И уйдет зима (СИ) - "gulsim". Страница 6

Вадим уставился на его пальцы, обхватившие оплетенную кожей ручку, и вдруг его пронзило неприятное чувство, что эта вылазка окончится для него плохо. Странно, вроде никогда не обладал даром предчувствия, откуда взялось это пронзительное понимание близкого конца?

Ребята радостно загомонили и рванули к выходу.

— Чего застыл? — окликнул Вадима Семен.

Вадим встал, нащупал в кармане кастет и пошел вслед за остальными.

У входа в бар стояли обнявшиеся парни, один из которых курил.

— Зови остальных пидорасов, — дерзко заявил им Семен, — лечить вас будем.

Куривший бросил сигарету и, ухмыляясь, зашел внутрь бара. Оставшийся отступил к стене и прислонился к ней спиной, нагло улыбаясь.

— Сюда иди! С тебя начнем, — крикнул ему Семен.

Парнишка, не переставая улыбаться, показал средний палец. Причина его невозмутимости стала ясна, когда из бара вместо ожидаемых манерных мальчиков наружу высыпали крепкие ребята и без лишних разговоров врезались в их компанию. Легко оттеснили в подворотню и понеслась. Геи били профессионально — ни одного удара мимо. Уложив всех на землю и еще немного попинав, они вернулись в бар. Правда, одного из своих все же почти унесли — Семен успел ударить его битой по голове. Биту у него вырвал здоровенный парень и тоже хотел приложить, но Вадим бросился наперерез, спасая от расправы друга, так что в итоге в голову прилетело ему. Упал, чувствуя, как по шее течет кровь. Дальше он сопротивляться уже не мог. Только беспомощно вздрагивал от сыпавшихся на него ударов.

— Уходим, — скомандовал Семен.

Жестко отделанный разъяренными мужиками, с разбитым лицом и затылком Вадим был не в состоянии встать. Раскисший снег под ним. Мешается с кровью. Остро пахнет сыростью и железом. И холодно. Пробирает до костей. Как же он ненавидит холод… Постепенно перестал ощущать боль от ударов, вот только голова кружится как на карусели. Тошнота подкатывает к горлу. Вадима вырвало. Сознание немного прояснилось. Глаза открыть не вышло. Кто-то дернул его за куртку. Раздался голос Семена, злой:

— Оставь, менты подберут, валить надо.

— Но… — пытается возразить Леха, но его прерывает яростный окрик Семена:

— Оставь, я сказал!

Удаляющийся топот под злой бубнеж Семена. Бросили, даже не посмотрев, что с ним. Вадим попытался приподняться, не вышло. Из него словно высосали жизнь — тело не слушалось, сумел лишь поскрести пальцами по отвратительно ледяной жиже, на которой лежал.

— Мне холодно, — еле слышно прошептал Вадим в ночную пустоту и горестно всхлипнул. Тихо так, будто город вымер. Снег пошел. Как же он ненавидит зиму… Острая боль прострелила голову, и он потерял сознание. Очнулся ненадолго, зябко дрогнул и опять ушел в небытие, а снег все впитывал его кровь. До приезда ментов Вадим не дожил.

***

Проснулся от собственных рыданий. Приснилось, что умер, брошенный друзьями у бара.

— Ерунда какая-то, — пробормотал Вадим.

Рядом с ним кто-то зашевелился, заставив вскрикнуть от испуга.

— Врш-ш-ди, ну что опять? — недовольно произнес сонный мужской голос.

— Ты кто? — Вадим всмотрелся в темноту. Откуда в его постели взялся этот хрен?

— Милди, мне до смерти надоела твоя глупость, — проворчал мужчина. — Заткнись и спи!

— Какой я тебе Милди, я Вадим!

— Мне плевать, какое там новое имя ты себе придумал. Спи, или я тебя точно отправлю к психокорректору. Давно пора, — незнакомец отвернулся и, похоже, мгновенно уснул.

— Что за херня? — Вадим огляделся. Глаза уже привыкли к темноте, и ему хоть и не очень четко удалось разглядеть, что находится он в незнакомом месте. Поднявшись с кровати, он вышел из комнаты.

Приподняв голову, Сэноир посмотрел вслед супругу, но усталость взяла свое и он снова уснул.

