Зачарованное озеро (СИ) - Бушков Александр Александрович. Страница 92

— Ну да, — без труда понял ее Тарик. — У нас такие юноши зовутся студиозусы...

— У нас как-то иначе, но я забыла, это было давно, а память у меня не бездонная. Ну что же... Ты верно подметил: разумная натура не всегда остается в стороне от борьбы со злом. А в тебе я увидела человека, который как раз собирается со злом бороться. Особенно если то, что в тебе дремлет, проснется. И я могу тебе помочь, пусть немножко...

Обернувшись к озеру, она подняла руку ладонью вверх и пошевелила губами. Тарику показалось, что уши у него заложило, но это тут же прошло. Вскоре невдалеке от берега возникла волна — углом, как от быстро плывущей лодки, но на спокойной глади никакой лодки не видно.

Ага, вот оно что... Воду вспорол и поднялся над поверхностью высокий плавник, колючий и длинный. А там и показалась верхняя часть чешуйчатого туловища, длинная голова... Большая рыбина подплыла совсем близко, встала на мелководье — длиной чуть ли не с Тарика, похожая на щуку, с зубами, которым позавидовала бы иная щука. С первого взгляда ясно, что питается она не водяными козявками и подводными травами — хищник...

В зубах она что-то зажимала — и вдруг, рванувшись всем телом, выскочила из воды, лишь хвост в ней остался, и с шумом, плеском и брызгами обрушилась назад — но предмет, который держала, полетел вверх, и Озерная Красава поймала его на лету. Протянула Тарику:

— Такой вот мой тебе подарок, может пригодиться...

Тарик взвесил вещичку на ладони — тяжелая, как свинец, но цвета не свинца, а старого золота. Овальная бляшка размером с пару

денаров и толщиной с денар, на одной стороне глубоко вырезан непонятный знак, а другая чистая...

— У нас это называется тагайр, — сказала Красава. — У Малышей, — она посмотрела в ту сторону, где довольно далеко от берега с охотой гонялись друг за другом Тильтиль и Митиль, — это зовется «оберег». Вот я и подумала: если ваши обереги от зверей исправно отпугивают наших хищников — мне рассказали Малыши, они бесхитростные, — то, может, тогда у вас и тагайр станет исправно служить? Это такой... такой оберег от злой силы. Может быть, все носители зла не смогут к тебе и близко подойти и сделать что-то плохое, а может быть, и не все, тут уж я не знаю: представления не имею, чем наша злая сила отличается от вашей, а в чем схожа. Это уж тебе самому выяснять...

— Благодарю, — сказал Тарик, бережно спрятав загадочную вещицу в карман и лишний раз убедившись, что тот не прохудился. — Будет случай выяснить, и скоро... Благодарю.

— Есть такая приговорка: из благодарности одежу не сошьешь... — Красава, склонив голову к плечу, глянула на него с тем самым выражением, с каким женщины хотят о чем-то попросить. Порой они с самым невинным видом уверяют, что речь пойдет о совершеннейшем пустяке, но часто это не так. Бывало, знаем...

— У нас тоже похожие приговорки есть, — сказал Тарик. — Хочешь, чтобы я тебе чем-то отслужил?

— Очень хотелось бы, — сказала Озерная Красава с хорошо скрытым нетерпением (Тарик и эти женские уловки знал). — Не подумай, что я торгуюсь и ставлю условия, ты можешь отказаться и уйти с тагайром — дареное не забирают назад. Но если бы ты согласился, мне стало бы гораздо вольготнее жить. То, что я в тебе чувствую, и то, что в тебе дремлет, позволяет надеяться, что ты сможешь. Тем более что время для отслуги настанет не сегодня и не завтра, хоть и не обороты придется ждать...

— И что нужно сделать? — тихо, серьезно спросил Тарик.

— Я не боролась со злом нарочно, но получилось так, что оно само меня нашло, — сказала Озерная Красава, похоже, чуточку

волнуясь и стараясь того не показать. — Однажды пришел тай-фель. Это, как тебе лучше растолковать... Создание, от ушей до пяток напоенное злой силой, и в то же время обладающее кое-чем присущим человеку. Людям он только вредит и никогда не делает добра. Однажды он заявился и потребовал любви — не попросил, а именно потребовал. Он очень отвратный, и я наотрез отказала. Он озлился и стал вредить... В озере он мне ничего не мог сделать, силы не хватило — но на берегу он многое может. И сделал так, что я уже давно не могу выйти на берег и вольно ходить по окрестным лесам. Я заперта в озере... как эти, не помню названия, тот юноша мне про них рассказывал, но это было задолго до тайфеля, и я не стала запоминать — у людей много разных названий, какие мне никогда не попадутся, так что незачем было запоминать. Людей сажали надолго в комнату, откуда не выйти...

