Инсайдер - Латынина Юлия Леонидовна. Страница 83

А через два дня на космодром вернулся Ашиник, ни словом не обмолвившись о собрании в Иниссе. Что какие-то решения сектантами были приняты и что эти решения вполне могли заключаться в приказе Ашинику подложить бомбу под Бемиша или, скажем, кинуть ее в пусковую шахту — было не исключено. Но думать об этом Бемишу было некогда.

Через три дня, когда Бемиш на полчаса забрел в свой кабинет надиктовать целую кучу бумаг, ему позвонил с участка Ашиник:

— Господин Бемиш, вы не могли бы уделить мне час? Здесь человек, который желает с вами встретиться.

— Что за человек? — спросил Бемиш.

— Один… пожилой человек.

Бемиш был весьма впечатлен. Оглядел кабинет в поисках гадкого сора и переменил на всякий случай пиджак: свой повесил в шкаф, а из шкафа достал светло-серый пиджак, обладавший одним очень полезным свойством: с трехметрового расстояния он выдерживал даже очередь из веерного лазера.

Ашиник впустил в кабинет старика лет восьмидесяти, в крестьянской одежде, с белыми, как вата, бровями, с прямой спиной и с квадратной шапочкой на лысой, видимо, голове. Старик поглядел на земдянина страшными выпученными глазами.

— Вы, — сказал старик, — начальник этого места. А я кто?

— Видимо, — сказал Бемиш, — начальник тех, кому это место не нравится.

— У нас нет начальников, — заявил старик, — у нас есть учителя и ученики.

На это Бемишу было нечего ответить, и он спросил:

— Хотите чаю?

Старик, как ни странно, согласился. Бемиш велел принести чаю, и вскоре в кабинет вошла Инис с подносом, на котором стояли чайник с чашками и несколько корзиночек со сладким печеньем.

Старик неодобрительно воззрился на юбку Инис, край которой располагался ровно на метр выше, нежели то было прилично с точки зрения старика. Даже Бемиш был в глубине души против того, чтобы Инис разгуливала в такой юбке где-либо, кроме его собственной спальни. Но что делать? На свете было очень мало вещей, кроме юбок и сережек, которые интересовали Инис, и Бемиш жалел ее и никогда не перечил ей по поводу юбок.

Главный бес и главный противник бесов некоторое время молча пили чай.

— Как это вы будете шнырять отсюда в небо? — сказал Белый Старец. — Я тут походил по вашей стройке, и я видел дырки, которые уходят вниз, а никаких лестниц в небо я не видел.

— На небо, — терпеливо сказал Бемиш, — не поднимаются по лестнице. На небо летают с помощью космических кораблей. Перед стартом эти корабли находятся в пусковых шахтах, как голуби между полетами сидят в голубятнях.

Белый Старец стал глядеть на него заинтересованно, и Бемиш стал объяснять, куда, как и зачем летают ракеты. Он очень старался. Он уже дошел до второй космической скорости, когда старик прервал его и спросил:

— Ладно, что вы летаете на небо, а не под землю, я верю. Но почему бы вам все-таки не построить лестницу, чтобы народу было понятнее?

Бемиш подавил желание истерически расхохотаться. Потом он вспомнил рассказы о коварстве сектантов и о том, как они обожают ставить человека в абсурдные ситуации и смотреть, что будет человек делать. Может, старик все понял про космические корабли? Он точно знал, что Бемиш способен разъяснить ему, что такое вторая космическая скорость, а вот что он не знал — так это как Бемиш поведет себя от такого вопроса.

А Бемиш оказался не на высоте и уткнулся носом в свой чай.

— Слушайте, — сказал старик, поняв, что ответа не будет, — вы говорили вот с этим щенком, и с Киссуром, и с великим государем, и даже с взяточником Шавашем — и со всеми вы нашли общий язык. Как вам это удалось?

— Не знаю, — сказал Бемиш, — наверное, потому, что я всегда пытаюсь говорить правду. Люди очень редко говорят друг другу правду. Они либо льстят друг другу, думая, что это ложь, либо хамят и думают, что это правда. А правду они говорят очень редко.

— А какую правду вы скажете о себе? Признайте, что вы бес.

— Нет, — сказал Бемиш, — я не совру, что я бес, и про вас не скажу, что вы неправы. Видите ли, я воспитан в стране, где считается, что народ всегда прав. Если такое огромное количество людей чувствует себя обиженными, значит, у него есть причины для обиды. Если такое огромное количество людей ненавидит землян, значит, у него есть причины для ненависти. Я думаю, что главная причина заключается в том, что вы беднее землян. И я думаю, что единственное средство справиться с этим — помочь вам сделаться такими же богатыми, как земляне. Поэтому я строю этот космодром.

— Вы связаны с очень плохими людьми, — сказал старик, — например, с человеком по имени Шаваш. Это изнанка мира, тушканчик, обратившийся в человека, утка-поганка, у которого семь языков и ни одной души. Его черная тень проникла в наш совет и его черная тень лежит над стройкой. Подумайте над тем, что я сказал.

И с этими словами старик поднялся со стула и, не кланяясь, ушел. Ашиник выскочил вместе с ним.

Прошло еще три дня, и Ашиник сказал:

— Господин Бемиш, если вы еще раз хотите переговорить с Белым Старцем, то вы должны быть послезавтра в столице, в гостинице «Архан», в час росы.

Бемиш всю ночь не мог заснуть. «Архан» был, бесспорно, самой роскошной гостиницей империи. Он располагался на территории императорского дворца, там, где раньше находился Облачный квартал приезжих чиновников, и «Архан» сохранил всю безумную роскошь, предназначенную для апартаментов приезжих наместников провинций и судей девятого ранга, — плюс, разумеется, все новейшие удобства и микрокомпьютеры, ответственные за климат и температуру. Злые языки добавляли также, что «Архан» сохранил и тайные ходы, по которым к наместникам, вызванным в столицу для казни, приходили исполнители приговора; что же касается слуховых труб и потолочных глазков — их использовали под коммуникации, и обязанности их выполняла более современная аппаратура.

То, что Белый Старец остановился в «Архане», а не в каком-нибудь пятизвездном «Хилтоне», показывало, что у секты есть не только большие деньги, большие, чем Бемиш подозревал до сих пор, но и покровители на самом верху. Кто были эти покровители? Во всяком случае, не Шаваш. Старик говорил о Шаваше со свежим отвращением. Бемиш был готов поклясться, что кто-то из осведомителей Шаваша побывал близ инисской встречи или даже на самой встрече, и можно было не сомневаться, что этого осведомителя уже скормили крабам.