Ниязбек - Латынина Юлия Леонидовна. Страница 10

– Говорят, вы были на соболезновании. Что говорит Ниязбек?

– А вас там почему не было?

– Меня бы не пустили. Вы недооцениваете, Владислав Авдеевич, тот факт, что вас туда пустили. Вы там видели, кроме себя, хоть еще одного русского?

– Спросите, что там было, у Арзо, – посоветовал Панков, – он же теперь ваш. Вы его хозяин.

Ответ полковника последовал без промедления:

– Мне Арзо волка подарил. На день рождения. Сидит теперь в клетке, и я его хозяин. Но что у волка в голове творится, я не знаю и разговаривать с ним не умею.

– А чего вы его тогда держите? – спросил Панков.

– А чтобы в клетке был. А не в лесу.

Главным докладчиком на совещании был руководитель парламентской комиссии по расследованию обстоятельств гибели Игоря Маликова. Это был не кто иной, как депутат ЗАКСа, председатель совета директоров «Аварского национального банка» и глава службы безопасности президента Гамзат Асланов.

– Подрыв машины полномочного представителя президента РФ в Кавказском федеральном округе, – сказал Гамзат, – был осуществлен с помощью ФАБ-250. Это фугасная авиабомба с массой взрывчатки в двести пятьдесят килограмм. Взрыв осуществлялся по проводам. В момент подрыва над бомбой находился багажник «мерседеса». Машину вывернуло наизнанку, и все находившиеся в ней погибли мгновенно. Джип сопровождения был практически уничтожен тем же взрывом. Двум охранникам удалось выбраться, но их добили автоматным огнем. При взрыве серьезно пострадали еще три машины. Разрушено десять метров железнодорожного полотна, в стаде, пасшемся неподалеку, убита корова.

Панков сидел, уперев глаза в полированный стол. Ниязбек был прав. Это расследование с самого начала превращалось в фарс. Гибель потенциального президента республики расследовал сын президента нынешнего.

– Это самый мощный взрыв в республике за последние пять лет, – продолжал Гамзат, – не считая попытки взрыва здания «Авартрансфлота» с помощью грузовика, груженного полутонной тротила. Наиболее важен тот факт, что подобную бомбу нельзя установить за час или два, особенно на оживленной трассе. Согласно предварительным данным следствия, бомба была зарыта на глубине тридцать сантиметров во время ремонта переезда. Было это, по данным свидетелей, около двух недель назад.

Панков поднял голову. Эти слова были для него неожиданностью.

– Есть данные, – спросил он, – откуда взялась бомба? За Гамзата ответил начальник УФСБ республики генерал-лейтенант Разгонов.

– Мы проверяем все места, – сказал Разгонов, – говоря по правде, их всего два. Больше всего подозрений у нас вызывает авиабаза в Барго. Сейчас там идет сплошная проверка.

– Следует заметить, – добавил министр МВД Ариф Талгоев, – что взрыв оказался, видимо, сильнее, нежели рассчитывали террористы. Взрывная волна обрушила бетонную стену, за которой прятался подрывник. Возле его лежки мы нашли кровь, лоскутья кожи, одежды и брошенный автомат. Террорист был ранен и, возможно, контужен. Его товарищи помогли ему скрыться. Что же до машины, на которой они уехали, – это белая «шестерка» с госномером П3273А. Хозяин «шестерки» задержан и сейчас дает показания.

Панков помолчал.

– Убийство Игоря Маликова, – сказал он, – это беспрецедентный теракт. По размаху, по дерзости, по количеству жертв. Теракт, который свидетельствует о кричащих недостатках власти в республике. Как вышло, что комиссию по расследованию этого теракта возглавляет сын президента республики?

Все присутствующие переглянулись.

– Гамзат Ахмеднабиевич, – сказал прокурор Махриев, – опытный и уважаемый в республике человек. Хороший юрист. Блестящий работник. Мы надеемся, что с учетом его влияния, его…

– Не надо, – негромко сказал Гамзат, и прокурор осекся.

– Владислав Авдеевич, – продолжал сын президента, – имеет в виду, что это убийство могло быть выгодно нашей семье. Так ему сказали враги нашей семьи. Нашего рода.

