Ниязбек - Латынина Юлия Леонидовна. Страница 39

В конце концов чеченцев привели к их БТРам, которые по-прежнему стояли в ущелье, и Ниязбек спустился с горы вместе со всеми сельчанами. Ниязбек сказал, что он и его люди возьмут один БТР и уедут на нем, а Арзо может спустя час уезжать на втором.

– Потому что я не хочу, чтобы вы догоняли нас или кого-то предупреждали о том, что мы возвращаемся в Торби-калу, – сказал Ниязбек.

Арзо спросил:

– Ты что, хочешь угнать БТР?

– Вовсе нет, – сказал Ниязбек, – я хочу поменяться: я беру твой БТР, а ты в обмен можешь забирать мой «крузер».

Спустя четыре часа после этого разговора Ниязбек подъехал на БТРе к особняку Сапарчи, расположенному на западной окраине Торби-калы, и, так как охранники при виде БТРа забыли распахнуть ворота, Ниязбек проехал сквозь них. БТР въехал во двор, выложенный синей и зеленой плиткой, и нельзя сказать, чтобы плитка при этом не пострадала. А когда машина остановилась у дома, Ниязбек спрыгнул с нее прямо к фонтану, возле которого за накрытым столом Сапарчи Телаев пил чай с молодой женой.

Женщина взвизгнула и убежала, а Ниязбек подошел к Телаеву, сел напротив и спросил:

– Зачем ты впутал в это дело чеченов?

Сапарчи посмотрел на Ниязбека и ответил:

– Если бы мои ноги были целы, я бы не стал просить посторонних.

– Это верно, – согласился Ниязбек, – и все-таки стоит ли мне улаживать это дело? Или лучше оставить это Хизри?

Хизри в это время еще сидел на БТРе. Когда он в горах снимал свои деревянные ноги, он повредил крепление, и с тех пор никак не мог пристегнуть одну ногу. Это он поднял сельчан, но в село он скорее приполз, чем пришел.

Сапарчи долго думал и глядел то на БТР, то на фонтан, в котором плавали черно-белые рыбки с длинными хвостами.

– Пожалуй, тебе лучше уладить это дело самому, – сказал он, – потому что если его будет улаживать Хизри, то в этом фонтане будут плавать одни трупы вместо рыб.

– Ты сделаешь Хизри своим замом, – сказал Ниязбек.

– Если я это сделаю, он меня убьет и заберет «Авартрансфлот», – возразил Сапарчи.

– А тебе не нужно этого ждать. Как только ты сделаешь его замом, ты напишешь заявление об уходе в отставку и о том, что Хизри назначается и.о. гендиректора.

К этому времени Хизри наконец справился со своей ногой и кое-как сполз с БТРа. Он заспешил, прихрамывая, к Сапарчи, и его лицо было белым от ярости. Но когда Хизри услышал, о чем говорят Сапарчи и Ниязбек, он стал идти помедленней, а в полуметре от Сапарчи и вовсе остановился.

Сапарчи долго думал, и когда он обернулся, увидел, что Хизри стоит и смотрит на него, как будто прицеливается.

– Кажется, это традиция такая, что в «Авартрансфлоте» одни безногие директора, – сказал Сапарчи.

Владислав Панков услышал об этой истории от вице-спикера республиканского ЗАКСа. Вице-спикер сопровождал его на сессию ОБСЕ, где Панков докладывал о стабилизации обстановки на Северном Кавказе.

Сразу после доклада Панков вылетел обратно на Кавказ, а сразу после прилета он вызвал к себе Ниязбека и Арзо.

Хаджиев явился к руководителю Контртеррористического штаба в солдатской форме: зелено-сером камуфляже и тяжелых берцах. Ниязбек был в светлых штанах и длинной белой рубашке с надписью Valentino у воротника. Он был тщательно причесан, и его крупное лицо с высоким лбом и упрямым подбородком было спокойным и невозмутимым.

– Что твоя группа делала в Ульго? – спросил Панков чеченца.

– У нас был сигнал, что в селе вооруженные люди, – ответил Арзо, – мы решили, что это боевики. Пока все выяснилось, немного постреляли.

– А ты что скажешь? – спросил Панков Ниязбека.

Тот пожал плечами.

– Я думал, – сказал Ниязбек, – что за мной гонятся люди Арсаева. Хорошо, что все выяснилось. А то много народу могли бы положить.

