Непристойная страсть - Маккалоу Колин. Страница 52

– Уже кто-нибудь знает об этом? – спросил он, вытаскивая из кармана платок и вытирая лицо, которое постепенно обретало свой обычный оттенок.

– О самоубийстве? Думаю, нет, – вежливо ответила она умеренно холодным тоном. – Но к сожалению, его попытки приставать к сержанту Уилсону имели место в присутствии капитана Паркинсона и сержанта Мэйнарда, а также меня лично, сэр.

Он прищелкнул языком.

– Крайне прискорбное обстоятельство! В какое же время происходили эти события?

– Приблизительно в полвторого ночи, сэр.

Он бросил на нее взгляд, в котором явственно читались подозрительность и раздражение.

– И что же, скажите мне ради бога, вы все там делали, болтаясь около душевой в такой час? И как вы позволили, чтобы это произошло, сестра? Вы могли бы прислать на ночь хотя бы санитарку, если уж не дежурную сестру.

Сестра Лэнгтри без всякого выражения смотрела на него.

– Если вы имеете в виду нападение на сержанта Уилсона, сэр, то у меня не было никаких оснований предполагать у сержанта Даггетта подобные намерения. А если вы говорите о самоубийстве, то я не замечала абсолютно ничего, что указывало бы на его намерения в отношении самого себя.

– Так вы не сомневаетесь, что это самоубийство, сестра?

– Нисколько. Он держал бритву в руке в момент нанесения ран. Разве вы сами не видели? Если вы возьмете бритву так, чтобы нанести глубокую рану, а не скрести по коже, вы убедитесь, что здесь та же хватка, только в данном случае применена большая сила.

Полковник Чинстрэп возмутился ее предположению, что состояние его пищевода не позволило ему остаться около трупа достаточно долго и разглядеть все тщательно, как, очевидно, это сделала она, поэтому он сменил тактику.

– Я спрашиваю, почему вы не оставили кого-нибудь в отделении на ночь, сестра? И почему вы не доложили мне о нападении сержанта Даггетта на сержанта Уилсона немедленно?

Глаза ее широко раскрылись в простодушном изумлении.

– Сэр! В два часа ночи?! Но я в самом деле полагала, что вы вряд ли поблагодарите меня, если я подняла бы вас в такое время из-за ситуации, которую никак нельзя назвать критической в медицинском отношении. Мы вовремя вмешались, так что сержанту Уилсону не был причинен физический ущерб, а сержанта Даггетта я оставила в здравом уме, и он прекрасно владел собой. Капитан Паркинсон и сержант Мэйнард согласились последить за сержантом Даггеттом, однако, учитывая, что сержант Уилсон был переведен из отделения, я не видела никакой необходимости изолировать сержанта Даггетта и помещать его под арест или под охрану, а также звать на помощь дополнительный персонал. На самом деле, сэр, – спокойно закончила она, – я надеялась, что удастся обойтись своими силами и не привлекать ваше внимание к этому случаю. Мне подумалось после разговора с сержантом Даггеттом и сержантом Уилсоном, когда оба они более или менее пришли в себя после инцидента, что мы разберемся сами, не поднимая шума. И к тому моменту, как я покинула отделение, у меня были все основания проявить оптимизм, сэр.

Он сразу же уцепился за новую информацию.

– Вы говорите, что перевели сержанта Уилсона из отделения. Что вы хотите этим сказать?

– Сержант Уилсон находился в сильном эмоциональном шоке, сэр, и, учитывая сложившиеся обстоятельства, я подумала, что будет разумно поместить его в корпусе для медсестер, вместо того чтобы оставлять его в палате под носом у сержанта Даггетта.

– Таким образом, сержант Уилсон был с вами всю ночь.

Она бесстрашно смотрела ему прямо в глаза.

– Да, сэр. Всю ночь.

– Всю? Вы в этом уверены?

– Да, сэр. Собственно говоря, он и сейчас там. Я не хотела, чтобы он возвращался в отделение, прежде чем я поговорю с сержантом Даггеттом.

– И вы сами были на месте всю ночь, сестра?

В глубине ее сознания зашевелился страх. Полковника вовсе не занимало, какими непристойными вещами могли заниматься Майкл и она, он, вероятно, вообще не считал ее способной на распутство. Он размышлял сейчас о вещах, весьма отличных от любви, – он размышлял о возможности убийства.

