Крепость демона 2 (СИ) - Фред Винни. Страница 6

«Всё-таки добилась своего. Смелость города берёт, а настойчивость – целые страны.»

Приоткрыв на волосок наш энергетический канал, я получила мощную волну ярких эмоций, окончательно убеждаясь, что мне не показалось – это точно Алан, и он точно вампирит Чизкейк-2 инкубьими методами.

«Ненадолго тебя хватило, "самый аскетичный инкуб".»

Внутри было столько цензорских чернил, что я нашла в себе силы дистанцироваться от всего настолько далеко, чтобы опять уснуть. Когда я проснулась по будильнику, то какое-то время тупо сидела на краю кровати и смотрела на свои руки, испытывая стойкое чувство, что они не мои, и вся моя жизнь не моя, она чья-то чужая, а я почему-то вынуждена за ней наблюдать.

Но у меня был план, и кроме меня, никто его не выполнит, поэтому я стала выполнять его сама, по пунктам. Встала, умылась, оделась, выпила чай, просидев с открытой книгой ровно двадцать минут и не прочитав ни слова, обновила щиты, усилив плотность ментальных втрое, собрала сумку для занятий, собрала себя, как портфель, по пунктам, взяла подарок для начальницы и пошла его вручать.

Начальница завтракала в своём кабинете, как обычно в это время, с радостью приняла подарок и пригласила меня присоединиться к ней за чаем. Я согласилась, и полчаса слушала о том, как тяжело и печально в отеле без моих красивых знаний и моей умной улыбки за стойкой, и как губастые девки ничего делать не хотят, а что хотят, то не умеют, поэтому за ними переделывают безгубые. Напоследок начальница задала мне вопрос, на который я затруднялась ответить даже себе:

– Таки скажи мне прямо честно, ты замуж вышла или не вышла?

Я попыталась ей объяснить тонкости культурных особенностей брачного ритуала Грани Ис, в ответ на что начальница безапелляционно рубанула воздух своей мощной обраслеченной рукой и заявила:

– Лейличка, не надо вот это всё, тут понимать очень просто. Без кольца на пальце и штампа в паспорте – это не «поженились», это «вместе занимаете жилплощадь». Жизнь бывает всякая, в разные времена бывало, что и надеть нечего, и родственников позвать не на что, и хлеба разломить силы нет, но если хотели жениться, это делали чётко ясно, в специальном месте с толпой свидетелей и хоть какой бумажкой, чтобы потом не было никого удивлённого. Я тебе говорю, и ты меня послушай двумя ушами – ставь вопрос ребром, а то смотри, поставят тебя как тебе не понравится.

Я обещала подумать.

***

Из кабинета начальницы я вышла со странным чувством спокойствия и ясности – она облекла в слова моё собственное неясное чувство, что с моим браком что-то не в порядке. Она не была эльфом, я вообще сомневалась по поводу её родословной, но она достаточно прожила, успев выучить десяток языков, объездить половину Сферы и женить дюжину внуков, и я мысленно дала ей право говорить от имени межмирового сообщества женщин, говорить неприятную правду. Алан не занимался нашим контрактом, даже не начинал планировать свадьбу, не выражал желания познакомиться с моими родителями, и, как я с большим опозданием поняла, со мной тоже. Он пропадал на работе с ночи до ночи, не звонил и не писал, задавал дежурные вопросы, соблюдая внешние приличия, но учитывать моё мнение и уважать моё личное пространство даже не пробовал. Я не спрашивала, оплатил ли он мою учёбу, решил ли проблемы с долгом моих родителей – это были вопросы, которые должны были бы решаться без меня, посредством контракта, но я была почти уверена, что они не решались.

«Он просто получил свою Печать и успокоился. Если бы ещё секс качественный получил, то был бы доволен своим браком абсолютно.»

Я подошла к стойке ресепшена, за которой стояла моя знакомая из другой смены, которая меня узнала и шёпотом нажаловалась на Чизкейки, которые мало того, что работать не хотят, так ещё и все полки в нашей комнате за зеркалом заняли своими шмотками, сумками и сапогами. Я об этом знала, потому что начальница попросила меня забрать из этой комнаты мои вещи, а то девочкам не хватает места, я решила не откладывать и зайти за ними прямо сейчас.

