Варяго-Русский вопрос в историографии - Брайчевский Михаил Юрьевич. Страница 2

Настоящий сборник отделяет, как и предыдущий выпуск, науку от тенденциозности, факты от ошибок и показывает полнейшую непричастность норманнов (шведов) к варягам и варяжской руси. И делается это не в силу патриотических побуждений, о чем неустанно твердят норманисты по причине отсутствия у них аргументов за и против, а в силу показаний очень большого числа источников - исторических (отечественных и зарубежных), археологических, антропологических, лингвистических. Как справедливо заметил в 2002-2003 гг. А.Н.Сахаров, «объективная научная истина не имеет никакого отношения к патриотическим или антипатриотическим настроениям того или иного автора. Так русское сердце равнодушно относится к фактам происхождения первых князей Северо-Восточной Руси от половчанок, к бракам московских князей с ордынскими княжнами или к тому, что первой русской императрицей была литовская крестьянка Екатерина I - она же Марта Скавронская. Точно также исследователей мало трогают факты пол у немецкого происхождения Петра III или чисто немецкого - Екатерины II» [2].

Но русское сердце преисполняется огромной гордостью за славные дела и великие свершения в политике, ратном деле, науке, искусстве Екатерины II, Багратиона, Крузенштерна, Беллинсгаузена, Тотлебена, Рубинштейна, Левитана и многих-многих других истинно русских нерусского происхождения. В том числе историка Г.Ф. Миллера, которого норманисты искусственно превратили в совершеннейший антипод русского М.В.Ломоносова, не замечая факта его отказа от норманизма. Миллер, прибыв в Россию в 1725 г. и став ее подданным в 1747 г., верой и правдой служил своему новому Отечеству долгую жизнь. И в этой жизни были и взлеты, и падения. Но не об этом думал историк в 1775 г., когда писал в автобиографии: «Итак, служу я Российскому государству пятьдесят лет и имею то удовольствие, что труды мои от знающих людей несколько похваляемы были. Сие побуждает во мне желание, чтоб с таковым же успехом и с общенародною пользою продолжать службу мою до последнего часа моей жизни, чувствуя себя к тому Божиим милосердием еще в нарочитых силах» [3]. Действительно, и служил, как истинный патриот, честно до последнего вздоха, и труды его «похваляемы» были куда значительно больше, чем он мог сам написать. Честно служил своему Отечеству на поприще исторической науки и Ломоносов, свою задачу историка видевший в том, что «коль великим счастием я себе почесть могу, ежели моею возможною способностию древность российского народа и славные дела наших государей свету откроются...» [4]. И многое действительно открыл!

Два замечательных человека, два замечательных историка, создававших российскую историческую науку, но которая все время пытается вычеркнуть Ломоносова не только из числа своих отцов, но и из числа историков вообще. Подобное стремление особенно характерно для современных норманистов, так любящих на публике порассуждать о демократических принципах в науке, о законном праве ученых на выражение своих взглядов. Но «свободу мнений» они допускают в рамках только своей теории, шумно споря о том, чего никогда не было. Например, завоевали ли норманны Русь в 862 г. или их туда добровольно пригласили, по вопросу их численности на Руси, по тому, сколько скандинавских слов они принесли с собой славянам и угро-финнам, и т.д., и т. п. А под этот шумок злобно и беспощадно травя оппонентов, в первую очередь М.В.Ломоносова. Но когда уже и эти недозволенные приемы не срабатывают, то начинают, по примеру мультяшного кота Леопольда, призывать «жить дружно», объясняя, что в скандинавском происхождении варягов «нет ничего обидного для русских». Но наука - это не детская песочница. Где один обиделся, потому что у него отняли игрушку, другой обиделся, потому что его ведут домой, третий обиделся и вот-вот расплачется, так как его не приняли в игру, четвертый... да мало ли есть причин для детских скоротечных обид. История - это наука и наука весьма точная, и в ней нет таких аргументов, как «обида», «патриот», «непатриот». А если такие «аргументы» появляются, то с ними исчезает наука, ибо она строится на действительных фактах и вразумительных доказательствах и возражениях. К тому же русский народ возник на полиэтничной основе, в его чертах можно увидеть черты многих народов. И он очень необидчив и, несомненно, нисколько бы не возражал, если бы правдой оказались слова норманистов. Но слова норманистов не имеют отношения к правде. Потому примазываться к чужой истории - поступок довольно некрасивый, сродни воровству У нас своей истории хватает, и в ней нам надо по-настоящему разобраться, и защищать надлежит ее от мародеров - своих и чужих.

Редколлегия, ставя своей задачей борьбу с норманистскими мифами, старается знакомить читателя с работами историков прошлого. С работами, которые вышли и давно, и в эмиграции, и которые заставляют взглянуть на многие «прописные истины» норманистов совершенно другими глазами. Причем, независимо от того, кто их написал - норманист или антинорманист (а эти понятия, надлежит подчеркнуть, не несут в себе ни отрицательной, ни положительной окраски и представляют собой рабочий инструментарий, позволяющий точно и емко обрисовать позицию ученых по отношению не только к проблеме этноса варягов, но и к норманской теории). Так, первый выпуск открывала замечательная книга эмигрантки-антинорманистки Н.Н.Ильиной «Изгнание норманнов. Очередная задача русской исторической науки» (Париж, 1955). Эта же книга дала и название тому выпуску - «Изгнание норманнов из русской истории» (как и самой серии).

Настоящий сборник открывает важное историографическое исследование эмигранта-норманиста В.А. Мошина, без знакомства с которым современным исследователям в варяго-русском вопросе делать просто нечего, - «Варяго-русский вопрос» (Прага, 1931). Эта работа и дала название сборнику в целом - «Варяго-русский вопрос в историографии». Но Мошиным число авторов-норманистов не исчерпывается (хотя среди огромного числа норманистских сочинений крайне трудно найти те, в которых все же наличествует наука). Таковыми являются «советские антинорманисты» Д.Л.Талис (1974) и М.Б.Брайчевский (1985). Важно отметить, что, будучи норманистами, Мошин, Талис, Брайчевский, а это также достаточно редко встречаемое явление в норманистике, не закрывали глаза на противоречащие норманской теории факты и своими работами демонстрировали ее научную несостоятельность. Даже не желая сами этого. И что лишний раз подтверждает правоту антинорманистов.

Мошин В.А. Варяго-Русский вопрос

I

По словам академика Куника, «история как предмет преподавания и средство к образованию народов выполняла свою задачу пока еще очень слабо, отчасти именно потому, что не стала еще историей культуры в настоящем смысле слова. Но для разработки истории с культурной точки зрения одним из самых главных средств должен служить предмет специальный - историческая этнография: без нее и вступление способных к культуре народов на поприще образованности не может быть понято верно»[1]. Эти слова, сказанные более пятидесяти лет тому назад, и до сих пор не потеряли своего значения: к сожалению, именно эта область исторической науки до сих пор остается наиболее темной. Origines большинства славянских народов покрыты еще густым туманом, несмотря на длинный ряд исследований, старающихся осветить это темное царство загадок и гипотез. Сюда относится и вопрос о начале русского государства и русского имени, - один из старейших и наиболее занятных вопросов русской историографии, известный в науке под именем варяжского вопроса.