День поминовения - Кристи Агата. Страница 25

– Вы молодец, что позвонили нам, полковник, – сказал Кемп. – Любая помощь сейчас для нас благо.

– Дело, как я вижу, попало в руки мастера, – сказал Рейс.

Кемп не стал оспаривать это утверждение. Без ложной скромности он соглашался с тем, что именно ему всегда поручали дела крайне важные, особо нашумевшие или в высшей степени деликатные.

– Сложность в том, что тут замешаны Киддерминстеры, – произнес он значительным тоном. – Представляете, как осторожно мы должны действовать.

Рейс кивнул. Леди Александру ему довелось видеть несколько раз. Дико даже подумать, что женщина с ее выдержкой и положением может быть замешана в какой-то скандальной истории. Он слышал ее публичные выступления – она говорила без излишнего красноречия, но всегда со знанием предмета, ясно и четко излагая свои мысли.

Она была из тех женщин, чья общественная жизнь постоянно освещается в газетах и чья частная жизнь поэтому практически не принимается в расчет, составляя только какой-то неясный фон.

Но тем не менее эта частная жизнь существует! И у таких женщин есть дом и семья. И они знают, что такое любовь, отчаяние, муки ревности. И они, как любой другой человек, могут дойти до пределов безрассудства и даже поставить на карту жизнь.

Рейс с любопытством спросил:

– А вдруг это сделала она, Кемп?

– Леди Александра? Вы так думаете, сэр?

– Бог ее знает! Но не исключено, что она. Или ее муж, который прячется за спину Киддерминстеров.

Зеленовато-серые глаза инспектора спокойно встретили взгляд Рейса.

– Если убийство совершил кто-нибудь из них, мы уж постараемся отправить его – или ее – на виселицу. Не мне вам объяснять, сэр. Закон есть закон, и никакой нажим не заставит нас попустительствовать убийце. Но у нас должны быть неопровержимые доказательства – этого потребует общественный обвинитель.

Рейс кивнул, затем предложил:

– Давайте перечислим по порядку все обстоятельства дела.

– Ну что ж! Джордж Бартон скончался от отравления цианистым калием – точно так же, как его жена год назад. Вы как будто сказали, что в это время присутствовали в ресторане?

– Совершенно верно. Бартон еще раньше просил меня прийти на вечер, который он устраивал. Я отказался. Его затея мне не понравилась, и я ему это высказал. При этом я убеждал его обратиться в полицию, коль скоро он начал сомневаться в том, что его жена покончила самоубийством.

Кемп кивнул:

– Это было бы самое правильное.

– Но он заупрямился и на собственный страх и риск решил устроить убийце ловушку. Какую именно, он не сказал. Меня все это порядком обеспокоило, и вчера вечером я решил пойти в «Люксембург» – посмотреть, какой оборот примет дело. Мой столик, естественно, стоял несколько поодаль. Мне не хотелось уж очень мозолить глаза. К сожалению, я ничего существенного сообщить не могу. Я не заметил абсолютно ничего подозрительного. Кроме официантов и гостей Бартона, к столу никто не подходил.

– Это облегчает нашу задачу, – сказал Кемп. – Значит, или кто-то из гостей, или официант, Джузеппе Больсано. Я сегодня утром его снова вызвал – может, и вы захотите с ним поговорить, – но мне почему-то кажется, что он к этому непричастен. В «Люксембурге» он уже двенадцать лет. Прекрасная репутация, женат, трое детей, на хорошем счету у дирекции, отлично ладит с посетителями.

– Следовательно, остаются гости.

– Да. Тот же состав, что и год назад, когда была… м-м… когда умерла миссис Бартон.

– Кстати, что вы думаете об этом деле, Кемп?

– Я как раз к нему вернулся, поднял весь материал, поскольку совершенно очевидно, что тут прямая связь. В свое время этим делом занимался Адамс. Типичной картины самоубийства тогда не было, но, поскольку не было и прямых улик, указывающих на убийство, версия о самоубийстве прошла как наиболее вероятная. Другого выхода не оставалось. Вы ведь знаете, в наших архивах зарегистрировано не одно такое дело – самоубийство под вопросом. Вопросительный знак мы ставим для служебного пользования – огласке он не подлежит. Иногда мы продолжаем потихоньку вести расследование. Иногда из этого что-нибудь получается, иногда нет. В данном случае ничего нового не открылось.