– Я ни на минуту не оставляла сержанта Уилсона, вплоть до того момента, как полчаса назад я вышла на дежурство, а сержанта Даггетта обнаружила несколько минут спустя. Он мертв уже несколько часов, – заявила сестра Лэнгтри тоном, не терпящим возражений.

– Я вижу, – сказал полковник Чинстрэп, поджав губы. – Хорошенькое безобразие, не так ли?

– Не могу согласиться с вами, сэр. Оно вовсе не хорошенькое.

Словно надоедливый пес, он опять вернулся к прежней теме.

– И вы совершенно уверены, что сержант Даггетт не делал и не говорил ничего такого, что могло бы указывать на суицидные намерения?

– Абсолютно ничего, сэр, – решительно ответила она. – Вообще-то тот факт, что он действительно покончил с собой, сильно поразил меня. Не то чтобы это было совсем невероятно, но… уж очень уродливый способ он выбрал… Так много крови… Что же до его действий в отношении своего мужского достоинства, то у меня просто даже не укладывается в сознании, почему он это сделал. Но… с людьми всегда так. Они никогда не делают того, что от них ожидаешь. Хочу быть с вами совершенно откровенной, полковник Доналдсон. Я могла бы солгать вам и сказать, что состояние рассудка сержанта Даггетта ясно указывало на суицид. Но я предпочитаю говорить правду. Мое недоверчивое отношение к самоубийству сержанта Даггетта нисколько не меняет моего убеждения, что это действительно самоубийство. Это просто не может быть ничем другим.

Полковник повернулся и зашагал в сторону отделения «Икс», двигаясь в умеренном темпе, и она, слава богу, не склонна была его опережать. Около сорванной бельевой веревки он приостановился и поковырял валявшуюся кипу белья тросточкой, чем напомнил сестре Лэнгтри надзирательницу в летнем лагере для подростков, рыскающую в поисках подозрительных пятен.

– Здесь, должно быть, произошла драка, – произнес наконец он, выпрямившись.

Губы ее дрогнули.

– В самом деле, сэр. Капитан Паркинсон ночью дрался с рубашками.

Он двинулся дальше.

– Думаю, мне надо прежде встретиться с капитаном Паркинсоном и сержантом Мэйнардом, а потом уже посылать за администрацией, сестра.

– Да, конечно, сэр. Я не была в отделении с тех пор, как обнаружила тело, так что, полагаю, они ничего не знают. Даже если кто-то из них и пытался проникнуть в душевую, все равно ничего бы не вышло – я заперла дверь на замок, перед тем как пойти за вами.

– Ну хоть за это спасибо, – строго сказал он.

И вдруг до него дошло, что сама жизнь посылает ему отличную возможность врезать сестре Лэнгтри за все хорошее. Мужчина провел с ней всю ночь, крайне омерзительные беспорядки на сексуальной почве, а в довершение ко всему – убийство! Да он попросту покончит с ней, ее ждет позорный столб и скандальная отставка. Господи, благослови!

– Позвольте вам заметить, сестра, что, по моему мнению, вы запороли все это дело от начала и до конца, и я считаю своим личным долгом проследить, чтобы вы были подвергнуты порицанию, которого целиком и полностью заслуживаете.

– Весьма признательна, сэр! – воскликнула она без всякой иронии. – Однако я считаю, что непосредственной причиной происшедшего послужили две бутылки виски «Джонни Уокер», выпитые пациентами отделения «Икс» прошлой ночью. И если бы только я установила личность того безмозглого идиота, который дал вчера капитану Паркинсону, эмоционально неуравновешенному больному, эти бутылки, я бы с превеликим удовольствием сочла своим личным долгом проследить, чтобы он был подвергнут порицанию, которого он вполне заслуживает!

Чинстрэп споткнулся о ступеньки, чтобы не упасть, вынужден был ухватиться за покосившиеся перила. Безмозглый идиот? Полнейший кретин, вот он кто! Он совершенно забыл про виски. А она знает? О да, конечно, она все знает. И теперь ему уже не отыграться, а вместо этого придется жать на тормоза и поскорее ретироваться. Ух, проклятая! Ловкая и смелая хамка до мозга костей; уж если работа не научила ее знать свое место, теперь сам дьявол ее не научит.