Гость из будущего. Том 2 (СИ) - Порошин Влад. Страница 34

— Пока названия у песни нет, есть только первые шесть строк, — буркнул я, проведя по струнам. — Музыка является стилизацией под русский народный и цыганский хороводный романс.

— Может, всё-таки оставим мою вещицу? — несмело попросил Высоцкий.

— Не спорь с режиссёром! Ха-ха, — остудил его Савелий Крамаров. — Давай, жги, Феллини.

Я подмигнул Нонне, которая, кстати, прожигала меня своими огромными серыми глазами и, резко ударив по струнам, зарычал:

Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю

Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю.

Что — то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю,

Чую с гибельным восторгом пропадаю, пропадаю, — на этих словах я краем глаза заметил, как все присутствующие буквально вжались в свои табуретки и стулья, и у каждого в глазах промелькнула горечь от своего тяжёлого детства.

Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее,

Вы тугую не слушайте плеть!

Но что-то кони мне попались привередливые,

И дожить не успел, мне допеть, не успеть.

Я ещё раз жахнул по всем струнам и резко замолк. Почти минуту полная тишина стояла на нашей коммунальной кухне. Только чёрно-белый кот Чарли Василич, ничего не понимая, крутил своей смешной мордочкой.

— Дааа, — пророкотал Высоцкий, — сильная вещь. Я так никогда не напишу.

— Никогда не говори никогда, — хохотнул я. — И вот тебе, Владимир Семёнович, режиссёрское задание: к 22-ому июля, когда будем снимать эпизод на хате у воров, напиши ещё два куплета песни. Если сочинишь эти куплеты, то песня твоя, — улыбнулся я и про себя добавил, что мне чужой славы не надо.

На следующий день, во вторник 14-го июля к 10 часам утра, на съёмочной площадке в кинопавильоне №2 для съёмки пятого эпизода было готово практически всё. Всё, кроме совести моего ненаглядного ассистента режиссёра Геннадия Петрова. От созерцания двух девушек, которые должны были отрываться в танце в обществе трёх фарцовщиков под звук рок-н-рольной песни Элвиса Пресли «Джони Би Гуд», мои кулаки непроизвольно сжались. Причём к самим милым барышням, внешность которых вполне соответствовала данной роли, я никаких претензий не имел, а вот надрать уши своему другу Генке мне не терпелось прямо при всей съёмочной бригаде.

— Милые девушки, — сказал я, дважды хлопнув в ладоши. — Я верю, что вы умеете танцевать твист.

— Мы ещё польку-бабочку можем, — заявила одна из девиц, у которой была шикарная грудь третьего размера.

Кстати, грудь второй подружки тоже была не менее хороша. Наверное, поэтому Генка-прохиндей клюнул на них и отключил мозг именно в тот момент, когда наоборот мозги требовалось врубить на полную катушку.

— И в польку-бабочку я тоже верю, — я медленно встал со своего режиссёрского стула и вошёл под свет осветительных приборов. — Вы поймите, что человеку, который после трудного рабочего дня пришёл в кинозал, хочется увидеть взрыв эмоций. Посмотреть что-нибудь не бытовое, яркое. В данных предлагаемых обстоятельствах вы — стиляги, которые живут и веселятся на разрыв аорты. Мне нужен самый настоящий дикий танец, танец-протест против существующей социальной системы.

— Антисоветчина нужна, чего не понятно-то? Ха-ха, — хохотнул Савелий Крамаров. — Вот так надо плясать! — гаркнул он и ловко стал выбрасывать попеременно ноги перед собой. — Оп! Оп! Оп! Хааа!

— Это хорошо, это годится. Далее, Владимир Семёнович, — я посмотрел на Высоцкого, который тоже двигался без должного энтузиазма, — тебе начесали кок, словно Элвису Пресли, а танцуешь ты так, как Иосиф Кобзон на фестивале похоронной симфонической музыки.

— Покажи как надо, — буркнул он, — я не возражаю.

— Показываю первый и последний раз! — крикнул я и, забрав гитару у будущего кумира миллионов, встал, широко расставив ноги в стороны, как Элвис Пресли перед ликующей толпой. — Включай музон! — скомандовал я кому-то из съёмочной бригады.

