Гордость и предубеждение и зомби - Остин Джейн. Страница 41

– Боже, что с нами станется? Что нам делать? – то и дело восклицали они с горечью. – Лиззи, ну как ты можешь улыбаться?

Любящая мать разделяла их муки, припомнив, что ей самой пришлось перенести в похожих обстоятельствах двадцать пять лет назад:

– Клянусь, я прорыдала два дня напролет, когда от нас ушел полк полковника Миллера. Думала, у меня сердце не выдержит!

– У меня точно не выдержит! – вскричала Лидия.

– Если бы только нам поехать в Брайтон! – заметила миссис Беннет.

– О да, поехать бы в Брайтон! Но папа такой несговорчивый!

– Купание в море поправило бы мое здоровье.

– И тетушка Филипс уверена, что мне это будет только на пользу, – прибавила Китти.

Сожаления подобного рода то и дело раздавались в Логнборне. Поначалу они развлекали Элизабет, но вскоре удовольствие сменилось чувством стыда. Она с новой остротой ощутила всю справедливость упреков мистера Дарси и была счастлива, всякий раз заново нанося себе семь ран позора. Однако мрачные предчувствия Лидии вскоре рассеялись, поскольку жена полковника, миссис Форстер, пригласила ее поехать вместе с ней в Брайтон. Бесценная подруга Лидии вышла замуж совсем недавно и была еще очень молода. Их сразу сблизили присущие обеим смешливость и жизнерадостность, и два из трех месяцев знакомства они были просто неразлучны.

Восторг Лидии, ее преклонение перед миссис Форстер, радость миссис Беннет и обиду Китти невозможно было описать словами. Не обращая никакого внимания на чувства сестры, Лидия носилась по дому в полнейшем экстазе, требуя всеобщих поздравлений, смеясь и болтая даже громче прежнего, в то время как неудачливая Китти часами стреляла из лука по оленям, кроликам и птицам, которые имели несчастье оказаться слишком близко от дома.

Правила были просты: выследить большого оленя в близлежащем лесу, подкрасться к нему, свалить на землю, поцеловать в нос и отпустить.

– Не понимаю, отчего бы миссис Форстер и меня не пригласить, – говорила она. – Ну и пусть я не ее близкая подруга, все равно я не меньше Лидии заслуживаю этого приглашения.

Напрасно Элизабет пыталась ее урезонить, а Джейн уговаривала смириться. Сама Элизабет вовсе не разделяла восторгов своей матери и Лидии, поскольку считала, что после этой поездки на всех надеждах, что Лидия когда-либо образумится, можно будет поставить крест. И, несмотря на то что, узнай Лидия о таком поступке сестры, она ее бы возненавидела, Элизабет все же втайне посоветовала отцу не отпускать ее в Брайтон. Она указала ему на то, как дурно ведет себя Лидия, как мало пользы она извлечет из дружбы с такой женщиной, как миссис Форстер, и как подобное общество может подвигнуть Лидию на еще более бездумные поступки в Брайтоне, где соблазнов неизмеримо больше, чем дома. Отец, внимательно выслушав ее, ответил:

– Лидия не утихомирится до тех пор, пока не выставит себя на посмешище где-нибудь на публике, и у нее едва ли будет возможность проделать это с меньшими затратами и неудобствами для семьи, чем в сложившихся обстоятельствах.

– Если бы вы знали, – сказала Элизабет, – как мы все можем пострадать и, впрочем, уже пострадали от необдуманного и распущенного поведения Лидии в обществе, уверена, вы судили бы совсем по-другому.

– Уже пострадали? – повторил мистер Беннет. – Неужели Лидия отпугнула кого-нибудь из твоих поклонников? Бедняжка Лиззи! Не стоит отчаиваться. Не стоит сожалеть о разборчивых юнцах, которые не желают мириться с небольшой глупостью. Ну-ка, скажи мне, что за жалкие личности испугались легкомыслия Лидии?

