Инсайдер - Латынина Юлия Леонидовна. Страница 74

— Постойте, — сказал Бемиш, — но это полторы тысячи километров!

— Тысяча и шестьсот тридцать, если я не забыл вашего проклятого счета, — хохотнул Ханадар. Бемиш поворотил коня.

— Сожалею, господа, — проговорил он, — но у меня нет времени на десятидневную скачку вдоль хороших хайвеев.

— Эй, — сказал Киссур, — вы не можете изменить слову! Вы обещали мне охоту в Черном Гнезде!

— Я не обещал скакать туда на коне, — возмутился Бемиш.

— До настоящего замка, — сказал Ханадар, — нельзя доехать в автомобиле. До настоящего замка надо скакать пять дней и пять ночей. А землянин уже отбил себе всю задницу.

Это было несправедливое замечание. Тем более несправедливое, что последние два месяца Бемиш по утрам объезжал территорию стройки на лошади, признав ее преимущество над тяжелозадым вездеходом и верхоглядом-флайером. Так что Бемиш ездил очень прилично, хотя и проигрывал этой компании варваров, которых отцы посадили на лощадь раньше, чем матери начали учить их ходить.

— Ладно, — сказал Киссур, — можете возвращаться, — но двадцать третьего я жду вас в Черном Гнезде.

— Двадцать третьего? Вы что, собираетесь доскакать до своего замка за пять дней?

— Семь лет назад, — сказал Ханадар, — я проделал этот путь за пять дней, и со мной было двести всадников со щитами и копьями, и каждый день у нас было по стычке.

— Ладно, — сказал Бемиш, — я возьму машину и приеду в ваше Гнездо, черное или белое, и я уверен, что обгоню вас по дороге.

На следующее утро пожаловали гости: посол Федерации, господин Лиддел, Шаваш и его непосредственный начальник, министр финансов Сарджик. Министр финансов был уже совсем плох, — лысая его головка дергалась, глазки слезились. Этого человека Шаваш извлек откуда-то из провинции Чахар, где тот сидел со времен государя Неевика. По непроверенным слухам, министр финансов не имел пластиковых карточек, а видя их у других, качал головой: «Ничего хорошего из этого не выйдет, уверяю вас! Вот банк Шакуника тоже выпускал частные деньги, а потом банк конфисковали, и деньги пропали! А если правительству Федерации не хватит денег и оно конфискует ваш банк?» Старый министр крепко усвоил в юности правило, согласно которому чем богаче предприниматель, тем больше у государства чешутся руки на его богатство, и переделать себя уже не мог.

Министра запихали в комнатку, а Шаваш поехал осматривать стройку.

— А где Киссур, — спросил он, — и что вы такой взъерошенный?

— Киссур, — сказал Бемиш, — поехал со своими товарищами до Черного Гнезда. На конях.

Шаваш усмехнулся.

— А вы?

— А я всю ночь ехал обратно. В деревнях вокруг не было ни. одного телефона, а спутниковый я с собой по дурости не взял.

Бемиш ужасно устал, так как ехал шагом, боясь утомить лошадь, а спать в седле он не умел да и учиться этому не собирался.

— Понятно, — сказал Шаваш, — Ханадар Сушеный Финик намерен проехаться по местам боевой славы. Эти люди живут в позапрошлом веке.

Напоследок Бемиш спросил, откуда взялась история о том, что Киссур торгует наркотиками, но Шаваш, улыбаясь, отговорился полным незнанием.

По зрелом размышлении Бемиш решил ехать машиной, и очень был горд, что посмотрит Страну Великого Света не из иллюминатора, а из ветрового стекла.

Он выбрал старый джип на высоких колесах, с двумя ведущими осями, сунул в багажник вторую запаску, охотничьи сапоги, целую батарею бутылок с питьевой водой и несколько банок консервов. Он приварил к багажнику стальные стойки и приторочил к ним легкий мотоцикл. Бемиш помнил, как улыбнулся Ханадар, сказав, что до Черного Гнезда нельзя ехать на автомобиле, а надо скакать на лошади. Зная Ханадара, он подозревал, что над ним затеяли гнусную шутку и автомобильная дорога к замку существует только на карте.

Бемиш ехал из центра империи к ее варварской окраине, и каждый километр, отделявший его от столицы, казалось, погружал его в глубь веков. Первыми пропали хорошенькие усадьбы, с антеннами космической связи, затем — иноземные товары на придорожных лотках, затем — фабричные рубашки на прохожих. Вокруг потянулись залитые водой рисовые поля, глиняные деревни, где лаяли собаки и били барабаны в управах и где фасон домов не менялся три тысячи лет, где крестьяне в конопляных штанах пели тысячелетние песни, собирая урожай, и только безупречное шоссе, как мостик, проложенный над временем для любопытного наблюдателя, соединяло резво катящийся джип с далеким миром стекла и стали.

Через тысячу километров кончилось и шоссе: джип запрыгал по каменной горной дороге, — последнему слову строительной техники времен государя Иршахчана. Животные осмелели, стали выходить на дорогу. Редкие люди, наоборот, бросались от непонятной повозки в лес. Рисовые поля пропали, некоторые деревни в этих горах до сих пор жили охотой и ягодой да еще грабежом случайных путников.

Вечером, на второй день, Бемиш увидел у придорожной харчевни пяток знакомых коней и остановился.

Киссур со спутниками сидели за дощатым столом и жрали кабана. Бемиш присоединился к ним.

— Я вас обгоню, — сказал Бемиш.

— Гм, — сказал Киссур, — между прочим, я могу приказать проколоть тебе шины. Бемиш ответил ему в тон:

— А я могу подать за это на тебя в суд. Киссур жадно жевал кабана.

— Это моя земля. Я здесь хозяин над налогами и судом. Так что, если ты подашь на меня в суд, я, пожалуй, присужу тебя к веревке за лжесвидетельство.

— И часто ты так судишь?

— Никогда, — сказал Киссур. — Если присудить человека к смерти, его родственники станут охотиться за тобой. Родовая месть. А за тебя кто будет мстить?

— За землянина никто не будет мстить, — согласился Ханадар Сушеный Финик. — Земляне считают, что за них должно мстить правительство. Скоро правительство будет спать за них с женщинами.

Бемишу отвели лучшую конуру в харчевне, и вечером Киссур прислал ему девицу. Девица была довольно хорошенькая и мытая. Она стояла, застенчиво теребя босой ножкой циновку. Бемиш посадил девицу к себе на колени и стал перебирать ожерелье у нее на шее. На ожерелье висели несколько тяжелых, неправильной формы серебряных монет, с дырочкой посередине и полустертым клеймом Золотого Государя, десяток десятицентовиков и квотеров, швейцарский франк и даже, сколь мог разобрать Бемиш по-немецки, один никелевый талончик для проезда на метро в городе Кельне.