— Узники, — без труда подыскал слово Тарик.

— Похоже... но какая разница? Я заперта в озере. Иногда он приходит и спрашивает, не передумала ли я, а когда я отвечаю, что никогда не передумаю, злобится и уходит. Если он навсегда перестанет быть, то все, что он наводит, рассеется. У меня даже есть вещь, которой это можно сделать... но нет человека, который бы с ней вышел на тайфеля, а сама я не могу. Попробовала однажды, но сплоховала, ничего не вышло. Тайфель хитер и осмотрителен, он всегда становится так далеко, чтобы я не могла его достать. А человека подходящего нет. Я хотела подыскать кого-то подходящего у вас, но это можно сделать только через Малышей. Я попробовала раз, но они еще несмышленыши и не поняли, чего я от них хочу, да и не получилось бы у них ничего в вашем мире. А вот теперь появился ты. Не буду скрывать: это опасное дело, но это не значит, что человек заранее обречен на поражение, а вот тайфель, если поразить его этой вещью, навсегда перестанет быть, мне точно известно...

— Что за вещь? — спросил Тарик и сам немного удивился, как деловито это прозвучало.

— Ты знаешь, что такое нож?

— Конечно, — сказал Тарик. — Вот...

Достал из кармана и показал ей нож, который, как и Малышам, дала Лита — с закругленным концом, короткий, но для грибов такого хватит, а Малыши таким не порежутся.

— Вот наподобие, — кивнула Красава, — только острый и большой, вот такой...

Она развела ладони. Никакой загадки: заколдованный меч из сказок или серебряный клинок против нечистой силы, и тем и другим можно поразить нечисть насмерть — и она, пользуясь словами Красавы, навсегда перестанет быть. Читывали и слыхивали, как же...

— Могу попробовать, — решительно сказал Тарик, побуждаемый чем-то наподобие охотничьего азарта. К тому же по чести полагается отслужить — ее подарок может пригодиться...

— Это может быть опасно...

— Но не настолько же, чтобы я, выйдя на этого твоего тайфеля, сразу... перестал быть?

— Вовсе не обязательно. Можешь победить и первым ударом... или просто прогнать навсегда. Если он убежит навсегда — зло спадет, и я смогу выходить на берег, гулять по лесам...

— Берусь, — сказал Тарик столь же решительно.

Злобное создание, несомненно принадлежащее к нечистой силе, зачарованный меч — и все это в другом мире, куда далеко не всякий способен пройти... И красавица из озера, вроде тех Фей Ручьев, что в сказках дарили своей любовью не одних лишь благородных рыцарей, узница злого колдуна... Вот это приключение! И в книжках Стайвена Канга о таком не прочтешь!

— Берусь, — повторил Тарик. — Когда он должен прийти?

— Он приходит в определенные дни, несколько раз в оборот, когда Ночные Огоньки Небес встанут особым образом, а Золотое Око будет над самой головой. Если расчесть... — Она ненадолго задумалась, нахмурив красивые брови. — Я не знаю, как объяснить, у людей есть какая-то система счета, но я ее и не знаю, я вообще счета

не знаю, мне это ни к чему... Ждать его не завтра, но и не особенно долго... Вы считаете время по дню и ночи?

— Конечно.

— Дней и ночей пройдет больше, чем у меня пальцев на руках и ногах, но ненамного.

Недели три самое малое, прикинул Тарик. А это загвоздочка... правда, не такая уж сложная: теперь-то он знает, как добраться до Озерного Края, хотя неизвестно, как сочетаются длина дня и ночи там и здесь...

— Тебя что-то заботит, я вижу...

— Не такая уж это головоломная забота, — сказал Тарик. — Понимаешь ли, я живу не у самой тропы, а поодаль, до моего дома нужно ехать... ну, не целый день, но долгонько. Что же придумать...