Бандит - Латынина Юлия Леонидовна. Страница 44

Через полчаса Валерий отыскал поворот и вскоре подошел с тылу к белому забору. Место было пустынное, из-за забора слышались голоса людей и лай собак, на небе сияли звезды, яркие и крупные, словно кто-то вскрыл телефон-автомат и с размаху шваркнул о небосвод горстью начищенных двушек.

Валерий затаился под насыпью и стал ждать.

Состав пришел в два часа ночи.

Старенький маневровый паровоз, пыхтя, тащил два деревянных вагона, третьей ехала белая цистерна, похожая на гигантский батон докторской колбасы.

Паровозик сбавил ход у начала ветки. Валерий, разбежавшись, прыгнул и уцепился за второй вагон.

Он намеревался вскрыть пломбу, но ему повезло. Пломба была уже вскрыта. Валерий откатил дверь в сторону, и в ноздри ему шибанул запах чьей-то протухшей жратвы и мочи.

– Кто тут? – позвал Валерий, перехватывая в своей котомке дареный «глок».

Ни звука в ответ. Ни дыхания.

Валерий задвинул дверь и посветил фонариком. Вагон был заставлен разношерстными ящиками: боши собирали гуманитарную помощь во все, что случилось у них под рукой. Под одним из ящиков виднелась лежанка и несколько раскуроченных консервных банок да битая поллитровка. Какой-то бомж действительно использовал вагон в качестве транспортного средства, но, видимо, уже успел выгрузиться. Понятное дело. Бомж не хотел, чтобы его замели. Устремления бомжа были прямо противоположны намерениям Валерия.

Не теряя времени, Валерий распустил свой узелок и добавил к чужим уликам свои собственные, в виде пустых банок из-под «Завтраков туриста» и кильки.

Аккуратно, при свете фонарика, содрав липкую ленту с одного из картонных ящиков, Валерий препроводил туда черный сверток с «глоком» и «вальтером». По счастью, все коробки были разного фасона, и та, в которой временно прописались пушки, извещала всеми четырьмя боками о том, что когда-то в ней пребывал компьютер «Эпл-Макинтош».

Вагон дернулся и затих.

Времени оставалось совсем мало. Валерий вынул из мешка последнюю бутылку, завернулся в ватник, закрыл глаза и сладко задышал.

– Эй, ты кто такой?

Валерий открыл глаза.

Дверь вагона была откачена в сторону, за ней ярко горели фонари над кирпичной стеной белого здания, и свет фонарей перегораживали две или три фигуры.

– А? Что? – сказал Валерий, стараясь, чтобы голос его звучал очень сипло, и перевернулся на другой бок.

В ту же секунду один из стоявших в проеме людей весьма ощутимо поддал ему кроссовкой под ребра.

– А-а! – заорал Валерий пьяным голосом.

– Ты чего дерешься, сука!

– И вскочил.

– Но-но!

В глаза Валерию смотрел зрачок автомата.

– «Калаш», – сказал Валерий потерянно.

– Да вы че, товарищи? Ну, проехал человек без билета, а тут сразу менты…

– Мы не менты, – спокойно сказал стоящий в проеме.

– Ты как сюда попал?

Валерий надулся. – Откуда ехал?

Валерий принялся чесать затылок. – Из Минска, кажись… – задумчиво протянул он, – точно. Из Минска.

Один из боевиков поднял с полу раскуроченную банку.

– Во сволочь, – заметил боевик, – жрал тут от пуза.

– А че такое, – немедленно возмутился Валерий, – это че, ваше? Это гуманитарная помощь! А кому предназначена гуманитарная помощь? Мне, что ли, не предназначена? Если хотите, то в первую очередь она предназначена убогим, сирым и одиноким! Факт? Неужели, спрашивается, гражданин нашей обширной родины, принадлежащий к великому классу бичей, не сир и не одинок? Неужели…

– Заткнись, е… – тихо бросил боевик.

Валерий осекся.

– Пристрелить бы его, – сказал один из боевиков, – никто и не хватится.

– Умолкни, Саня. Что у тебя, язык без завязок? Пристрелить, пристрелить… Не видишь, тоже человек, две руки, две ноги, жить хочет, бабу трахать… Пусть хоть сначала нам с разгрузкой поможет. Обыщите его.

Валерия вывели из вагона и хорошенько обшарили, но единственной добычей боевиков стал залежалый хвостик селедки и не очень крупных размеров нож, который даже в международном аэропорту вряд ли удостоился бы статуса опасного режущего предмета.

