"Фантастика 2024-120". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович. Страница 42

Пистолет, в смысле настоящий, я выбирал тщательнее всего. Мы с дедом, чьего имени я даже не удосужился спросить, даже поругались всласть на эту тему. Он мне пихал мощный, злой, основательный «Shtutz-9.2» от франков, тряся бородой и утверждая с пеной у рта, что надежнее этого ничего не придумали, ну а что размер и тяжесть, так это же хорошо! Я, в свою очередь, склонялся к англиканскому «Rubicon», сильно напоминавшему внешне помесь «беретты» и «кольта». Довольно изящная помесь, лишенная одного из главных местных недостатков — лютого калибра с отдачей, выворачивающей руку.

— Может, тогда и патрон с резиновыми пулями под «англичашку» возьмешь? — ехидно спросил у меня проигравший спор дед, — Дешево отдам! Поиграесся!

— Возьму все, — охотно кивал я, — Если, уважаемый, дашь адресок тира какого поближе к академии нашей ревнительской. Да заодно доставку туда обеспечишь.

— Тира нет, есть стрелковый клуб, — вредничал дед, — Членство там платное. Вам, с этими игрушками, как раз туда!

— Дед, видишь эту руку?! — потеряв уважение, я под молчаливым упреком Азова, тряс конечностью, висящей на лубке, — Это после выстрела из выпускного револьвера! Я нормальное оружие хочу!

— Ты что, стрелял с той гаубицы?! — вот тут оружейника проняло, — Да из них вообще не стреляют! Это ж дурость сплошная, ее дома на стенку вешают, у дипломы! Погоди, покажу, что ревнецы себе заказывают!

Как оказалось — гарпунное ружьё. Здоровенная такая труба, слегка напоминающая пусковой механизм РПГ, с мощными метровыми зарядами, чьи острия (вот внезапно!) целиком и полностью напоминало лезвие хавна, не сильно даже и уменьшенное. Работало это чудище на чистой мане, накапливая заряды в мощном кристалле арканита, спрятанном в рукояти. Полной «батарейки» хватало на пять выстрелов.

— Ну, эт, конечно, не шибко популярная вещь, потому как дорогая, но всё равно берут! — взбодрившийся дед похлопал по «трубе», — Ревнец, значит, заряжает, а потом своему стрелку отдает. А сам с книжечкой и пукалкой…

Ну, этого пока нам точно не надо. Адрес клуба я записал, попутно с удовлетворением узнав, что там продают патроны и даже берут индивидуальные заказы. Немаловажно, так как тащить боеприпас отсюда совершенно не хотелось. Но пришлось. Резиновые пули под «Рубикон» были большой экзотикой, от которой оружейник с удовольствием избавился за вменяемые деньги. В итоге посещение магазина встало почти в полторы тысячи рублей и новую хроническую болезнь моего товарища — тот теперь постоянно покачивал головой, бормоча себе под нос что-то про невменяемых иностранцев, которые еще и автомат хотят.

— Я тебя, Константин свет Георгич, ни хрена не понимаю, — честно ответил я, таща увесистую длинную сумку, купленную там же в лавке, — То ты говоришь, что я заимел себе кучу врагов, да? Ну, недоброжелателей. То потом жалуешься, что я вооружаюсь слишком уж чересчур. Вот как эта логическая цепочка в твоем разуме не стыкуется?

— Да потому что никто ничего против тебя серьезного не сделает! — взорвался блондин, — Ты в тени моей семьи вместе со мной! Это раз! На территории академии запрещено носить оружие — это два! Ну и ты просто мог купить себе один револьвер для дуэлей! Или у меня попросить, Пиата бы притащила! Зачем тебе столько оружия, которое скоро станет хламом?!! Мы начнем практиковать заклинания, Кейн! Заклинания!

— «А ведь он в чем-то прав…», — неожиданно добавила к этой выволочке Фелиция, — «Ты действительно под крылом Истинного»

— «И это неприятно», — проворчал я про себя, — «Но пока приходится смириться. Пока я выгляжу наглым идиотом под протекцией большого дяди, но это куда лучше, чем продемонстрировать, что сам по себе полный псих, не знающий элементарных вещей. Вон этот мелкий не устает спрашивать о том, из какой дыры я выполз, раз не знаю того, что тут и младенец понимает».

