Ш из Б 2 (СИ) - Политов Дмитрий Валерьевич. Страница 4

После двух совершенных вылетов страшно хотелось поплотнее поесть и завалиться спать. Григорий посмотрел на небо. Облачность усилилась, скорее всего лететь еще раз сегодня вряд ли придется.

— Товарищ лейтенант, — тронул его осторожно кто-то за рукав. — Вы бы отошли, а? Нам обломки со взлетной полосы убрать надо.

— Да-да, конечно. — Дивин тяжело встал, поднял меховой воротник и, поеживаясь под порывами холодного ветра, побрел в столовую. Ну а куда еще? Первейшее дело для летчика — это пожрать. Да и пообщаться с товарищами куда как приятнее, сидя в хорошо протопленном помещении за столом с кружкой чего-нибудь горячительного, нежели чем прыгать на улице. Чай, не лето на дворе. О, совсем забыл поинтересоваться у майора, что он надумал делать с просьбой перегонщиков оставить их в полку.

Оказалось, Хромов решил удовлетворить эту просьбу. Когда Григорий вошел в столовую, к нему подошел один из «миллионеров» и, радостно улыбаясь, сказал:

— Товарищ лейтенант, а мы к вам. Командир назначил нас в вашу эскадрилью. К сожалению, комэск куда-то ушел, так что решили с вами переговорить, что и как.

— Кого это «нас»? — с любопытством уточнил экспат.

— Извините, — смутился летчик. — Нас трое, — он показал на еще двух человек, нерешительно мнущихся поодаль. — Ребята, идите сюда! Это младшие лейтенанты Казаков и Филатов, — представил перегонщик товарищей. — А я старший лейтенант Куприянов. Можно просто Николай.

— Филатов? — удивился Григорий. — В дивизии у нас есть капитан Филатов. Не родственник, часом? Его Дмитрий зовут. Недавно на конференции познакомились.

— Нет, видимо просто однофамилец, — открестился младший лейтенант. — У меня старший брат есть, но он не летчик, а химик и сейчас где-то на юге воюет.

— Досадно. Ну что ж, присаживайтесь за наш стол — он теперь и ваш. Ильмир, — окликнул лейтенант Валиева, что-то негромко обсуждавшего со своим воздушным стрелком. Здесь же находился еще и стрелок Карманова. — А куда капитан делся?

— К Бате ушел.

— Жаль, сразу бы все и обсудили. — На самом деле экспат не слишком расстроился из-за отсутствия комэска — после сегодняшней стычки вряд ли они с ним нормально общались бы, но вываливать сходу на новых людей грязное белье неприязненных взаимоотношений не хотелось.

— Товарищ лейтенант, — возбужденно спросил Казаков. — А мы скоро на боевое задание полетим?

Дивин испытал легкое чувство дежавю — за те, без малого, два года, что воюет, уже столько раз слышал подобный вопрос, что он успел ему порядком поднадоесть. В каком-то смысле ему и Карманов-то нужен был, чтобы свалить на него первоначальный инструктаж новичков. Но, не повезло. Григорий с тоскливым вздохом устроился на скамье поудобнее.

— Сначала проверим, как вы пилотируете машину, — неторопливо стал объяснять он. — Потом слетаете на полигон и покажете, как умеете стрелять и бомбить. Разумеется, отработка групповой слетанности и изучение района предстоящих боевых действий. И вот только после того, как вы успешно преодолеете эти барьеры, пойдете в бой.

— Так долго? — ужаснулся Филатов. — А мы думали, что завтра уже полетим фашистов громить.

Лейтенант отвернулся, пряча кривую улыбку. Как дети, честное слово. На лицах написано все, не нужно даже быть хорошим психологом. Для них война — это какое-то небывалое приключение. С яркими подвигами, непременными портретами на передовицах газет, блеском орденов и золотыми погонами с большими звездами. Неужели и он когда-то был таким же?

— Вы видели, как «фоккеры» расстреляли на посадке моего ведомого?

— Да. А при чем здесь это?

— При том! — экспат поиграл желваками. — У Гришки больше двух десятков боевых вылетов и два ордена. Не желторотик, если коротко. А вы сейчас просто легкая мишень для самого захудалого фрица, не более того. Так что, если жаждете побыстрее сгореть где-нибудь, то это не ко мне. Я уже достаточно друзей хоронил, вот где у меня это! — он зло чиркнул себя ребром ладони по горлу. — Запомните раз и навсегда: в авиации долго живут лишь зануды и педанты. Те, кто не рвется в бой с шашкой наголо, не полагается на случай, удачу или везенье, а все заранее рассчитывает, досконально выверяет и тысячу раз перепроверяет, и поднимается в небо с железобетонной уверенностью, что ничего не забыл и сделал как следует! Понятно?

