Идентичность Лауры - Маркович Ольга Владимировна. Страница 33

На народные гулянья вышли, кажется, все, кто до этого отсиживался дома. Стар и млад заполонили пространство так, что в форте негде было ступить, не то что проехать. Шум от мопедов и туков стоял страшный. Заметив поворот на темную узкую улочку, по которой мог проехать разве что байк, я свернул туда и наконец немного набрал скорость. Впереди брезжил свет. Сбавив газ, я легонько подкатил к выезду с переулка. Но как только мое переднее колесо въехало на перпендикулярную улицу, я резко дал по тормозам и вывернул руль. Несмотря на предосторожность, я чуть не впилился в группку из нескольких девушек. Те шумно завизжали и в испуге вскинули руки. От стремительности маневра я не удержал железного коня и вместе с ним повалился набок, прочертив ногой об угол дома. Когда я посмотрел на виновниц моего ДТП, то увидел хорошо знакомое лицо черного мрамора с двумя большими раскосыми глазами. Это была Кэйлаш в компании с двумя такими же красивыми девушками помладше, кажется, близняшками. Все трое были одеты в одинаковые белые с красным традиционные платья и золотые конусовидные головные уборы.

— Что это ты тут делаешь? — спросил я, по привычке обращаясь к ней с вызовом. Она смотрела без улыбки, и только тогда я понял, что Кэйлаш не узнала меня в темноте, со шлемом на голове. Я тут же снял его и, убрав вспотевшие волосы со лба, улыбнулся. Она улыбнулась в ответ одной стороной рта и шепнула что-то девушкам. Те засмеялись и зашушукались, глядя на меня теперь не с испугом, а с интересом.

— Дай посмотрю твою ногу, — сказала она.

Я слез с байка, поставил его на подножку и, аккуратно прислонившись к припаркованной машине, развернул ногу так, чтобы она могла взглянуть. Кэйлаш присела на корточки и дотронулась тонкими пальцами до моей икроножной мышцы. Я ощутил легкий разряд тока. Она подняла глаза, сидя у моих ног. Вид ее покорности здорово распалял. Черная пантера, царица Савская. Хотелось называть ее загадочными именами. Хотелось ухватить ее за худые запястья и притянуть к себе так, чтобы она вырывалась и спорила, а сама таяла от удовольствия.

— Ничего серьезного, но лучше обработать. Тут у нас любая царапина может превратиться в серьезную проблему. Жара и влажность делают свое дело. У тебя есть аптечка?

— Нет, — ответил я сдавленно. О ноге я думал меньше всего.

— И магазины все закрыты, народ гуляет. Можно поехать в платный госпиталь Рухуну. Или, если хочешь, зайдем к нам домой, и я обработаю.

— Из-за царапины переться в госпиталь… Ну уж нет.

— Я не шучу. Надо обработать. Еще бы от столбняка прививку поставить, если у тебя ее нет. — Кэйлаш все еще сидела у моих ног, но вид имела предельно строгий. Такой, будто это она смотрела сверху вниз, а не наоборот.

— С каких это пор ты стала заботиться о своих врагах? — не смог удержаться я от колкости.

— Интереснее победить сильного, чем глупого, — парировала она, распрямившись и буравя меня своими черными «марианскими впадинами».

Мне нравилась наша словесная дуэль, длящаяся вторые сутки. Я поймал себя на мысли, что не хочу домой. Не хочу искать Джесс. Наблюдать виноватое лицо Эла. Как ни странно, единственная с виллы «Мальва», увидев кого я бы испытал облегчение, была Труди. Она вносила толику здравого смысла в цирк, в котором мы жили. Особенно в последнее время.

— Ладно, поехали к тебе, — согласился я, ощущая внутреннее облегчение от принятого решения.

Близняшки опять зашушукались и засмеялись. Они не уступали Кэйлаш в красоте, но еще не в полной мере осознавали ее.

— Ты поезжай, а мы пойдем пешком. Дай смартфон, я тебе геоточку на гугл-карте поставлю, — деловито ответила Кэйлаш. Было смешно слышать от нее, наряженной в народный костюм, такие слова, как «геоточка» и «гугл-карта».

— А девочки с нами? — уточнил я, кивнув на близняшек.

— Да, это мои сестры.