Вслух же пришлось сказать другое, так как товарищ дней моих суровых, видя, что я ему не отвечаю, решил развить успех и попытаться отмазаться от стрелкового клуба.

— У тебя две руки, — отмел я его возражения, — В одной книжка, а во второй что будет? Фига? Нет уж, будем учиться, учиться и еще раз учиться!

— Да никто особо-то стрелять и не учится! Не хочу!

— Мы будем говорить всем, что идём бухать и по *лядям, а сами в тир! — мечтал я вслух, — Да и тебе умение пристрелить кого-нибудь на дуэли пригодится.

— Да с какой стати мне участвовать в дуэлях не револьверах?! — вопиял ленивый и трусливый Азов.

— А вдруг кого вызовешь, а тот предложит стреляться?

— Я? Вызову?!

— Обязательно вызовешь. С твоей-то внешностью…

Отличный козырь эта его внешность. Всегда срабатывает.

///

Нет для аристократа смерти более позорной, чем повешенье. Хотя, можно сказать и иначе — нет для бывшего благородного, еще до сих пор считающего себя таковым, смерти позорнее. Высшее общество не может терпеть в своих рядах тех, перед кем маячит подобное бесчестье, поэтому осужденный, как и его семья, если он глава рода, лишается всех регалий. Низводится, становясь не только на висельную планку, но на уровень последнего золотаря из провинции.

Христофор Анатольевич Бессменцев, глава петербуржского отделения Тайной Канцелярии, отбросил на стол газету, которую до этого момента держал в руках, разглядывая фотографии публичной процедуры лишения жизни через повешенье, состоявшейся в Астрахани буквально десяток часов назад. Репортеры здорово постарались, выбирая удачные ракурсы для болтающихся на ветру тел бывшего князя Елецкого и его боярина Расхатова. На газете еще чернила смазывались от свежести.

— Собакам и смерть собачья, — удовлетворенно проговорил Христофор, тяжело поднимаясь с кресла, — И ведь не переводятся-то они!

Каждый хочет отщипнуть кусочек той жизни, что имеют Истинные. Не все порталы в другие миры опасны. Из некоторых идут очень ценные и почти безобидные твари, в другие можно проникнуть самому, добыв нечто, что запросто превратится в полновесные рубли из рук волшебников, не задающих лишних вопросов. А то, встречался Бессменцев и с таким чудом, и начинают хитрованы сажать в другом мире разную растительную дурь! Было такое всего раз, слишком уж многое совпасть должно, но перед тем, как ревнители схлопнули дыру в пространстве, он сам, своими глазами полюбовался на кажущиеся бескрайними поля отборнейшей свияги, с листьями пусть и не синеватого, а оранжевого оттенка, зато какими здоровыми!

Не переводятся сволочи, как их не трави. До такой степени не переводятся, что даже вот такое повешенье бывшего князя будущих преступников не угомонит. Плевать этим корыстолюбцам, что они не Истинные. Те своей силой, кровью и маной чужой мир держат, а что держит случайный портал? Магия. Много магии. Целая её воронка, устраивающая жуткие помехи на большую область. Каждый такой старый портал, тщательно скрываемый преступниками — это огромная работа в будущем для картографов и магов-определителей по составлению течений магии. И не только…

— Сволочи! — кратко охарактеризовал Бессменцев висящие трупы убитых людей на пути в личный ватерклозет. Там, в тишине и покое, он предался тому, зачем большинство людей заходит в туалет, одновременно думая, кого из своих людей ему отправить на подмогу астраханцам. Всё-таки здесь не дурманная трава была, а двоедушники. Сколько этих тварей сейчас в мире? Они же не исчезнут и не ослабнут, даймоны, даже лишившиеся родного мира, продолжают свое существование, в чужих-то телах, на чужой-то мане… Так. Стоп. Стоп!!

— Не понял?! — впервые за очень долгое время Христофор Анатольевич, в прошлом настоящая легенда Тайного Сыска, видевший самую различную дрянь за свою большую и многотрудную карьеру, был искренне, стопроцентно и совершенно катастрофически удивлен.

В унитазе, там, куда этот достойный человек только что сделал единственные из своих маленьких дел, сияла крохотная, но чрезвычайно прелестная радуга.

Глава 21

— Болтун! — выдавил я, пытаясь справиться с дыханием. Получалось так себе.