Аська и Лихо (СИ) - Фирсанова Юлия Алексеевна. Страница 11

Пронзительный визг, полный ужаса, вырвался у Аси непроизвольно. Так страшно ей отродясь не было. Даже на полянке со вчерашним «привидением в записи». Трусихой себя Покрышкина в общем-то не считала, но теперь паника буквально захлестывала несчастную жертву. И сообразить, что ужас – явление, наведенное монстром, Аська уже не могла.

К счастью, используя девушку как наживку, Лихо не бросил ее на растерзание неизвестной гадины. Напротив, радостно оскалившись, первопредок ринулся навстречу чудовищу, словно к давно потерянному братику. Вдобавок он еще и кричал на бегу своей невольной родственнице:

– Это оно? Зудит? Эй, не ори, ответь! Зудит?

– Не знаю, я слишком боюсь, чтобы соображать, – жалобно вякнула Ася, однако визжать все-таки прекратила. Несвоевременный вопрос древнейшего как-то умудрился перебить волну паники.

Лихо добрался до черного монстра и с разгона вонзил в него руки. Чудовище издало громоподобный рев, в котором боль смешалась с удивлением. Кажется, монстр всерьез полагал себя неуязвимым. Но в случае с Лихаэлем просчитался. Как, впрочем, почти все, имевшие дело с непредсказуемым древним созданием.

Вырвав из тела чудовища кажущийся плотным сгусток черного дыма, обернувшийся вне плоти монстра парой бурых камней, Лихо раскрошил их за миг-другой в ладонях. Снова ударил подвывающую тварь и снова вытащил из него два камня, уже иного оттенка – антрацитово-черные. После этого акта вандализма нагоняющий не рассуждающий ужас монстр растаял снеговиком под майским солнцем. Его плоть расплылась черной бесформенной кляксой на роскошной траве.

Подбрасывая в руках пару камешков, которые почему-то не стал крошить пальцами, Лихо танцующей походкой направился к Асе. Сунув ей под нос добычу, потребовал ответа:

– От этих камней зудит?

– А… о… ага, – заторможенно согласилась Ася, шокированная скоростной расправой известного ужаса с неизвестным и с трудом заставляя себя прислушаться к ощущениям. Сердце перестало замирать в груди, и возможность соображать возвращалась.

– Тогда бей по ним, как по стволу стучала! – приказал энтузиаст.

Аська машинально сжала правую ладонь в кулак и стукнула, как велели. Камни покрылись сетью трещин.

Лихо просиял и тут же одним хлопком измельчил камешки в порошок. Тот просыпался мелкими черными крупинками и, подхваченный ветром, умчался вдаль. Первопредок вернулся к кляксе на траве. Монстром это уже быть перестало, преобразовавшись в какой-то экземпляр гигантской амебы.

– А с этим что? – искра любопытства мелькнула в Асином голосе. – Оно так и будет здесь ползать, пока снова до монстра не мутирует, или потихоньку само собой рассосется, как синяк?

– Хм, – Лихо пригляделся к остаткам поверженного чудовища, наклонился и сунул в него руку с деловитостью дамочки, пытающейся нащупать помаду в безразмерной сумочке. – Ага!

Торжествующий предтеча вытащил и воздел вверх совсем крохотный камешек какого-то уже не черного, а глубоко-фиолетового оттенка. Практически одновременно с этим амеба, будто лишившись последней батарейки, истончилась до прозрачного состояния и аннигилировала.

– Что это вообще за хрень и откуда тут взялась? – опасливо уточнила Покрышкина, чтобы уяснить – будет ли дальше ее экскурсия по лесу состоять из полянок с подлянками или нет.

– Отпечаток чьего-то кошмара. У магов и сильных провидцев такое случается. Он не развеялся в светлом лесу, зацепившись за осколок свободной энергии, и со временем обратился в такую тварь, привязанную к месту и спутанную током живой воды, – небрежно пояснил Лихаэль очевидным для себя, но совершенно не объяснимым для человека образом.

– И много тут еще эдаких достопримечательностей? – Аську всю прямо передернуло при мысли о пережитом кошмаре.

– Лес говорит, таких больше нет, – почти отмахнулся от девушки древнейший, занятый изучением добытого кристаллика.

