для конфиденциальных встреч с агентом.

Как и было заранее условлено, Гарнер вошел в комнату без стука. Это была старая актерская гримерная, сохранившаяся с той поры, когда в перерывах между киносеансами здесь показывали небольшие водевили.

На старомодном столе у двери в соседнюю комнату стояла сломанная настольная лампа, лежали пропыленные гроссбухи и целая куча старых иллюстрированных журналов. Закрашенные белой краской, окна едва пропускали в комнату тусклый свет.

Вглядываясь сквозь полумрак, Гарнер сосчитал журналы на столе – их было семь. Это означало, что все в полном порядке и что в соседней комнате его уже ждет инструктор. Соблюдение безопасности и надежности явки было обязанностью инструктора.

Открыв дверь в смежную комнату, Гарнер шагнул в темноту. Не сделав и двух шагов, он поскользнулся на чем-то склизком. Он чуть было не упал, но чья-то сильная рука подхватила его под локоть.

– Осторожно! Так недолго и ушибиться!

– Благодарю, – автоматически произнес Гарнер. От ударившего в нос незнакомого запаха у него похолодело все внутри.

– Жаль, мы больше не верим тебе, – произнес тот же голос.

– Что? – Гарнер так резко повернулся на голос, что хрустнули шейные позвонки.

– Очень даже жаль, – произнес другой, но очень похожий на первый голос. – Ты нам пришелся по душе.

Гарнера мутило от невыносимой вони и страха. Вдруг в лицо ему ударил яркий луч фонаря, и агент беспомощно заморгал.

– Матерь Божья, только взгляни, во что ты вляпался.!

Гарнер взглянул себе под ноги, и у него бешено заколотилось сердце. На залитом кровью полу в форме почти правильного круга были разложены человеческие кишки.

– Очень красиво, – произнес по-испански второй голос.

Словно загипнотизированный, Гарнер следил глазами за лучом света, медленно перемещавшимся по комнате и беспощадно освещавшим страшные подробности произошедшей трагедии. Узнав лицо своего инструктора, Гарнер не сдержал стона. Он хотел отвернуться, но схватившая его сзади за шею железная рука заставила смотреть на страшное зрелище – в неверном свете фонаря плавающая в луже темной крови отрезанная человеческая голова казалась материализовавшимся ночным кошмаром.

Внезапно вспыхнул яркий свет. Словно олень, случайно оказавшийся на шоссе и ослепленный светом автомобильных фар, Гарнер беспомощно закрыл глаза. Яркий и неуместный до непристойности свет четырех юпитеров, закрепленных на высоких полках вдоль стен, залил кровавую сцену убийства.

– До чего же здорово! – прокаркал первый голос по-испански.

Теперь, когда первое потрясение прошло, Гарнер узнал голос Хейтора Бонита.

– Прошу сюда, сеньор!

С этими словами Антонио Бонита крепко взял Гарнера за локоть, и агент понял, что братьям известно все. Но как, черт возьми, они узнали? Кто выдал им Гарнера?

Однако времени на размышление над этим непростым вопросом у Гарнера не оставалось. Он заметил, что в этой когда-то по-домашнему простой и уютной гримерной произошли пугающие перемены. На стенах Гарнер увидел нарисованные кровью инструктора, в этом агент не сомневался ни минуты, странные символы, которые показались ему смутно знакомыми – треугольник внутри круга, жуткая красная точка в центре квадрата и крест внутри трех концентрических окружностей. Хотя Гарнер не понимал значения этих символов, ему стало по-настоящему страшно. Чутье попавшего в западню зверя подсказывало, что живым ему отсюда не выбраться.