– До вчерашнего дня!

– Да, вчерашний день многое меняет. Я представляю себе это дело так: некто сообщает мистеру Бартону о том, что его жена была убита. Мистер Бартон, ни слова никому не говоря, начинает разматывать клубок и приходит к убеждению, что он напал на след. Не берусь судить, так ли это, но убийца, очевидно, поверил, струхнул – и поспешил разделаться с мистером Бартоном. Ну как?

– До сих пор все вполне убедительно. Правда, мы по-прежнему не знаем, что за ловушку готовил Бартон. Вы обратили внимание на пустой стул? Не исключено, что он предназначался для какого-нибудь неожиданного свидетеля. В конечном счете, стул этот сыграл роковую роль – он так перепугал убийцу, что тот не стал ждать, когда мышеловка захлопнется.

– Итак, – сказал Кемп, – у нас под подозрением пять человек. И как дополнительный исходный материал – дело миссис Бартон.

– Теперь вы, я вижу, твердо уверены, что это не было самоубийство?

– Вчерашнее убийство как будто говорит против этого. Хотя, мне кажется, в свое время нас нельзя было упрекнуть за то, что мы приняли версию о самоубийстве без каких-либо веских оснований. Некоторые доказательства в пользу этой версии имелись.

– Депрессия после гриппа?

На деревянном лице Кемпа промелькнула улыбка.

– Так было записано в протоколе. Удобная формулировка – не противоречит данным медицинской экспертизы и не задевает ничьих чувств. Это делается сплошь и рядом. Кроме того, имелось ее неоконченное письмо к сестре – насчет того, кому раздать ее вещи; это тоже кое о чем говорит. Депрессия депрессией, это все так, но женщины в девяти случаях из десяти кончают с собой от несчастной любви. Мужчины чаще идут на такой шаг из-за денег.

– Вы знали, что у миссис Бартон была связь?

– Да, мы довольно скоро это выяснили. Они вели себя осторожно, но разузнать оказалось нетрудно.

– Стивен Фарадей?

– Да. Они встречались в квартире в районе Эрлс-Корта [53]. Эта связь длилась немногим более полугода. Предположим на минутку, что они поссорились или она ему надоела… Мало ли женщин кончают с собой в приступе отчаяния!

– Приняв цианистый калий в ресторане, при скопище народа?

– Вот именно, если ей хотелось обставить все это как можно драматичнее – умереть у него на глазах и так далее. Есть такие любительницы театральных эффектов. Из того, что нам удалось узнать, видно, что она не очень считалась с условностями. Это он пекся о том, чтобы все было шито-крыто.

– А его жена знала? Какие у вас сведения на этот счет?

– Насколько нам известно, она ничего не подозревала.

– Тем не менее она могла знать и молчать, Кемп. Она ведь не из тех женщин, у которых душа нараспашку.

– Совершенно верно. Обоих можно взять на заметку. Она могла убить из ревности, а он – для спасения карьеры. Развод означал для него полный крах. В наше время, конечно, развод уже не то, что прежде, отношение к нему другое, но для Фарадея это катастрофа – он сразу лишается поддержки Киддерминстеров.

– А что вы скажете о секретарше?

– Она тоже под подозрением. Могла иметь виды на Джорджа Бартона. Изо дня в день вместе в конторе – и поговаривают, что она была к нему неравнодушна. Не далее как вчера днем одна из бартоновских телефонисток изображала в лицах своим подружкам, как шеф держал Рут Лессинг за руку и объяснял, что он жить без нее не может, а в это время вошла сама мисс Лессинг и их застукала. Телефонистке она тут же дала расчет. Похоже, что ее это не на шутку задело. Еще имеется сестра, унаследовавшая кучу денег, об этом тоже нельзя забывать. На вид милая девочка, но кто знает, что у нее на душе? И наконец, имеется еще второй поклонник миссис Бартон.

– Интересно, какие у вас сведения об этом человеке.