Чеченский этап. Вангол-5 - Прасолов Владимир Георгиевич. Страница 2

Сырохватов, занимаясь поисками беглых зэков и дизертиров, наткнулся в забайкальской тайге на стойбище Ошаны и вышел на Игоря Сергеева, который уже несколько лет там жил, смирившись после выздоровления со своей участью. Молодая жена помогла ему обрести счастье в этом новом для него мире. Для Сырохватова и его людей он был преступником – или беглый зэк, или дезертир. Сергеев при задержании был убит, а его дневник с записями о Ванголе попал к Сырохватову, который почуял, что напал на след шпиона, проникшего в ряды НКВД…

Агентурные данные советской разведки все больше свидетельствовали о том, что Германия ведет разработку какого-то очень опасного оружия. Это супероружие могло изменить ход войны, и это очень беспокоило советское командование. Но где ведутся эти работы, оставалось тайной. Получив от Ольги координаты немецкой базы в Антарктиде, сопоставив множество данных развединформации, руководство советской разведки приняло решение о направлении в эту точку разведывательно-диверсионного подразделения. Естественно, выбор пал на группу «Северный ветер» под командованием Вангола. Тем более что Краскову было известно о том, что Ольга стала женой Вангола. Это, по его мнению, было очень хорошей мотивацией для успеха группы. Задачей группы было – найти эту секретную базу немцев на ледовом континенте, понять ее назначение и, если это связано с созданием оружия, уничтожить любой ценой.

Поставленная задача группой Вангола, ценой неимоверных усилий и потерь, была выполнена. Две подводные лодки Северного флота, укомплектованные лучшими экипажами и группой Вангола, совершив переход до берегов Антарктиды, вышли к точке координат, переданных Ольгой. Благодаря мужеству и мастерству экипажей одной лодке удалось пройти ледовым тоннелем и доставить разведывательно-диверсионную группу на подледную территорию Новой Швабии. Там состоялась недолгая, но очень важная встреча Вангола со своей женой. Стремительно развивавшиеся события требовали незамедлительных действий. Вангол пожертвовал своей жизнью, но остановил вероятность применения гитлеровской Германией уже готового к использованию страшного оружия, опустошившего бы на несколько десятилетий поверхность земли от людей. Идея фюрера пересидеть это время в Новой Швабии, а затем чистокровной арийской расой заселить всю, уже свободную от «недочеловеков», землю не осуществилась. Практически все члены группы Вангола погибли или были заблокированы в огромных пространствах подледной Антарктиды. Вырваться оттуда и уцелеть удалось лишь нескольким морякам и Кольше, мальчишке из староверской деревни, уничтоженной органами НКВД в годы войны в Сибири. Кольша проделал тяжелый, долгий путь, прежде чем оказался на родине. В свои неполных восемнадцать лет он прошел суровую школу войны, побывал в очень далеких от его родной земли странах. Он защищал свою родину с оружием в руках, чтобы вернуться к той земле, в которой покоились его предки. Чтобы увидеть то небо, под которым прошло его детство, и ту реку, на которой он вырос…

Северный ветер поземкой заносит едва видные следы былого, навсегда хороня их в прошлом, очищая пространство для будущего, стремительно летящего вперед, неизвестного и манящего…

2015 год. Донецк. Окрестности

Пулеметная очередь разорвала плотную темноту южной ночи.

– Глянь, Вася, чего там?

Василий прильнул к окулярам прибора ночного видения, прошелся по ориентирам передовой линии.

– Пуляют от страха в белый свет, идиоты.

– Если б только в белый свет. Вчера слышал, миной девчонку накрыло, из школы шла…

– Надо командиру сказать, чтобы дядю Колю прислал, пусть минометчиков тех упакует.

– Чё за дядя Коля, я его не знаю?

– Пока ты домой ездил, пару раз приходил сюда дядя Коля. День, два побудет и уйдет.

– И чё?

– А ничё, стреляет как бог. Помнишь, снайпер нам досаждал, ты уехал, а мы за неделю троих похоронили, что на замену прибыли. Пацаны без опыта, так он их караулил, сука, и бил. Мы его никак не могли вычислить. Дядя Коля пришел, поспрошал, где, когда, покрутил свой ус, а на рассвете слышим – тресь, и он, красава, нарисовался. «Все, мужики, убрал я стрелка, этот больше беспокоить не будет», – сказал и, забрав свой вещмешок, ушел.