— Поехали все вместе! — предложил я, может, и необдуманно, учитывая дорожные штрафы, которые тут выписывали как местным, так и туристам. По крайней мере, за езду без шлема. — Усядемся на байк, по вашей национальной традиции, вчетвером. — Мне не хотелось их отпускать. А может, не хотелось, чтобы они отпускали меня. Вот бы сестры Арора взяли меня в заложники и пристегнули наручниками к кровати, чтобы я никуда не ушел.

— Не поместимся, — засомневалась Кэйлаш.

— Ты ваши попки с кулачок видела? Поместимся. Это ведь недалеко?

Кэйлаш объяснила сестрам мою идею, и те согласились. Благо ехать оказалось недолго. Было боязно просыпать их, как ягодки из корзинки. Только это меня и смущало. А то, что Кэйлаш прижималась ко мне сзади, крепко обхватив ногами, было тем, что хотелось продлить. Когда я представлял зрелище, которое являла наша четверка, еле смех сдерживал. Белый мужик в шлеме, а за ним ланкийская матрешка из нарядных одинаковых красоток с золотыми конусами на головах.

Когда мы остановились у высокого особняка с новеньким металлическим забором, я глазам своим не поверил. Ворота как по волшебству отъехали в сторону, и внутрь нас пригласил пожилой ланкиец в белой льняной рубашке, с выправкой дворецкого Бэрримора. Я не сразу заметил, что у него было по шесть пальцев на руках и ногах. Выглядели шестые как не до конца сформировавшиеся отростки с малюсенькими ноготками. Лучшее решение для отпугивания незваных гостей. Хотя этот малый держался с таким достоинством, что я решил, что он видел в своей особенности скорее преимущество, чем недостаток.

— Паркуйся тут, — сказала Кэйлаш и указала на навес у забора. Я так и сделал.

Дом приятно радовал глаз. Он, конечно, не шел в сравнение с нашей семейной виллой в Майами, но для здешних мест был настоящей диковинкой. Белокаменный, с простыми широкими балконами, высокими деревянными, почти средневековыми дверьми с громоздкой чугунной фурнитурой.

— Амит, принеси аптечку в холл, — обратилась Кэйлаш к шестипалому, что открыл нам ворота. — И скажи отцу, что у нас гости.

Внутри дома было чисто и уютно. Мать, отец и сестры стояли, выстроившись в рядок и, по-восточному чуть наклонившись вперед, глядели на меня. Только Кэйлаш расхаживала по комнате широкими шагами.

— Это Гиг. Чтобы не въехать в нас с девочками, он вывернул руль мопеда и повредил ногу. Я должна обработать ему рану, — сказала она родным, раскладывая на журнальном столике вату, йод и прочие атрибуты дезинфекции. Ее домочадцы не шевелились, застыв в приветственных позах. — Что такое? — спросила она, а потом сообразила: — Ну конечно! — Указывая на членов семьи, Кэйлаш представила их: — Это мой отец Суман, мама Сулабха и сестры, Ризика и Ритика. Но с ними ты уже немного знаком. А теперь садись-ка, я займусь твоей ногой.

— Кэйлаш с успехом окончила аспирантуру в медицинском в Коломбо. Мы ею очень гордимся. Ваша нога в хороших руках, — сказала Сулабха на очень простом английском, почтительно сложив руки у груди.

— Ты медик? — спросил я у своей многогранной подруги.

— Ага, еду в сентябре в ординатуру в Штаты.

— Там у нас как раз не хватает колдунов, — шепнул я ей так, чтобы родные не услышали.

Отец обратился к матери на сингальском. Та запричитала и, захватив младших на кухню, принялась таскать оттуда на стол в гостиной разные яства.

— Что это они делают? — спросил я у Кэйлаш, которая, промыв рану и смазав ногу мазью, занялась накладыванием повязки.

— Это они тебя сейчас кормить будут. И не вздумай отказаться. — добавила она как всегда строго.

А я и не думал. Какой дурак тут откажется.

Голубоватая подсветка наполняла комнату отражениями. Ветер играл с водой в бассейне, и оттого все кругом шло бликами, будто с улицы в холл был направлен проектор с изображением бесконечно бушующего океана. Я сидел на диване и наблюдал за светопредставлением. Волокнистые узоры танцевали на стенах и потолке, переплетаясь между собой. На минуту мне показалось, что я в пещере за стеной водопада, смотрю на каменистый свод и вижу отблески солнца, что проникли сюда сквозь толщу воды.