– А ну встань, – обратился Артем к Сазану, презрительно повертев нож между двумя пальцами и напоследок все-таки сунув его в карман.

Валерий поднялся на ноги.

– А вы кто такие? – спросил он неуверенно. – Комитет по распределению гуманитарной помощи.

Через пять минут Валерий стоял пятым в цепочке, и старший боевик, по имени Артем, деловито покрикивал на дохлого бомжа, когда тот, кряхтя, пытался замешкаться с разгрузкой.

Прошло еще два часа: разгрузив вагоны, Валерий со своими новыми товарищами сел под навес. На колченогом столе стояла тарелка с грубо нарезанным батоном, и вся компания за милую душу уплетала колбасу, заедая ее огурцом и запивая водкой.

Времени у Валерия было достаточно, ему не составило труда, улучив момент, подсесть к ящику, в который он сунул оба ствола, и перегрузить их за пазуху.

Теперь Валерий исподлобья оглядывал место, куда он попал. Слева высилось двухэтажное кирпичное здание, отчаянно-красное, как сигнал светофора. Оно было выстроено под завод, видимо, еще до революции. Вправо от здания тянулось одноэтажное строеньице – под деревянным навесом этого крыла и располагались грузчики. Окна строеньица были сплошь забраны жестью. Одно из окон, однако, раскрыли – через него спускали сегодня ящики. Двор был довольно чист: не моталось по нему ни гнилых досок, ни обрывков соломы, и нигде не лежала кучка чьего-то сиротливого дерьма… Даже непременная в таких дворах центральная лужа, казалось, испугалась неласкового взора Шерхана и истощилась под землю, еле намекая на себя рифлеными отпечатками сапог в легкой грязце. Отчего двор чист, Валерий понял еще в начале разгрузки, когда Артем взял его за воротник и указал на дощатый гальюн у самых железнодорожных путей. Прибавил: «Вон туда ходи. Наложить во дворе – сожрешь все обратно. Понял?»

Артем повесил автомат на гвоздь и шлепнулся на ящик рядом с Валерием.

– Чего-то Борика нет, – сказал один из ребят.

– Да, – сказал другой, – шеф ругаться будет: за бабками Борик поехал.

– Не треп и языком, – сказал Артем, кивнув на Нестеренко.

– А чего, – возмутился боевик, – здесь все свои, он что, не рубит, куда пришел?

Артем с сомнением посмотрел на бомжа. Тот в этот миг вгрызался в прослоенную колбасой половинку двадцатипятикопеечного батона, и челюсти его сильно напоминали экскаватор, управляемый ударником производства. Почувствовав, что речь идет о нем, бомж замер и вынул голову из булки.

– А ты, парень, еще ничего, – сказал Артем.

– Красивый, – вдруг с удивлением протянул он.

– Ты как в бомжи-то попал?

Валерий неопределенно повел рукой по воздуху.

– В армии-то где служил?

– В строительных.

– А потом? Сидел? – Нет еще. – А где был?

– Да нефтяником был, – сказал Валерий.

– Где?

– В Нижневартовске, а потом в Юганске. Зимой, понимаешь, минус сорок, а скважина обводненная, пять процентов нефти, остальное вода, как эта качалка заглохнет, так бегай, чтобы не замерзла, а летом мошка… Тьфу!

И Валерий, захватив лапой бутылку «Столичной», начал досасывать ее прямо из горлышка.

– Тебя звать-то как?

– Родион. – Не пей, Родя, так много. Будешь пить – убьют и не почешутся.

Валерий икнул.

– А тело, – заговорщически подмигнув, прошептал Артем, – сдадут на колбасный комбинат. Видел тут, через стену, цех? Там такие машины, что даже свиные шкуры перемалывают. Смелют тебя, Родя, а потом сожрут москвичи да гости столицы, и с концами. – И мясокомбинат берет?

– А что? Ему только премию за перевыполнение плана дадут. Мяса-то у них нет, а тут целая тушка мяса…

– А шеф ваш не боится, что вот купит колбасу на завтрак…

– Да он этой колбасы не покупает, – сказал Артем и пьяно прыснул. Разыграл-таки бомжа!

– Что, так все серьезно? – спросил Валерий.

– Уж куда серьезней. Влип ты, парень… На свое счастье. Понравишься – человеком сделаем.