Так вот. Бомба, которая убила Ибрагима, была заложена под рельсы две недели назад. Тогда, когда никто не знал, что Ибрагим приедет в республику. Когда никто не знал, что в республику приедете вы, Владислав Авдеевич. Клянусь Аллахом, ни я, ни мои родные не имеем к этой бомбе никакого отношения. Для меня дело чести доказать, что я не виноват в этой смерти. Это дело безопасности моей семьи. Вот почему я возглавляю эту комиссию и не скрываю этого. Панков молча смотрел на Гамзата. «А если он прав?» – подумал Владислав.

Когда совещание закончилось, Панков сделал Шеболеву знак остаться.

– Что вы думаете про эту комиссию? – спросил Панков.

Шеболев набулькал себе в стакан минералки. – Думаю, что ей будет трудно найти правду.

– Вы тоже считаете, что сын президента замешан в этом теракте?

– У меня не такая должность – считать, – ответил полковник, – моя должность – знать. Вот я знаю, например, что на авиабазе в Барго со склада пропали бомбы, а когда мы захотели поговорить с начальником склада, то оказалось, что пропал и он.

– Давно пропал? – спросил Панков. Шеболев промокнул пот со лба и снова наполнил стакан минералкой.

– Авиабаза в Барго, – сказал он, – это место, где все пропадает. Просто бермудский треугольник какой-то. Мы вот со вчерашнего дня там проводим проверку и решили посмотреть топливо. Оно у них хранится в таких здоровенных хранилищах на две тысячи тонн каждое. И что же вы думаете? По документам четыре тысячи тонн на месте, а на самом деле какие-то умельцы приварили в центре емкости трубу до самого низа, туда комиссия щуп запускает – топливо есть. А на самом деле его давно нету. То есть некоторые вещи, которые на базе быть должны, их там нет. А некоторые лишние – есть.

– И какие это лишние вещи?

– Например, подпольный водочный цех. Панков вскинулся.

– Вы шутите, – сказал он.

– Ничуть, – сказал Шеболев. – Более того, я вам скажу, что, как только мы взяли за жабры человека, который этим цехом руководил, мне позвонил депутат парламента, которому он приходится двоюродным братом. А когда я этого депутата послал, мне позвонил министр финансов, который с ним родственник по жене. А уж когда мы взяли начальника склада ГСМ, то моему начальнику позвонил сам председатель правительства, потому что начальник склада ГСМ – его внучатый племянник, и это обстоятельство должно обеспечивать ему дипломатическую неприкосновенность.

– Все-таки ваше дело – кража бомб, а не производство водки, – сказал Панков.

Несомненно. И про водку я рассказываю по двум причинам. Во-первых, чтобы объяснить, что бомбы со склада мог вывезти любой. Например, тот, кто приехал за водкой. Или тот, кто приехал за левой горючкой. А начальника склада, которого мы ищем, – может, его давно утопили где-нибудь на Каспии и сейчас все хотят списать на него, потому что местные менты дальше печки мышку не ловят. А во-вторых, я хочу вам сказать, что Гамзат Асланов не может расследовать эту историю, даже если это не он взорвал Маликова. Как он будет ее расследовать, если у каждого человека, который попадает под подозрение, есть брат, дядя, дедушка и троюродный свекор со стороны матери? Я не бросал своих связей с этой республикой, Владислав Авдеевич, я знаю, что говорю.

Шеболев сидел перед полпредом, шумно дыша, как большой бело-рыжий сенбернар, страдающий от жары, и Панков заметил, что кожа на его руках, торчащих из рукавов короткой форменной рубашки, обгорела и покрылась белой шелухой.

– Хотите, я вам приведу простой пример? – продолжал русский полковник. – Так получилось, что Арсаева восемь лет назад поймал именно я. Ваха был из хорошей семьи, его отец чеченец-аккинец, он руководил Первым медицинским, а здесь никуда не поступают без взяток. Мне предлагали, чтобы отмазать Ваху, полмиллиона. Потом миллион. А потом Ваха получил двадцать пять лет и поехал в колонию в отдельном купе с двумя конвоирами. Оба холостые, в здешних местах женитьба стоит дорого, молодые люди не могут себе позволить жену. На первой же остановке оба конвоира вышли попить чайку, а Ваху они оставили непристегнутым. Ваха вышел из вагона, сел в подъехавшие «жигули» и был таков. А оба конвоира вскоре женились.