– Право, вы ошиблись. Таких обид я за ней не числю. Сейчас я говорю не об отдельных случаях, а о грозящем нам ущербе в целом. Наша репутация, уважение, которым мы пользуемся в обществе, могут пострадать от дикой необузданности, самоуверенности и пренебрежения приличиями, которые так часто выказывает Лидия. Простите, я вынуждена сказать прямо: если вы, дорогой отец, не потрудитесь усмирить ее взбалмошный нрав или напомнить ей, что она клялась на крови защищать наше королевство и должна ставить эту клятву превыше всего, то скоро воспитывать ее будет поздно. Ее характер окончательно установится, и к шестнадцати годам она превратится в заядлую кокетку, которая только и будет, что выставлять себя и нас на посмешище и позорить честь нашего дорогого наставника. Та же опасность грозит и Китти. Ведь она во всем подражает Лидии! Пустые, невежественные, ленивые девицы, с которыми не будет никакого сладу! О, дорогой отец, неужели вы думаете, что если их повсеместно будут сторониться и презирать, то тень позора не падет и на других сестер?

Мистер Беннет почувствовал, что она переживает всем сердцем, и, ласково взяв ее за руку, произнес:

– Не волнуйся так, моя милая. Где бы вы с Джейн ни оказались, вас всегда будут ценить и уважать и не станут думать о вас хуже из-за того, что у вас есть две, а впрочем, пожалуй, три очень глупые сестры. Нам не видать покоя в Лонгборне, если Лидия не уедет в Брайтон. Так пусть же едет. Полковник Форстер – человек разумный и удержит ее от серьезных проступков. Да и она, к счастью, слишком бедна, чтобы привлечь охотников за приданым. И кокетничать ей там будет труднее, чем здесь, – офицеры найдут себе в Брайтоне девиц, более достойных их внимания. Будем надеяться, что эта поездка заставит ее задуматься о том, как незначительна ее персона. В любом случае, вряд ли ее характер ухудшится настолько, что нам придется отрубить ей голову.

Элизабет пришлось удовольствоваться этим ответом, однако она не переменила своего мнения и вышла от отца разочарованная и огорченная.

Впрочем, даже если бы Лидия и ее мать узнали, о чем Элизабет говорила с отцом, то вряд ли они сумели бы хоть на минутку прервать свою бесконечную болтовню, чтобы выразить негодование. Поездка в Брайтон, по мнению Лидии, сулила ей все земные блаженства. Ее бурное воображение рисовало ей улицы этого развеселого морского курорта, полные офицеров. Она представляла себя объектом внимания десятков и сотен незнакомых ей пока военных. Лидия так и видела, как она сидит в тени навеса, рьяно флиртуя по меньшей мере с шестью офицерами, которые наперебой стараются покорить ее своими боевыми навыками.

Если бы Лидия узнала, что сестра пыталась лишить ее подобного времяпрепровождения, что бы она чувствовала? Понять ее смогла бы только миссис Беннет, которая испытала бы то же самое. Предстоящая поездка Лидии в Брайтон – единственное, что отвлекало миссис Беннет от печальных мыслей о том, что ни одна из ее пяти дочерей пока не вышла замуж.

Но они оставались в полном неведении, и посему почти ничто не прерывало их восторгов до самого дня отъезда.

В последний день пребывания полка в Меритоне мистер Уикэм вместе с несколькими офицерами обедал в Лонгборне. Элизабет так мало заботило, в каких отношениях они расстанутся, что, когда он спросил о ее поездке в Хансфорд, рассказала о трехнедельном визите в Розингс полковника Фицуильяма и мистера Дарси и спросила, знаком ли он с полковником.

Казалось, это застало его врасплох, но он тотчас же опомнился, с улыбкой ответил, что прежде часто его встречал, и, заметив, что полковник – человек достойный, спросил Элизабет, понравился ли он ей. Она отозвалась о нем очень тепло. Вскоре Уикэм с безразличным видом переспросил:

– Так сколько, вы сказали, он пробыл в Розингсе?

– Почти три недели.

– И вы часто виделись?

– Да, почти каждый день.

– Его манеры весьма отличаются от манер его кузена.

– Да, весьма. Но, думаю, при более близком знакомстве и мистер Дарси производит более приятное впечатление.

– Вот как! – воскликнул Уикэм, бросив на нее взгляд, который не ускользнул от ее внимания. – И могу ли я узнать… – Спохватившись, он продолжил более веселым тоном: – Это что же, он стал более приятен в обхождении? Потому как я даже не смею надеяться, что Дарси изменился к лучшему по существу, – закончил он, уже тише и серьезнее.