Гордость и предубеждение и зомби - Остин Джейн. Страница 13

Никто, кроме Элизабет с ее орлиным взором, не сумел бы заметить, как они оба изменились в лице, завидев друг друга. Один побледнел, другой покраснел. Спустя мгновение мистер Уикэм коснулся своей шляпы – приветствие это мистер Дарси едва удостоил ответом. Мимолетное подрагивание правой руки Дарси подсказало Элизабет, что он даже подумывал обнажить клинок. Что все это могло означать? Но уже через несколько минут мистер Бингли распрощался со всеми и, кажется решительно ничего не заметив, уехал вместе со своим другом.

Мистер Дэнни и мистер Уикэм сопроводили дам до дверей дома миссис Филипс и там откланялись, несмотря на то что мисс Лидия настойчиво уговаривала их зайти, а миссис Филипс, высунувшись из окна, еще более настойчиво ей вторила.

Миссис Филипс всегда была рада племянницам, а старших, после их долгого отсутствия, она приветствовала особенно горячо. Поприветствовать ей пришлось и мистера Коллинза, которого ей представила Джейн. Миссис Филипс рассыпалась перед ним в любезностях, и мистер Коллинз не отставал от нее, поминутно извиняясь за то, что вторгся к ней в дом, не будучи заранее ей представленным. Такой избыток хорошего воспитания вызвал у миссис Филипс благоговейный трепет, но от одного незнакомца ее тотчас же отвлекли бурными расспросами о втором, однако тут она могла лишь повторить своим племянницам то, что им и так уже было известно. Мистер Дэнни приехал вместе с ним из Лондона, и он должен был поступить лейтенантом в полк, ныне расквартированный к северу отсюда.

Миссис Филипс сообщила, что целый час следила за тем, как он прохаживался по улице, и если бы мистер Уикэм появился там снова, Китти и Лидия, несомненно, продолжили бы наблюдение, но, к несчастью, мимо их окон прошли лишь несколько офицеров, которые в сравнении с Уикэмом были объявлены “глупыми и неотесанными”. Некоторые из этих офицеров назавтра были приглашены на обед к Филипсам, и миссис Филипс дала слово, что ее муж непременно нанесет визит Уикэму и пригласит и его, если их родственники из Лонгборна тоже пожалуют к ним вечером. На том они и условились, и тетушка пообещала, что их ждет легкий ужин и шумная милая игра в “Склеп и Саркофаг”. При мысли о столь заманчивых развлечениях все чрезвычайно оживились и распростились друг с другом в самом прекрасном расположении духа.

По пути домой Элизабет пересказала Джейн, что произошло между двумя джентльменами, и хотя Джейн с готовностью бросилась бы на защиту любого из них или их обоих, будь они в чем-то неправы, она, как и ее сестра, не смогла найти никакого объяснения происшедшему.

Глава 16

Поскольку намерение девиц отправиться в гости к тетушке возражений не встретило, коляска в назначенный час доставила мистера Коллинза и его пятерых кузин в Меритон.

Когда они проезжали крокетные поля и выгоревшую рощицу, в которой находилось последнее пристанище Пенни Макгрегор, беззаботная беседа, которую они вели, резко оборвалась: все шестеро не могли думать ни о чем, кроме известий, которые утром добрались до Лонгборна. Отец Пенни, обезумев от горя, бросился в чан с кипящими ароматическими маслами. Подмастерья успели вытащить его живым, но он был сильно обезображен и потерял зрение. Доктора сомневались, что ему удастся выжить или избавиться от запаха.

До самых окраин Меритона все пребывали в почтительном молчании.

Приехав к Филипсам, мистер Коллинз наконец мог сколько угодно все разглядывать и нахваливать. По его словам, размеры дома и обстановка настолько поразили его, что он будто бы оказался в одной из гостиных леди Кэтрин. Миссис Филипс сразу прочувствовала всю лестность этого комплимента, будучи наслышанной о подвигах леди Кэтрин в сражениях с пораженными недугом, которые, она смела думать, во много раз превосходили успехи ее племянниц.

