Второй шанс (СИ) - "Аргус". Страница 2

График занятий соблюдался им неукоснительно. И это дало свои плоды. Во-второй раз он сдал эти три предмета на пятерки, и только сочинение, к которому и не готовился вовсе, рассчитывая писать свободную тему, он сдал на тройку. Оно было последним. Потом, когда он уже стал круглым отличником и Ленинским стипендиатом, один из членов комиссии раскрыл секрет, что его сочинение никто и не читал по одной простой причине: разобрать его почерк было невозможно. Но увидев его три пятерки за первые экзамены, ему поставили тройку автоматом. Баллов ему для поступления и так хватало, а вот институт на его стипендии за первый семестр сэкономил.

Старик улыбнулся, вспоминая события давно минувших дней. В институте он женился, следуя завету ученого академика Павлова: «Для занятия наукой, нужно, в первую очередь, наладить нормальную семейную жизнь». Женился он конечно же не по расчету, а по любви и прожил с женой пятьдесят счастливых лет, пока она не умерла.

Когда он успешно окончил медицинский институт, его, как собственно и всех жителей СССР накрыла смута, связанная с перестройкой. Он уже работал в научно-исследовательском институте и успел даже сам написать и защитить диссертацию. Но все кругом разваливалось и зарплата младшего научного сотрудника стала ничтожно маленькой. Вопрос денег встал с особой остротой, ведь в молодой семье уже появился ребенок. И когда ему, после защиты диссертации, отказали в переводе на должность даже не старшего, а просто научного сотрудника он уволился, и занялся бизнесом, близким к области медицины. Справедливости ради, надо заметить, что молодая жена, тоже врач, никогда не предъявляла претензии и терпеливо относилась к его научно-исследовательской деятельности, до определенного случая. Однажды она горестно расплакалась над своими рваными сапогами и старым пальто, а купить новые было элементарно не на что. Вот тогда он понял, что дальше так продолжаться не может.

В душе он, конечно же, надеялся, что заработав определенный капитал, он сможет самостоятельно оснастить свою лабораторию и заняться уже научной деятельностью, в своей собственной научной структуре. Но через десять лет, когда эта возможность выпала, оказалось, что служить одновременно Богу и маммоне нельзя. Взяв в руки современные научные журналы и пробежавшись взглядом по глянцевым страницам, он убедился, что не просто отстал, а выпал из современной науки. Терминология, использованная в некоторых научных работах казалась запредельно незнакомой. Поезд его научной карьеры умчался в будущее без него и безо всякой надежды его догнать.

И именно эта тоска, о несостоявшейся научной судьбе, больше всего огорчала старика сейчас.

«Если бы можно было вернуться и начать все сначала! Если бы можно было совместить науку и деньги, чтобы зарабатывать с помощью своих изобретений и исследований», — это были последние мысли старика прежде, чем его сознание угасло.

1967 год. СССР. Подмосковный академический городок. Проселочная дорога.

— Саша, Саша! Что с тобой? — кто-то настойчиво тряс его за плечи.

Старик открыл глаза и увидел нависшее над ним лицо парня, который активно пытался вернуть его в реальность.

Отчаянно щуря глаза, он перевел взгляд на стоящую рядом перепуганную девушку.

— Ты кто? — еле разлепив губы, спросил Старик и, настороженно озираясь по сторонам, добавил: — Где я?

— Что значит кто он? — испуганно спросила девушка.

— А ты кто? — спросил он и ее.

— Саша! Не пугай нас! — запричитала девчонка, распахивая и без того выразительные глаза еще шире.

— Саня! Я твой старший брат Леха! А это Нина… — брат запнулся и выдавил с трудом из себя: — Твоя девушка!

— Что случилось? — спросил Старик, по-прежнему ничего не понимая.

— Ты зазевался, въехал в бетонное ограждение моста, и ударился об него головой! — замявшись ответил тот, кто назвал себя его братом.

— Да, у меня болит голова, — ответил Старик и, всплеснув руками, коснулся макушки. Затем задумчиво, с удивлением, начал рассматривать свои руки. Покрутив ладони в воздухе, подумал:

«Это не мои руки. Это руки подростка. Где старческие морщины и пигментные пятна? Нет утолщенных суставов и синюшного оттенка ногтей».