«Ну, правильно в СССР же не показывали кадры с концертов американского короля рок-н-ролла», — усмехнулся я и, когда заиграла музыка, стал очень смешно, покачивая бёдрами, переступать ногами, словно у меня случился кратковременный паралич обеих конечностей. Сразу же на ум пришёл оскароносный «Форрест Гамп», когда больной мальчик танцует под гитару будущей мировой звезды.

— Гоу-гоу! Гоу, Джани, гоу! Гоу! Гоу, Джани, гоу! — заорал я в предполагаемый микрофон, дергаясь как под электрическим током. — Гоу! Джани би. Гуд! Всё. Отрубай! — махнул я, моментально взмокнув, так как это только бездельникам кажется, что танцевать легко и просто.

— А мне как двигаться в танце? — спросил Лев Прыгунов, у которого и без запрещённого рок-н-ролла было антисоветское лицо.

— Импровизируй, ты же актёр, а не банщик, — хмыкнул я и рявкнул, — репетируем ещё раз!

После чего я быстро уселся на своё место главного режиссёра и скомандовал, чтобы включили музыку. «Владимир Высоцкий, пародирующей Элвиса Пресли — такого ещё в советском кино не было, — улыбнулся я про себя. — Это будет по-настоящему новое слово в кинематографе и в искусстве, которое останется на десятилетия».

Однако когда загремел заводными аккордами под сводами кинопавильона «Джони Би Гуд», хорошее настроение тут же улетучилось. Ведь две девушки из массовки ещё сильнее зажались и, даже твист в их исполнении выглядел уныло и жалко. И на фоне лихо отжигающих актёров, которые уловили суть танцевального этюда, они смотрелись просто инородным телом.

— Остановите музыку, — прорычал я, понимая, что драгоценный съёмочный день может вылететь в трубу. — Объявляю 40-минутный перерыв.

— Тухло дело, девочек надо менять, — шепнул мне главный оператор Дмитрий Давыдович Месхиев. — Может сегодня хотя бы перебивки отснять?

— Сними панораму по хрустальной посуде и крутящиеся бобины магнитофона, но на сегодня съёмка не закончена, — я погрозил оператору пальцем. — Я сейчас поднимусь в кафе и найду первую попавшуюся актрису. На худой конец, переоденем нашу гримёршу Лидию Сергеевну, по крайней мере, это будет смешно: немного располневшая Мэрилин Монро танцует рок-н-ролл с советскими фарцовщиками.

— В чём дело? — зашипел на меня Генка Петров, когда я направился в кафе.

— Дело в том, что руки у тебя золотые, а вот голова…

— Причёска что ли сбилась? — заволновался мой армейский друг.

— Причёска что надо, мозгов под ней нет! — шикнул я. — Ты разве не видел, что девочки не тянут? Сейчас заплатишь им за съёмочный день, извинишься и проводишь их до проходной.

— И не подумаю, что они обо мне тогда подумают? — уперся Петров.

— А если я тебе ухо сейчас откручу, что они подумают? Ты мне тут прекращай использование служебного положения в личных интересах. У тебя же подруга есть.

— Мы поссорились, — пробубнил он.

— Помирись. Тебе с этими красотками всё равно ничего не светит, — хмыкнул я. — Вон смотри.

Я кивнул в сторону съёмочной площадки, где Высоцкий, Прыгунов и Крамаров уже мило общались с двумя девушками из массовки, которых по дурости привёл сюда Генка Петров.

— Подсказать с кем они сегодня пойдут в ресторан? — улыбнулся я и подтолкнул Генку в спину, чтобы тот не был размазней и решал подобные вопросы самостоятельно, не отходя от кассы.

Затем, чтобы меня вновь не сбили с панталыку, вылетел за дверь съёмочного павильона. Отдавать без боя съёмочный день, к которому долго и упорно готовился, я был не намерен. Однако как назло, добежав до лестницы, которая вела на третий этаж, мне никто подходящий для роли на пути не попался. Точнее мимо меня проползли техники с какими-то проводами, которые были в данный момент без надобности. И вдруг на лестнице я заметил великолепную женскую фигуру: стройную и высокую. Только солнце светило несколько неудачно, не давая разглядеть лицо. «Хоть бы не крокодил», — подумал я и выкрикнул:

— Девушка, стойте так и не двигайтесь! А то я уже запыхался.