Через месяц он на соседнем участке армейских артиллеристов повыкосил. Били, пьяные, по жилым домам. Не насмерть стрелял. Он им руки калечил, чтоб после госпиталя на инвалидность, а не в строй. Короче, интересный мужик. Никто не знает, как он появился, откуда, сколь ему лет. Но оружие и экипировка у него лучшее, что я вообще видел.

– Чё, неразговорчивый?

– Вообще молчун, крепкий старик, весь белый как лунь. Я его в баньке видел случайно, на базе. Подошел поздороваться, он на меня глянул своими глазищами, признал и руку так пожал, будто каменная у него ладонь.

Очередная длинная с трассерами пулеметная очередь распорола темноту, на мгновение погасив звездное небо.

– Вась. Слышь, я тут по радио вчера слышал, певец Макаревич, знаешь такого?

– Это который «Новый поворот…», знаю, кто его не знает, а чё?

– А он за укров выступил, представляешь?

– Быть не может! Песни-то какие у него были… «Мы себе давали слово не сходить с пути прямого…»

– Скурвился он, погань, а пел красиво. Видно, бабло людей калечит похуже, чем железо.

Светало, на левом фланге раздался взрыв. Мина сработала.

– Посмотри, что там?

– Уже смотрю, эти идиоты на своих же минах рвутся. Кто их на фронт отправляет таких? Может, вдарить по ним для остраски?

– Что они делают?

– Собирались к нам в гости, да, видно, передумали, отползают…

– Ну и ладно, не будем светиться…

Годом раньше. Небольшое селение в Сибири

Лютые морозы, стоявшие почти весь январь, отступили, уступив место снегопадам и метелям. На улице было настолько бело, что при неярком еще солнышке, пробивавшемся сквозь облака, глаза все одно совсем открыть было нельзя. Щурились люди, красотищу такую оглядывая, отчего морщинки от глаз лучиками рассыпались, теряясь в седых висках нестриженых голов. Николай Егорович вышел на крыльцо своего дома. Его дом, поставленный над рекой, на крутом яру, был как сторожевая башня. Далеко и вниз, и вверх по течению просматривалась с этого крыльца река. Сейчас, покрытая метровым льдом, она была единственной дорогой, по которой можно попасть в это селение. Николай Егорович всматривался в даль. Он ждал, сегодня должны были собраться его дети – четыре сына и три дочери. Все уже взрослые, вставшие на ноги, с семьями, внуками и правнуками, которых Николай Егорович не то чтобы по именам запомнить, уже и посчитать-то толком не мог. Было раннее утро, свежевыпавший ночью снег стер признаки дорожной колеи на льду, бескрайняя снежная равнина была чиста и ничем не перечеркнута. Небо очищалось от облаков, обещая небольшое похолодание. На лед с края деревни вышла группа мужиков. Они, вытянувшись цепочкой вдоль берега по течению реки, быстро стали бурить лунки, кто-то раскладывал сети. Рыбаки, сейчас сети поставят, а к вечеру протрясут, и, глядишь, все село будет вечерять со свежей рыбкой на столе. Река богата на это живое серебро, чем и покорила когда-то таежную душу Николая Егоровича. Красотой берегов своих да рыбкой, из которой Варвара Петровна, жена его, просто чудеса готовила. Она, родив семерых ребятишек, стала еще краше. Она была счастливой женой и счастливой матерью, а это, несмотря ни на что, всегда делает женщину красивой. Варвара никогда не жалела, что вышла замуж именно за этого мужчину, одного-единственного на всю ее жизнь. А жизнь их не то чтобы не баловала, нет, она преподносила им такие испытания, о которых и вспоминать-то страшно. Они и не вспоминали. Многое забыли, но кое-что помнили всегда.

Зимой 1948 года они тайно уходили на севера, опасаясь преследования органов власти, которым, мягко говоря, не нравилось их желание жить по своему «уставу». Шли вчетвером: Николай Егорыч с женой Варварой и подростками еще Степаном и Еленой, ставшими им родными в силу обстоятельств, о которых в семье не вспоминали. У них были лошади, и на них везли все, что смогли взять из разоренной работниками НКВД деревни. Их не преследовали, но глубокая осень быстро переходила в зиму, а зима предстояла очень суровой. Самое плохое, что выпавший снег быстро скрыл землю и оставил коней без подножного корма. А овса и сена для них вообще не было. Еще немного, и кони просто пали бы от бескормицы. Спасла случайность.