— Можно зеркало? — попросил он девушку и та, вытащив плоскую коробочку из кармана, протянула ему. Он открыл ее и посмотрел на себя. В отражении на него взирало совершенно незнакомое ему лицо юноши лет шестнадцати.

— Кто это? — спросил он вслух.

— Леша, его нужно срочно везти в больницу! — снова заволновалась Нина. — Он себя не узнает! У него точно сотрясение мозга!

— Конечно, но как мы это сделаем? Саня, ты идти можешь? — спросил Старика его новоявленный брат.

— Сейчас посмотрю, — ответил старик и медленно поднялся на ноги, все еще до конца не понимая, что вообще происходит и почему его тело претерпело столь разительные изменения. Его слегка покачивало, голова побаливала, но чувствовал он себя в целом неплохо. Рядом валялись велосипеды. Старик подошел к тому, у которого красовалась «восьмерка» на переднем колесе и поднял его.

— Это велосипед Леши, — пояснила Нина робко отводя взгляд. — Этот мой, а вот это твой, — и она показала на велосипед с «восьмеркой» и на переднем, и на заднем колесе. В голове Старика замигала красная лампочка тревоги.

«На моем велосипеде должно было быть помятым переднее колесо, если я им стукнулся в столб, а помято и заднее. Зато на велосипеде брата, помято переднее колесо. Судя по всему, именно он меня стукнул своим передним. Это ясно. Но зачем? Случайно или преднамеренно? Нужно обязательно выяснить!»

Единственным целым велосипедом, на котором можно было передвигаться, был велосипед Нины. Ребята решили, что на него сядет Алеша и поедет в ближайший поселок, позвонит там с почты родителям, те приедут и заберут их. Он уехал. А Старик и девушка, подняв покалеченные велосипеды, направились вслед за ним.

По пути, Нина рассказала, что они отправились все вместе на велосипедную прогулку, которую предложил его старший брат. Она уехала вперед, когда услышала сзади шум падения и, обернувшись, увидела случившуюся аварию.

— Скажи, Нина, — спросил Старик осторожно, — мой брат… он ведь в тебя влюблен?

— Саша! Мы же договорились не обсуждать эту тему. Я ему сказала, что мне нравишься ты! — строго сказала Нина, но было видно, что ей льстит мужское внимание.

«Значит с мотивом покушения мы тоже разобрались, — подумал Старик. — Он хотел, чтобы я, точнее тот, в чьем теле я нахожусь, покалечился или даже разбился. А он бы потом отбил эту девчонку у меня. В смысле у него. Ну в общем у нас».

Оценивающе разглядывая Нину, он не нашел ее сильно привлекательной. И никаких нежных чувств к ней не испытал. Пока Нина щебетала обо всякой ерунде, Старик лихорадочно думал, что ему делать дальше.

Рассуждать основательно о том, как именно сознание взрослого человека перенеслось в тело молодого подростка, он пока не стал. Сейчас важнее было выработать такую линию поведения, чтобы сразу не угодить либо в психушку, либо к серьезным дядям в контору.

— Нина, а какой сейчас день, месяц и год? — прервал он трескотню идущей рядом девушки и та, резко притормозив, взглянула на него с нескрываемой тревогой.

— Что? — протянула девушка удивленно. — Ты и этого не помнишь?

— Я, честно говоря, пока абсолютно ничего не помню, — честно признался Старик.

— Хорошо. Сегодня первое июля тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года! — ответила Нина.

«Вот это да!» — чуть не вскрикнул Старик, но вовремя сдержался.

— А сколько нам лет?

— Ну ты даешь! Тебе и мне по шестнадцать. Мы перешли в десятый класс. А Леше семнадцать. Он окончил школу и готовится поступать на биологический факультет МГУ.

— А наши родители? Не хотелось бы их пугать тем, что я вообще ничего не помню, — осторожно произнес Старик.

— Твой папа — Сергей Николаевич Иванов, ведущий инженер-конструктор на экспериментальном заводе медицинского оборудования при Институте Биохимии Академии Наук. А твоя мама, Людмила Петровна, кандидат наук, старший научный сотрудник в группе Академика Соколова. Они занимаются проблемой антибиотиков. Его любимая ученица, кстати, — двусмысленно хихикнула Нина и этот смешок очень не понравился Старику.