Начальник милиции 2 (СИ) - Дамиров Рафаэль. Страница 6

— Здрасьте! — кивнул он вошедшим. — Сан Саныч, это твои родители? А они на тебя похожи…

Я снова оглядел мельком родичей, но сходства не увидел. Даже промелькнула безумная мысль — уж не приемный ли я, детдомовский?

— Это он на нас похож, — вставил пять копеек батя, хотел сесть на старенький стул с выбивающейся из-под протертой обивки ватой, но поморщился, сделав вид, что побрезговал сесть.

Ага… Никак не уймется родитель. Всё показательные выступления продолжает. Но у меня нет задачи тебе понравиться, может, у прошлого предшественника она и была, а сейчас придется тебе привыкать, что сын давно не птенец, и фразу типа — вот появятся свои дети, тогда и поймешь; что люди скажут; пока не доешь — из-за стола не выйдешь и прочие а-ля «поплачь, меньше пописаешь», на меня, естественно, не действуют. А вот мои колкости тебе могут навредить, потому я старался быть в первую встречу с родичами максимально компромиссным. Все же родители, хоть и не мои…

— Ой, а давайте чаю попьем, — предложила мать и стала вытаскивать из пухлой сумки на стол какие-то ватрушки, вареные яйца, зеленый лук, редиску, оладушки и что-то еще.

Как у любой нормальной хозяйки, её «попить чаю» — означало знатно перекусить. Вообще в СССР нет такого понятия, как переел. Есть понятие — нужно подождать, пока уляжется.

Она все продолжала и продолжала доставать из сумки съестное, очевидно, думала, что я тут голодаю, все нормальные матери так думают.

— А у тебя чайника нет? — смахнула она прядь со лба и озадаченно огляделась.

— Не обжился еще, сейчас возьму у коллег, принесу.

— Ой, а мы тебе сальца домашнего посола привезли, на жаре испортится, холодильника тоже нет?

— Как видишь, но в ближайших планах в пункте номер один у меня стоит. А пока я там с комедантом общежития договорился, если что, у нее в холодильнике схороним.

Не раскрывать же мне им сразу прямо всё.

— Ну ничего, мы с отцом тебе копим на холодильник.

— А вот это лишнее, лучше себе телевизор новый купите. Цветной.

— Да у нас пока и «Рубин» нормально работает, холодильник тебе нужнее.

Теперь говорила только мать. Похоже, с цветным телевизором я угадал, оно и понятно, родичи — люди простые, по достатку среднестатистические, а в 78-м далеко не у каждой сейчас семьи цветной телек имеется, хотя цветное вещание в стране появилось уже лет как десять назад, а то и больше.

Серый, видя, что у меня нарисовались дела семейные, благоразумно попросил поводок, выказав желание выгулять Мухтара.

— Жарко, своди его на речку, — сказал я.

Когда он ушел, отец хмыкнул:

— Почему твой подчинённый выглядит как школьник? Взрослых тебе не доверили?

— У кинолога нет подчиненных, даже пёс — напарник и коллега. Можно сказать, равный. Знаешь такое слово? Равный. Или вас в армии только командовать учат?

Тот сделал вид, что скрытую претензию вовсе не заметил.

— Я говорю, мать, ерунда это. А не работа. Вот спрашивают у меня мужики и соседи, как там твой сын службу тянет. А я им что отвечу? Собаку выгуливает.

— А для тебя так важно, что подумают другие? Ты уже слишком взрослый, чтобы заморачиваться этим.

— Не паясничай, — выдохнул батя, — мы в тебя с матерью все вложили, чтобы ты человеком вырос.

— А я у вас урка, не работаю, бичую и ваши деньги пропиваю?

— Еще бы ты уркой вырос… — угрожающе протянул он, но снаряд снова не попал в цель.

— Ну вот и договорились. Ты не лезешь с наставлениями, а что соседям и мужикам говорить, я тебя научу. Вот… Можешь им газетку подарить.

Я протянул ему экземпляр «Красного Зарыбинска», тот прессу скептически взял, развернул и замер. Когда увидел на развороте крупным планом фотоизображение меня и Мухтара.

Даже крякнул.

— Мать, дай очки.

Прочитал. Посопел, вытер рукавом взмокший лоб.

— Ну-у… Не ожидал, если честно.

— Значит, с соседями вопрос решен?

Отец, видимо, не решил, нахмуриться ему, фыркнуть или всё же порадоваться, поэтому в лице не изменился.

