Чужак (СИ) - Листратов Валерий. Страница 3

Рвусь вверх, и кричу про себя: «Я жив!», буквально выдирая себя из вязкой темноты.

Звяканье внезапно исчезает, а шаркающие шаги торопливо приближаются.

— О как! Жив? Шепчешь? Интересно-то как, сынок, ты ж связно и не говорил раньше. Лежи-ка пока, быстро я, — шаги внезапно останавливаются. — Еще и Одаренный? Вот ведь неожиданность-то. Но… А, впрочем, так даже лучше, — шаги торопливо отдаляются, а я теряю сознание.

Вроде как мгновением позже прихожу в себя. Похоже, своим рывком снова выпиваю всю доступную мне пси и это стоит мне обморока. Ну хоть не зря. Секунда дезориентации, и меня накрывает дикой болью в теле.

В голове гудит, грудь дико чешется, и ее словно разрывает огнем. Тело будто пробито тысячами иголочек, и каждая напрямую подсоединена к нерву. Болит все и сразу, и непонятно, где в этой боли я.

Аааатлично! — почти ору про себя. — Есть боль — точно есть тело!

Дергаю рукой, но двинуть ей получается на сантиметр от силы — руки, похоже, привязаны. Открываю глаза и на меня буквально падает белый свет отовсюду. Тут же закрываю глаза снова.

— Я жив! — пытаюсь кричать я, но в воздух уносится только тихий хрип.

Неожиданно, хватает и его.

— Больной, не дергайтесь! — прибегает молодая, судя по голосу, девчонка, — потерпите, целитель будет через минуту, а боль сейчас уйдет.

И тут же убегает. Боль действительно отступает волнами. А я понимаю, что потерял сознание точно не на мгновение. В нос назойливо бьет запах озона, лекарств и спирта. Вооот, это знакомое уже, не спутать. Больничка, точно.

Медленно открываю глаза второй раз.

Вокруг, по крайней мере, как это видно мне, больничная палата. Вижу кусок ослепительно белого потолка, и светло-серых стен. Сбоку, прямо мне в глаза светит лампа, в которой я вижу тонкие, и безумно яркие нити. Пытаюсь повернуть голову, чтобы рассмотреть повнимательней. Вот только голова также пристегнута, как и руки. Дергаю ногой, и уже без удивления ощущаю фиксаторы и там. Какое-то нехорошее приветствие.

Эмофона все еще не чувствую. Проблема.

— Здравствуйте! — заходит резковатый парень, лет тридцати. — Вы меня понимаете? Говорите на имперском? Или мне говорить на Nedderdüütsch****?

— Понимаю, — хриплю я. И даже получается довольно связно.

— Отлично, — веселеет он, — тогда представлюсь. Отто Людвигович, если по-имперски, или герр Шмидт, если хотите официальности. Вы себя осознаете? Понимаете, где вы?

— Дха! — выдыхаю я.

— Еще лучше. Как сюда попали знаете?

— Нхет, — говорить на выдохе получается проще, и даже немного отвлекаюсь от желания почесаться. Боль, как и обещала девушка, уходит, оставляя только зуд во всем теле. Нудит, но не так, чтобы сильно.

— Замечательно. Сколько пальцев видите? — показывает мне не полностью закрытый кулак. Загнуты только два последних пальца.

— Пяаать, но откхрыты — три, — фраза дается мне с трудом.

— Шутите? Отлично! Когнитивные способности не искажены, что странно конечно, но радует, — хмыкает доктор. — Сразу уточню, вы привязаны, чтобы не сбили капельницы и не нарушили конструкты восстановления костей. На лице и голове у вас повязка с теми же целями. Старайтесь еще час-два не шевелиться лишний раз, и мы большую часть всего этого скоро снимем, — врач одевает странно выглядящие очки, делает жест рукой, и вокруг моего тела появляется сетка из тысяч светящихся линий, в которой будто ползают червячки странных символов. У меня от обилия движущихся черточек резко начинает кружиться голова, тошнит, и я закрываю глаза.

— Вы поступили в палату с ранением от применения огненного жезла, и, хм, множественными переломами. Мы вас зашили и иммобилизовали. Но случай нетривиальный, так что лечение будет относительно медленным. Жизненно важные органы, на удивление, почти не задеты, так что у вас есть все шансы на нормальное выздоровление. Про варианты я, наверное, расскажу чуть позже, вам нужно будет пообщаться с одним, хм, человеком. Пока же, прошу вас поменьше двигаться, и, если что, звать Людочку. Она вам поможет с болью, да Люда?