Панков молча смотрел на двоих кавказцев. Он мог бы вполне купиться на эту версию, если бы не бумага за подписью Сапарчи Телаева на его столе. Нет-нет, глава «Авартрансфлота» Сапарчи Телаев вовсе не жаловался на происшедшее. Он просто назначал в этой бумаге Хизри Бейбулатова своим и.о., и все в республике очень хорошо знали, отчего у Сапарчи родилось такое странное решение.

Панков медленно поднял голову. Арзо стоял перед ним, в грязном камуфляже, с ухмылкой на источенном морщинами лице, и Панков вдруг вспомнил, как они встретились первый раз. Тогда лицо Арзо было молодым и гладким, и он так же смотрел на Панкова сверху вниз, и в темных, как желуди, глазах было то же самое презрение к русскому, хотя тогда Панков был его пленником, а сейчас – его начальником.

– Если ты напишешь заявление, Ниязбек, – сказал Панков, – у него с погон слетят все звездочки.

– Я не буду писать никаких заявлений, – отозвался аварец.

– Почему?

– У нас в горах есть такое поверье, что у людей, которые пишут заявления, пули начинают летать медленней.

– Ты свободен, Арзо, – сказал Панков, – Ниязбек, задержись на пару минут.

Чеченец повернулся и, не говоря ни слова, вышел из кабинета. Ниязбек стоял по стойке вольно и рассматривал полпреда такими же непроницаемыми, как у чеченца, глазами. И в эту секунду у Панкова в уме с математической четкостью сложилось решение проблемы, которая беспокоила его с того самого момента, когда он подписал приказ о новых полномочиях группы «Юг».

– Послушай, Ниязбек, – сказал Панков, – это не может продолжаться долго. В современном государстве не может существовать группа лиц, способных вытворять то, что ты вытворяешь, и не облеченная при этом властью. Мне не нужен Арзо. Пусть убирается куда угодно. Хочешь, я назначу тебя главой спецгруппы вместо него?

– Это зачем?

– Это затем, что ты не согласишься брать взятки и за это убивать людей.

– Не соглашусь, – кивнул Ниязбек, и в его глазах цвета жженого меда сверкнуло презрение. – Только кто тебе сказал, что я соглашусь охотиться за братьями-мусульманами только потому, что это нужно русским?

Повернулся и вышел из кабинета.

Глава пятая

БОЙ В ХАРОН-ЮРТЕ

Десять дней прошли без особых эксцессов. Хаджиев понимал, что полпред его недолюбливает и ищет повода, чтобы придраться. Панкову донесли, что Хаджиев как-то сказал: «Если бы я знал, что из-за одного отрезанного мизинца у меня будет такая головная боль, я бы пристрелил этого щенка еще на грозненском вокзале».

Арзо также понимал, что нашкодил, и крепко нашкодил. В Торби-кале он больше не появлялся, а мотался по горам, как бешеная собака, выкусывая там и тут повстанческих блох.

За две недели он потерял пятерых бойцов и загнал две крупные банды, и даже Панков был вынужден развести руками, когда услышал историю, приключившуюся в Шамхальске. Там люди Арзо выкурили из дома двух каких-то лесных братишек. Братишки припустили вниз по улице, одного застрелили, а другой заскочил в кафе-мороженое, вытащил чеку из гранаты и заорал, чтобы к нему не подходили. Кафе было расположено напротив школы, дело было во время перемены, и половина посетителей кафе были дети.

Люди Арзо окружили кафе, и Арзо закричал, чтобы парень отпустил детей и выяснял отношения, как мужчина с мужчинами. Боевик, которому было едва ли за девятнадцать, немедленно повелся и заорал, что отпустит детей, если в кафе зайдет сам Арзо, только один и без оружия.

Арзо возник на пороге кафе через полминуты в нарушение всех писаных и неписаных норм. Детки бросились врассыпную, парень растерялся. Один из официантов кинулся на боевика, пытаясь вырвать у него гранату. Тот ударил его, граната мелькнула в воздухе, падая, а еще через мгновение Арзо добрался до боевика и подсек его. Так они и упали – сначала граната, на нее – боевик, а сверху – прижавший боевика своим телом Арзо. Парню разворотило кишки, но никто в кафе, включая Арзо, не пострадал. Это была неплохая драка для сорокалетнего полковника без левой руки, тем более что никто не знал, какая у парня граната. Если бы это была Ф-1, а не эргэдэшка, Арзо вряд ли отделался бы так легко.