В комнате за зеркалом был бардак, журналы валялись на столе рядом с тарелками, папки стояли на полках не по датам и не по алфавиту, на диване лежала Чизкейк-2, положив ноги в обуви на подушку, обнимала смятый плед и идиотски улыбалась. Я видела в её ауре следы Алана и чувствовала от неё его запах, он смешивался с запахом её косметики в такой отвратительный коктейль, что я поставила воздушный щит после первого же вдоха. Чизкейк-2 меня заметила, улыбнулась, обняла плед крепче и протянула мурлычущим полушёпотом-полустоном, который я раньше слышала только в видео с блудницами:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Привет. Как дела? А у меня такое было, ты не поверишь!

Я даже отвечать не стала, просто кивнула и пошла собирать свои вещи. Девушка стала кататься по дивану, извиваясь и прижимая к себе плед руками и ногами, трогая и наглаживая себя с очевидным чувственным удовольствием, и мурлыча бессвязные фразы:

– Ты не представляешь, ты не поверишь! Я сама не верю, это обалденно. С тобой такое было? Со мной такое было! О, боже... Если я всю жизнь вставала на два часа раньше, чтобы привести себя в порядок, ради этого дня, то оно того стоило! Ты представляешь? Это такое...

Я складывала вещи молча, Чизкейк-2 резко отбросила плед и села, раскинула руки и объявила на весь этаж:

– Меня поцеловал Алан Браун! Господи, Алан Браун! Гендиректор «Джи-Транса», мамочки, я сейчас с ума сойду!

Я повернулась к ней и из вежливости кивнула:

– Рада за тебя. Только, вообще-то, он женат.

Она отмахнулась:

– Жена спала, это ночью было. Он так целуется, ты не представляешь! И обнимается, боженьки, как животное, как дикий варвар, я балдею! Если бы он меня в номер позвал, я бы впереди него побежала. Он такой красивый, как кинозвезда... – она опять легла и прижала к себе плед, запустила пальцы в волосы и стала их с наслаждением прочёсывать, неприятно напомнив мне Никси, выходящую из комнаты жениха в одном халате и с размазанной косметикой.

Я спросила:

– А почему ты его не позвала, если так хотела?

– Да ну, неудобно как-то, пусть сам зовёт. Я же не шлюха, такое предлагать. Но я уверена, он позовёт, – она опять заулыбалась и потёрлась лицом о плед: – Я читала, что можно кончить от поцелуя, но не верила. Теперь верю, я лично два раза успела, а он только один. Ну ничего, буду должна, завтра рассчитаюсь, – она счастливо захихикала, накрывая голову пледом и сразу же стягивая его вниз, сказала с дикими от счастья глазами: – Я договорилась со всеми сменами, и уже неделю тут тусуюсь почти круглосуточно, я была уверена, что рано или поздно смогу его поймать, и он попался! Я молилась об этом каждый день, и боженька меня услышал, – она сложила ладони и посмотрела вверх, шепча: – Спасибо, боженька!

Я закончила собирать вещи и пошла относить их наверх через боковой коридор, чтобы не вызывать подозрений, а потом поднялась до шестнадцатого этажа на техническом лифте для персонала, потому что пользоваться роскошным лифтом для гостей не захотела. Выше шестнадцатого лифт не шёл, и до двадцать второго я прошлась пешком, с удивлением глядя на пыльную и сто лет не ремонтированную лестницу.

«Ну да, зачем за ней следить, если ею никто не пользуется. Есть лифт, красивый и удобный, для любых целей.»

Мне не хотелось об этом думать, но не думать вообще не получалось, и сознание генерировало обрывочные мысли обо всём на свете. Об Алане, который прекрасно целуется – я об этом знала, но уже не помнила, насколько прекрасно, он не прикасался к моим губам довольно давно, предпочитая шею. О лифте, который едет со скоростью полтора метра в секунду, проходя расстояние от пентхауса до холла чуть менее, чем за минуту. О Чизкейке-2, которая, в отличие от меня, молилась искренне, и честно заслужила свою булочку.

«А я свою заполучила обманом, и теперь она встала у меня комом поперёк горла. К чёрту булочки. И молитвы к чёрту. И Создателя. Насколько же сильно нужно ненавидеть свои творения, чтобы сделать их настолько разными, несовместимыми, но при этом любящими друг друга? Хотя, любовь – очень спорная штука.»