— Конечно, Отто Людвигович, — говорит рядом девушка. Открываю глаза. Линий вокруг больше нет, и теперь ничего мне не мешает рассмотреть подошедшую очаровательную блондинку лет восемнадцати, не больше.

— Вот и отлично, ваш, хм, посетитель, будет скоро. Если что, шепчите Люде, — со смешком врач разворачивается и уходит.

Девушка с интересом смотрит на меня.

— Пить! — хриплю.

— А вам нельзя, — с улыбкой произносит барышня. Потом спохватывается, — но я вас из ложечки попою, так можно.

Быстро берет какую-то посудину, и, пристроившись очень близко, начинает меня поить из ложечки.

Людочка наклоняется, а меня накрывает волной желания. Не, девчонка точно могла бы соперничать с записными красавицами Корпуса Поддержки. Но даже так, неожиданная реакция моего организма на близость ее верхней, правда, действительно достойной части, сильно озадачивает. Все-таки пубертат у меня уже прошел лет двадцать пять как тому, и такой резкий гормональный взрыв сбивает с толку.

Я послушно приоткрываю рот для очередной порции воды, а сам пытаюсь понять реакцию своего тела.

— Вот, еще одну, и хватит, — строго говорит Люда. Для медсестры девушка слишком тщательно выполняет обязанности. Даже, похоже, с удовольствием. Это тоже довольно необычно. Откладывает ложечку. — Вот, и все. Больше вам нельзя. Я через полчасика еще зайду.

Девушка встает с кровати. Замечает холмик чуть ниже пояса. Бросает на меня веселый взгляд, тихо хихикает и быстро выходит из палаты.

Я остаюсь в некотором смятении. Нет, девственником я никак не являюсь и аскезу не держу. Да и кроме боев, у нас были увольнительные, а там много желающих разделить наши победы, но реакция на девчонку все же довольно острая. Непорядок.

Выдыхаю. Прислушиваюсь к себе еще пару минут. Вроде снова все ровно. Глубокий вдох, и перевожу взгляд вглубь себя.

Поток Силы становится быстрее и пси удается прочувствовать больше. Это радует — «Я» теперь не исчезнет внезапно, а тело, похоже, выбирается из дефицита понемногу. Раздражает только то, что я к этому совершенно не причастен и все происходит как бы само-собой.

В то же время, отсутствие Печати заставляет с подозрением относиться к спокойствию на границах разума. Я ведь еще помню тот постоянный искушающий шепот подпространства***** и дикое давление его отражения — Т-Поля, как раз которое принимал на себя контур. Да и твари т-пространства, не в последнюю очередь приходили на страх псионика.

Так, прочь эти мысли. Не нужно провоцировать ментально активную среду на действия. Сейчас нет этого давления и спасибо всем богам за такой подарок.

Снова вплетаю свою волю в поток Силы, на этот раз стараясь захватить и осознать мельтешащие осколки мыслей. И какое-то время у меня даже получается оседлать эту мешанину. Я даже начинаю чувствовать определенный ритм в кажущемся хаосе. Вот только внезапно что-то происходит снаружи и меня выбивает из состояния.

Всплеск адреналина, по телу проходит дрожь, и, если бы не фиксаторы, то можно было бы сказать, что я готов к бою.

Не понимаю, что меня выбивает. Вокруг никого. Опасности я вроде тоже не чувствую.

Замираю, и тут снова слышу уже знакомое шарканье.

* * *

*Глиф — символ, может иметь как отдельный свой смысл, так и быть переходным. Графема — смысловая фраза—символ, собранная из глифов. Очень условно: глифы — буквы—знаки, графемы — скорее объемные иероглифы из глифов, чем слова. Печати — крупные, всегда объемные объединения графем.

**я в курсе про кровь богов. Но тут своя тема.

***наблюдение за мыслями. это реальная буддийская техника, непрямой перевод естественно. Рабочая. Чуть ли не самая начальная, можно сказать основа для дальнейшего изменения\принятия Мира монахом в пределах своей воли. Косвенным эффектом полного комплекса является невероятное спокойствие, которое чувствуешь рядом с долго практикующим монахом. А так же почти физическое ощущение от проявленного интереса, например. Внимание прямо чувствуется кожей. Так что псионы мира гг не с пустого места начинали.