— Ничего я им показывать не буду, так расскажу, — пожевал губу, добавил: — Затреплют газету, я ее в семейный архив положу.

И убрал номер в карман сумки, бережно ее свернув, будто это был ценнейший древний свиток, дающий силу, уверенность в себе и прочую родительскую магию.

В это время в дверь постучали.

— Войдите, — крикнул я.

Это была кадровичка. Сегодня она выглядела особенно прекрасно. Форма ее красила, особенно перешитая и четко подогнанная по соблазнительной фигуре. Сверкала звёздочками на погонах и обворожительной улыбкой. Солнышко, что протиснулось за ней в приоткрытую дверь, сияло бронзой в ее волосах. Загорелая и подтянутая женщина смотрелась жемчужинкой ГОВД, сильно отличаясь от среднестатистической советской женщины. Батя раскрыл рот.

— Ой, извините, — хихикнула Мария. — Александр Александрович, я слышала, к вам родители приехали.

— Ну? — уставился я на нее вопросительно.

— Я вам тут чайник принесла, чаевничать наверняка будете. Вот… — она прошла к столу и поставила чайник.

Вернее, не прошла, а продефилировала. Перекаты ее ягодиц проплыли рядом с батиным лицом. Тот так и сидел, раскрыв рот. Ах ты, хитрая птичка.

— Спасибо, позже занесу, — кивнул я, а про себя подумал, неужели она на знакомство с моими родителями замахнулась?

Но Маша оказалась на высоте, марку держала и ничего такого не делала, чтобы навязаться.

— Александр Александрович, я потом сама у вас его заберу. Все, все, ухожу, — подпорхнула кадровичка к двери уже быстрее, чем к столу.

И скрылась прекрасной бабочкой за дверью.

— Хм-м… — чесал батя макушку. — Это… это кто был?

— Коллега. Инспектор кадров.

— Целый старший лейтенант тебе чайники носит?

— Да ерунда, — отмахнулся я. — Милиционеров ведь много, а кинолог один.

На этом посещения не закончились. Снова стук, и снова я крикнул, чтобы входили.

— Саныч, — дверь распахнулась, но солнце перегородил Баночкин. — Там это самое… Кражу заявили. Там, вроде, ерунда, но ты сам говорил, тебя везде звать нужно, даже на малозначительные. Чтобы это самое… Показатели поднять ты собирался.

— Не сегодня, Миха, видишь, у меня родители, да и Мухтар занят — купается.

— Понял, — кивнул старлей и попятился на выход. — Здрасьте.

Кивнул он моим родителям.

— В сводку-то меня не забудь вписать, — распорядился я уже ему вдогонку. — И следаку напомни, чтобы в протокол включил мое участие.

— Сделаем, — старлей ушел.

Немая сцена… Мать тихо охала, у бати на лице читалась напряженная внутренняя работа. Казалось, я даже чувствую запах жженых мозгов. Не знаю, как на самом деле они должны пахнуть, но на подсознании чувствовал. Но оказалось, что и это еще был не финал.

Баночкин вдруг через пару секунд вернулся и спросил:

— Там это самое… Забыл совсем, Саныч, к тебе узбек пришел. Пускать?

— Какой еще узбек? — вскинул я бровь.

— Да не знаю, нервный какой-то. Говорит, что у него друг тут кинологом работает, а я его, видите ли, не пускаю.

— А что он еще тебе сказал?

— Да ругался на своем, таджикском. А по-русски сказал: «Чтоб у тебя батур отсох».

— А! Это Нурик. Пропусти.

— С машиной?

— С какой еще машиной?

— Ну он на грузовике приехал. Груз, говорит, тебе привез.

— Быстро управился шельмец. Конечно, с машиной. Пойду встречу его, — я повернулся к изумленным родителям. — Сидите здесь, скоро буду. Дела не ждут.

Вышел за ворота, там козырно облокотившись о крыло ГАЗика стоял Нурлан.

— О, Мороз! Принимай товар!

— Так быстро? — приятно удивился я.

— Ну а чо тянуть-на? Казах сказал, казах сделал! Как и договаривались… Сотка с тебя за холодос, и мне на курево и на бензин сколько не жалко.

Я прищурился. Своего Нурик не упустит, тут надо ухо востро держать.

— Бензин-то у тебя тыренный.

— Ну так, а время же я потратил, — не теряясь, ответил тот.

— Да не ной, брат, вот тебе полтинник сверху, купи домой что-нибудь пожрать. Сдачу себе оставь.