***

Впервые Сэноир увидел Милди на весеннем балу. Тонкий большеглазый омега поразил его с первого взгляда. Потеряв голову от любви, Сэноир поспешил к родителям мальчика просить его руки. И получил отказ в резкой форме:

— Вы нам не подходите, — отрезал омега-папа. В глазах брезгливое пренебрежение.

— И почему же? — не сдался сразу Сэноир.

— Нас не интересуют неперспективные женихи, во-первых, а во-вторых, мы уже подобрали кандидатов в мужья нашему сыну, вас в списке точно нет.

— Вот как.

— Именно так, поэтому не беспокойте нас более.

Сэноир и рад был бы не беспокоить, да любовь к Милди не давала ему спокойно жить, хотел он этого омегу видеть своим мужем до исступления. Словно сошел с ума, не представляя, как будет жить без этого мальчика. Неделю промаялся, а потом поделился одолевшими его печалями со своим начальником Тинвэлом.

— Сэн, ты чего паришься? Трахни этого Милди и все, он твой! — посоветовал ему тогда маршал, считающий омег просто дырками, годными только для одного — валить и трахать.

— Родители не отдадут, даже если я лишу его девственности.

— Тогда нужно его обрюхатить. А ты точно уверен, что он тебе нужен? Вокруг полно и других омег.

— Я люблю его, мне плохо без него.

— Главное, чтобы плохо с ним не было, — хохотнул Тинвэл. — Ладно, к делу. Сейчас я от имени супруга короля отошлю ему приглашение во дворец на вечернее чаепитие.

— И как я забыл об этой традиции? — воскликнул Сэноир. Супруг Его Величества Экенуита Роэле раз в неделю устраивал чаепитие в узком кругу специально приглашенных омег, и считалось большой удачей попасть на это мероприятие.

— У тебя от любви мозги расплавились, — ухмыльнулся маршал. Прошелся пальцами по виртуальной клавиатуре и провозгласил: — Готово! В восемь заберешь его от входа и тащи в малую гостиную, там никого не будет. Вино приготовь, выпьет твой омега, и можешь делать с ним что хошь.

— Спасибо, Тин! — Сэноир рванул из кабинета готовиться к свиданию. Он принес не только вино, но и сладости и цветы. И в нетерпении уселся на диван, сверля глазами часы.

Милди идти с ним не захотел, требовал, чтобы его отвели к Его Величеству Роэле, который его лично пригласил.

Пришлось Тинвэлу рявкнуть на него и в приказном порядке отправить со своим подчиненным. Испугавшись маршала, Милди проследовал за Сэноиром. Тинвэл, коварно улыбнувшись, прокрался за ними. Не знал тогда Сэноир, что маршал подсыпал в приготовленное им вино возбуждающее средство, и кроме того поставил скрытую камеру, чтобы в случае, если родители парня заупрямятся, шантажировать их тем, что он разошлет съемку с их трахающимся сыном по всем знакомым и незнакомым. Так что Сэноир в любом случае станет мужем этого Милди, который, кстати, ему совсем не понравился — омега на его взгляд был откровенно глуповат.

Отлюбив своего мальчика, Сэноир, счастливо блестя глазами, сделал ему предложение руки и сердца.

— Нет, ты мне не подходишь, — отказался Милди.

Сэноир шокировано застыл, он не ожидал отказа после того, как омега с таким пылом отдавался ему.

— Ты нищеброд, — добил его парень и, быстро нацепив на себя одежду, ушел, не попрощавшись.

Сначала Сэноир разгневался на любимого, а потом остыл, сообразил, что мальчик просто повторил слова своих отцов, собиравшихся отдать его за богача. И вскоре он убедил себя, что сам Милди вовсе не прочь выйти за него, ведь недаром так охотно отзывался на его ласки.

А Милди, вернувшись домой, совершенно позабыл о мужчине, принял ванну и улегся спать. А утром его ждал неприятный сюрприз — из медцентра пришло сообщение. Несколько минут Милди пораженно таращился на известный всем омегам код, а затем разъярился. В таком состоянии у него не хватило ума продумать последствия и утаить беременность, поэтому он, распсиховавшись, связался по браслету с Сэноиром и, яростно взвизгивая, сообщил ему новость.

— Теперь тебе придется выйти за меня, — обрадовался Сэноир.

— Не в этой жизни! Папа что-нибудь придумает, — Милди отключился.