Советские партизаны. Мифы и реальность - Пинчук Михаил Николаевич. Страница 21
Электрический взрыватель, для которого требовалась электрическая подрывная машинка (у нее сбоку крутили ручку, затем нажимали рычаг) при действиях на железной дороге был не очень распространен: в таком случае тоже требовалось располагаться вблизи от места закладки, а торчащие из-под рельсов провода, тянущиеся в лес, часто обнаруживали команды путевых обходчиков. Электрический взрыватель обычно применяли для подрыва мостов, зданий и других капитальных сооружений.
Что касается повалки телеграфных столбов и резки телефонных проводов, то специалисты в этом предприятии, как правило, не участвовали. Один гражданин, в годы войны проживавший на «временно оккупированной территории», рассказывал потом, как ему приходилось в течение суток сперва пилить, а потом устанавливать заново одни и те же столбы. Ночью в село приходили партизаны, забирали его с собой (так как не утруждали себя тяжелым физическим трудом) и заставляли пилить у дороги несколько столбов. Утром приезжали немцы, тоже брали мужика в охапку и заставляли столбы ставить снова.
Так вот этот гражданин рассказал о забавном эпизоде. Когда немцам надоела возня со столбами, они просто взяли и заминировали их противопехотными «шпрингенами». Казалось бы, невелика премудрость — обезвредить немецкую S-ку. Но специалистов у партизан не нашлось. Почесав затылки, потоптавшись у столба, явившаяся в очередной раз на «телеграфный промысел» группа партизан не солоно хлебавши отправилась восвояси — чтобы в следующий раз прихватить с собой минера. Такие вот диверсанты.
Грабеж как образ жизни
Куда более масштабными, зачастую с выходом всего отряда в полном составе, были мероприятия по «заготовке продовольствия». Речь идет о грабеже местного населения. Оно и понятно — ртов в отрядах, бригадах, соединениях было много, а питаться требовалось регулярно. Поначалу такие операции проводились хаотично, затем партийное руководство упорядочило «оброк» — за каждым отрядом закрепили определенную деревню или несколько деревень.
Обычно партизаны просто грабили, без каких-либо затей, и только если присутствовали командиры высшего звена, они «давили на сознательность». В книге «Партизанская война 1941–1943. Стратегия и тактика» описан случай, когда С.В. Гришин (командир партизанского полка «Тринадцать», будущий Герой Советского Союза) в ходе очередной акции по «заготовке» провианта доходчиво объяснял жителям политику текущего момента. Сергей Владимирович напомнил селянам об их обязанностях перед Родиной и ответственности за невыполнение таковых. Словом, прозрачно намекнул на «право» партизан карать тех, кто им не помогает, отдавая последнее и тем самым обрекая себя на голод. О юридическом аспекте подобных «заготовок» поговорим ниже.
Любимым «развлечением» партизан было нагрянуть всем отрядом в село, когда там, помимо сельской администрации («прихвостней оккупантов»), находились несколько полицаев. Легкая безопасная расправа с «предателями» так нравилась партизанам, что очень часто проводилась в ущерб всем другим видам боевой деятельности. Этот факт вынужден был отметить даже Центральный штаб партизанского движения:
«Наши товарищи поставили перед собой первую задачу — это борьбу с изменниками Родины, полицейскими, бургомистрами и другой нечистью. Я не хочу сказать, что с этими предателями не надо вести борьбы, это будет неправильно, но это не главная задача. Главная задача и первоочередная — это борьба с немецкими оккупантами, а у нас получается наоборот…» (Соколов, с. 85).
Так что утверждение современного немецкого автора Миддельдорфа о том, что партизаны «в населенные пункты заходили редко» выглядит полной ерундой: чем бы они питались в случае «редких посещений»?!
Ну, а хорошо укрепленные населенные пункты партизаны никогда не атаковали по собственной инициативе, только в порядке исполнения приказа вышестоящего начальства. Они вообще старались избегать серьезных боевых столкновений. Если же отвертеться не удавалось, применялась следующая немудреная тактика.
Во-первых, собирали максимально возможное число бойцов (несколько отрядов) — Миддельдорф, говоря о «штурмовых группах», не упомянул, что они насчитывали до нескольких сотен человек.
Во-вторых, действительно происходило деление на несколько звеньев, однако никаких отвлекающих групп не существовало. Тактика была самая простая: атаковать объект с разных сторон в надежде на то, что хоть какой-нибудь группе удастся к нему прорваться. Так, при атаке моста у Вигоничей действовали две группы по 300 человек в каждой. Нападение одной группы немцы отразили, но второй удалось прорваться на мост, и, заложив заряд, подорвать его.
Попутно хочу обратить внимание читателей на численность этих двух групп: 300 человек в каждой. Во время войны в действующей армии три сотни бойцов считались батальоном, иногда даже полком!
Однако такие массированные атаки (когда партизаны нападали скопом) редко достигали успеха.
Во-первых, для защиты объектов немцы создавали систему круговой обороны: кольцо огневых точек плюс блокгаузы. Поэтому не имело особого значения то, с каких направлений атакуют партизаны и в каком количестве — вследствие грамотной организации огня противника эта «чудо-тактика» лишь ослабляла огневую мощь партизан на каждом из направлений атаки.
Во-вторых, в боевом отношении партизаны были плохо подготовлены. Дело не столько в номенклатуре вооружения (целый ряд формирований помимо минометов имел артиллерию), сколько в неумении правильно его применять, организовать бой, наладить взаимодействие между подразделениями, особенно если дело происходило в темное время суток. Некоторые партизанские командиры полагали, что темнота сама по себе дает им очевидные преимущества и, напротив, лишает таковых врага. Но дело в том, что ночной бой требует предварительной тренировки и хорошо продуманной организации боя, в противном случае темнота больше мешает атакующим, нежели тем, кто сидит в укреплениях и пользуется заранее составленными карточками огня.
Историческая и мемуарная литература пестрит рассказами о якобы имевших место героических столкновениях советских партизан с войсками противника и даже победах над ними (ни дать, ни взять — лесной Сталинград), но в немецких архивах трудно найти сведения о чем-либо подобном: партизаны в принципе не могли противостоять армейским частям.
Разведка или…
Миддельдорф безосновательно превозносит партизанскую разведку. Потенциальные возможности перед ней открывались, несомненно, богатые, только вот как использовались они наделе?
Если брать разведывательные мероприятия, осуществлявшиеся партизанами в собственных интересах, то они, как правило, ограничивались границами того района, где действовал отряд (бригада): о происходящем в районе партизаны знали, если не все, то очень многое, но о ситуации за его пределами — практически ничего.
Этим и объясняется странный, на первый взгляд факт: несмотря на большое количество информаторов, крупные карательные операции немцев в большинстве случаев застигали партизан врасплох. Ведь воинские части для этих операций немцы перебрасывали из других районов, а взаимный обмен информацией о перемещении частей противника между отрядами разных районов отсутствовал; они слали свои донесения в ЦШПД, а уже он потом (с опозданием) пытался предупреждать об опасности те отряды, которых касалось сообщение.
Партизаны в разведке.
Появление немецких карательных групп в местах дислокации партизанских отрядов оказывалось неожиданным, и если каратели с ходу, без проволочек, приступали к блокированию и прочесыванию, «мстителям» приходилось туго.
Что касается разведки в интересах действующей армии, то разведывательные донесения шли в Москву сплошным потоком, но толку от них было мало. Они представляли собой набор хаотических сведений обо всем, содержали массу несущественных деталей и всякого рода неточностей. Выявить в них что-то действительно важное было трудно из-за груды третьестепенных деталей.