Принявшись описывать миссис Филипс все величие леди Кэтрин и ее поместья, недавние усовершенствования коих включали в себя огромный додзё [4] и новые комнаты для ее личных охранников-ниндзя, мистер Коллинз предавался этому приятному занятию до самого прихода джентльменов. В лице миссис Филипс он обрел чрезвычайно внимательного слушателя, чье мнение о мистере Коллинзе возрастало с каждым его словом, и ей не терпелось поскорее поделиться услышанным с соседями. Девицам, которые, слушая кузена, не могли не обдумывать бесчисленные способы его убийства, ожидание показалось весьма долгим. Но наконец оно было кончено.

Появились джентльмены, и стоило мистеру Уикэму войти в комнату, Элизабет почувствовала себя так, будто ее оглушили ударом ноги с разворота. Он оказал на нее такое воздействие, что, несмотря на всю ее боевую выучку, слабые стороны ее пола сдались его чарам. Офицеры в большинстве своем были людьми достойными и благородными, но мистер Уикэм настолько же превосходил их внешностью, фигурой, манерами и походкой, насколько сами они отличались от нудного и простоватого дядюшки Филипса, который вошел вместе с ними, распространяя вокруг себя стойкий запах портвейна.

Мистер Уикэм оказался тем счастливцем, на которого были обращены почти все женские взоры, а Элизабет – счастливицей, рядом с которой он в итоге уселся. То, с какой непринужденностью он сразу завел с ней беседу, хоть предметом ее являлся всего-навсего дождливый вечер, навело ее на мысль, что самая избитая, скучная и приевшаяся тема может стать интересной в изложении искусного собеседника.

Поскольку за то, чтобы привлечь внимание прекрасных дам, соперничали такие противники, как мистер Уикэм и офицеры, мистера Коллинза, казалось, и вовсе перестали замечать. Для барышень он, разумеется, был пустым местом, но время от времени он вновь находил участливого слушателя в лице миссис Филипс и благодаря ее предупредительности был в избытке снабжен кофе и булочками. Когда вынесли карточные столы, он смог отплатить ей за любезность, согласившись сыграть в “Склеп и Саркофаг”.

Мистер Уикэм не играл в “Склеп и Саркофаг” и был встречен с восторгом за другим столом, где он выбрал место между Элизабет и Лидией. Поначалу, казалось, возникла опасность, что им всецело завладеет чрезвычайно словоохотливая Лидия, однако игра интересовала ее не меньше, и вскоре она была ею полностью поглощена, с нетерпением ожидая, будут ли склепы игроков зловеще пустыми или их саркофаги окажутся удачно заполненными. Поэтому мистер Уикэм смог, насколько позволяла игра, беседовать с Элизабет, и она охотно его слушала, хотя и не надеялась услышать то, что представляло для нее главный интерес, – историю его знакомства с мистером Дарси, и не смела даже упомянуть этого джентльмена. Однако ее любопытство было совершенно неожиданно удовлетворено. Мистер Уикэм сам об этом заговорил. Вначале он осведомился, далеко ли от Меритона до Незерфилда, и, получив ответ, несколько неуверенно спросил, как долго там гостит мистер Дарси.

– Около месяца, – ответила Элизабет. – Я слышала, он совершил множество боевых подвигов.

– Да, – сказал мистер Уикэм, – его воинские таланты выше всяческих похвал. Вряд ли кто-то другой сможет высказаться на этот счет с большей точностью, ведь я был особым образом связан с его семьей с самого рождения.

Элизабет не смогла скрыть своего изумления.

– Ваше удивление вполне понятно, мисс Беннет, ведь от вашего зоркого взгляда наверняка не ускользнуло то, как холодно мы вчера с ним встретились. Хорошо ли вы знаете мистера Дарси?

– Более, чем мне того хотелось бы! – с чувством воскликнула Элизабет. – Я провела четыре дня с ним в одном доме и считаю его крайне неприятным человеком.

– Я не вправе выражать мнений, – сказал Уикэм, – по поводу того, приятный ли он человек или нет. Я не считаю это для себя возможным. Я слишком долго знаю его, чтобы судить о нем беспристрастно, и не смогу удержаться от предвзятости. Но я полагаю, что такое ваше суждение о нем вызовет всеобщее удивление, и, возможно, вы не стали бы высказываться столь решительно еще где-нибудь, кроме самого близкого круга.