– Не было и не надо! Других, кстати, тоже, – от всего сердца согласилась попаданка, занервничав на выделенном словечке «таких». – И почему эльфы от этой дряни лес сами не почистили? Влом или опять, как сказал старичок, инстинктивно сторонились? Вот так посторонятся-посторонятся, а потом на помойке проснутся.

– Когда-то эльфы Леса были носителями света, истинным его воплощением, не только чувствующим скверну и тьму, но выжигающим ее одним своим присутствием, – проронил Лихо, глядя не столько на камешек, сколько в прошлое.

– А теперь?

– А теперь они остроухие цветоводы, сторонящиеся и тени, – зло отрезал древнейший и тряхнул головой, будто разом выбросил эльфов и их проблемы из головы. Куда больше, чем деградация эльфов, его интересовал добытый камешек.

Чтобы осмотреть находку на просвет, Лихо поймал на грань солнечный луч и, кажется, получил совсем не то, что ожидал. Свет, преломившись в диковинном кристалле из монстра, оказался вовсе не фиолетовым, а радужным. Этот луч прицельно ударил в левый глаз Лихаэлю, заставив того непроизвольно сжать пальцы, обращая добычу в прах.

Не открывая глаза, куда угодила радужная молния, предтеча что-то сказал, мелодично, длинно и очень прочувствованно. Вот только Ася не поняла ни словечка, хотя до этого мгновения вообще не задумывалась, на каком языке говорит и на каком ей отвечают. Все казалось само собой разумеющимся, хотя вовсе им не являлось.

Но когда рисковый экспериментатор распахнул оба глаза, Покрышкина не удержалась от присвиста. Всякие размышления о лингвистике из головы разом выдуло.

– Эй, Лихо, у тебя цвет обоих глаз поменялся, – выпалила Ася.

– О? – скорее заинтересовался, чем встревожился предтеча. Пассом вызвал себе зеркало – стоячую пленку воды и изучил отражение.

Сине-зеленые изумительно-яркие глаза Лихаэля теперь изменились. К переливам цвета добавилась толика искристо-фиолетового. Не тусклого или темного, а столь же переливчато-блистательного, как сапфир и изумруд превосходной огранки.

– Мне нравится, – придирчиво оглядев себя, постановил Лихо.

– Тебе больно было? – без жалости, скорее для информации, уточнила Ася.

– Больно? Нет… не знаю, – на миг призадумался древнейший и постановил: – Скорее странно. Сначала казалось, что-то чужое в меня пихают, но почти сразу понял: не чужое, мое! И когда перестал противиться, всякая неправильность ушла. Не понимаю, буду думать!

«А ты умеешь?» – удивилась одними губами Ася и покосилась туда, где еще вот только что ползала мелкая (с лист бумаги формата А4) черная амеба. Теперь, когда после окончательного потрошения неведомая монстрюшка истаяла без следа, даже поляна и клумба не выглядели помятыми. Вернее, если чьи следы тут и были, то самой Аси. Легконогий Лихаэль же за собой отпечатков не оставлял в принципе, визуально массивный монстр почему-то тоже.

Глава 7

Ритуал

К вопросу о «думать». Впечатления тупицы Лихо не производил, но все его действия казались для стороннего наблюдателя безумными причудами: захотел – сделал или не захотел и не сделал, а не как полагается разумному человеку: подумал, сделал выводы и сделал. Лихаэль вел себя как подросток с гормональной бурей. Вот только последняя касалась не его половых стремлений или внезапных перепадов настроения, а поведения целиком.

– Думать умею, но большей частью это скучно, – не только расслышал, а и даже соблаговолил ответить первопредок. Потом расплылся в какой-то странной улыбке и подпрыгнул вверх с места свечкой. Ну что сказать, метра на три-четыре он ввысь поднялся и мягко, как пушинка, не спрыгнул, а спланировал на траву поляны, будто был не созданием из плоти и крови, а листиком.

– Круто! – только и смогла оценить спортивные достижения Ася, не уяснившая смысла великолепного прыжка. С другой стороны, почему бы благородному дону просто не возжелать попрыгать после сражения с неизвестным монстром? Возжелал и попрыгал.

Лихо на похвалу отреагировал не штатно. Он взвыл, притопнув ногой:

– Не могу!

– Чего? – удивилась Аська, пытаясь сообразить, в какую сторону качнуло корабль рассудка первопредка на сей раз.