— Понятно, — вразнобой ответили лейтенанты. А Куприянов, явно желая смягчить тон беседы, спросил:

— А почему вас Кощеем зовут?

— Ребята, давайте на ты? — предложил Григорий. — Мы здесь все свои, так что хватит выкать. Ильмир, тебя это, кстати, тоже касается! А с прозвищем так получилось...

***

От аэродрома до землянок, где жили летчики, было примерно километра два. Неспешным шагом, с разговорами, идти минут сорок-пятьдесят. По утрам за пилотами приезжал старенький трудяга-автобус. Назад добирались на нем же, либо на попутке. Или, как некоторые ненормальные вроде Григория и Таи, шли пешком.

Вот и сегодня они решили прогуляться, как говорится, на сон грядущий. Благо, погода позволяла. В феврале начались оттепели, днем на летном поле стали появляться наледи. Красноармейцы из БАО старались счищать их, посыпали песком, золой или угольной крошкой. А как иначе — один из штурмовиков уже выскочил на разбеге со взлетки прямо в сугроб из-за одной такой оставшейся незамеченной ледяной дорожки. Все бы ничего, но в бомболюках у него находился полный комплект осколочных бомб — полдня потом со всеми предосторожностями извлекали. Хромов орал так, что вороны с деревьев поднимались. И Карпухин ходил вокруг и что-то черкал в своем блокнотике.

— Как там Прорва? — поинтересовалась Тая.

— Да что этому чертяке будет, отделался несколькими ушибами, два зуба вылетели, но в целом доктор обещал, что через пару недель уже выпишет, — лениво отмахнулся экспат.

— Ты сегодня сам на себя не похож, думаешь все время о чем-то, молчишь. Случилось что? Я могу чем-то помочь?

— Что? Ох, извини, действительно, негоже себя так вести, — покаялся Григорий. — Готов искупить свою вину. Кстати, говорят, что скоро к нам в дивизию из Москвы театр приедет. Я слышал, какая-то совсем новая постановка — «Фронт» называется. Давай съездим?

— А давай! — засмеялась девушка. — Смотри, Кощеюшка, ловлю на слове, не отвертишься!.. Ой, глянь, что это?

Дивин обернулся. Из ближайшего лесочка в воздух взвились несколько ракет разного цвета. И полетели в сторону аэродрома. Лейтенант поднял голову — в ночном небе отчетливо слышалось басовитое гудение моторов. Рупь за сто, немецкие ночные бомбардировщики, скорее всего «хейнкели-111».

— Сигнальщик! Ах, сука, ну я его сейчас!

— Гриша, не надо, останься! — не на шутку испугалась Тая. — Убьют ведь, как ты их в темноте разглядишь?

— Не волнуйся, увижу, — нехорошо улыбнулся экспат. — Стой здесь, никуда не уходи, поняла? Я скоро вернусь, обещаю.

Он заметил в призрачном лунном свете узенькую тропинку, ведущую от дороги к лесу, и, не колеблясь ни секунды, припустил по ней. Пару раз, правда, все равно провалился чуть ли не по пояс, сумел вылезти обратно, хоть и почувствовал, что в унты набилось порядком снега. Но азарт гнал его вперед и Григорий не обращал особого внимания на маленькие неприятности. Мантис преследовал дичь! Причем, самую желанную — двуногую.

Пока он бежал, сигнальщики запустили в воздух еще одну серию ракет. «Хейнкели» — Дивин теперь точно узнал звук их моторов — приближались. Еще немного и они обрушат свой смертоносный груз на аэродром штурмовиков.

Лейтенант поднажал. Он немного изменил зрение, перешел на ночное видение и все окружающее окрасилось в серо-зеленые цвета. Экспат знал, что любое живое существо, окажись оно неподалеку, будет выделяться, светиться тепло-розовым ореолом. Но пока он ничего не замечал. Происходи дело в Империи, Григорий решил бы, что тому виной специальные маскировочные накидки. Но здесь пока о таких даже не подозревали. Значит, просто пока не добежал, куда нужно, не нашел врагов.