Цветочная история (СИ) - "LAPUSIK". Страница 42

Брюнет не успел отойти от первого удара, как ему прилетел второй. Затем третий… четвертый. Переносица после энного количества ударов треснула, раздался неприятный хруст. Над бровью что-то потекло. Хейк прикрыл лицо руками, пытаясь стереть застилающую глаза жидкость. Но Билл на этом не остановился. Совсем озверев от накопившегося негатива, он принялся посылать удары, куда придется. Вайгель несколько раз двинул по ребрам, вследствие чего Хейк снова почувствовал хруст и боль во всем теле. Она была настолько сильной, что он потерял сознание.

А Билл продолжал молотить парня, ничего не видя и не соображая. Удары он наносил с особой жестокостью, словно перед ним была разминочная боксерская груша. Он остановился только тогда, когда почувствовал, что сам выдохся. Парень с презрением посмотрел на лежащее перед ним тело, пнул носком ботинка, проверяя на дееспособность, и отправился в ванную комнату вымыть окровавленные руки.

***

Хейк начал приходить в себя. Перед глазами все плыло. Тело словно налили свинцом. Он попытался пошевелить рукой, но его пронзило острой болью. Парень сразу и не понял, в каком именно месте так нестерпимо болело. Он застонал. А еще через несколько секунд осознал, что все его тело - это одна сплошная болевая точка. Его затошнило. Кто-то резко его поднял за грудки и облокотил к стене. Хейк, превозмогая свое отвратительное состояние, открыл глаза. Перед ним на корточках сидел Билл.

Холодный взгляд и ненависть на красивом лице говорили о том, что злость не прошла.

- Билл… - со свистом произнес парень и сглотнул неприятную жидкость во рту, которая напоминала кровь. – Не надо… не бей меня… больше…

- Второй раз не хочу марать о тебя руки.

- Что ты хочешь?

- Посмотреть на твою поганую рожу и запомнить ее именно такой.

- Я… мне жаль… что…

- Да них*я тебе не жаль. Такому дерьму никогда и никого не бывает жаль… кроме себя.

- Я не знаю… что на меня нашло.

- Затмение? – ехидно спросил Билл и гадко улыбнулся.

- Так получилось.

- Что-то не вижу я того героя, который со своей сворой запинал пацана. Куда он делся, Хейк? Почему ты передо мной распластался здесь, как половая тряпка? Или свиты не хватает, м? Отвечай, с*ка! – гаркнул Билл, и Хейк вздрогнул, инстинктивно поднимая руку для собственной защиты.

- Я просто разозлился.

- Ну, тогда и ты ко мне претензий предъявлять не станешь. Я ведь тоже очень сильно разозлился, - неприятно тихим и зловещим голосом проговорил Билл.

- Не буду… заслужил.

- В общем, я остался тебе сказать, чтобы я твою рожу возле Тома никогда не видел. Увидишь его на улице – перейдешь на другую сторону. Окажешься с ним в одном помещении – съеб*шься оттуда быстрее ветра. Ты меня плохо знаешь, Хейк. Я тебя в порошок сотру. Ты меня понял?

- Да. Прости меня.

- Не моя привилегия.

- Билл… мне больно. Не бросай меня.

- Ты на меня слишком большие надежды не возлагай, - с этими словами он встал и кинул Хейку телефон. – Позвони Ирен, и она примчится. Только постарайся ей все доходчиво разъяснить, а то мне потом тебе придется еще раз подробно все объяснить заново. Мы друг друга поняли?

- Поняли, - сдавленно проговорил брюнет, сжимая телефон.

Билл ушел. А Хейк так и сидел в неудобной позе, корчась от боли. Трясущимися руками и непослушными пальцами он набрал номер Ирен.

***

Том сидел в своей палате, готовый к выписке. Белка, вся в бумажных хлопотах, снова убежала, что-то подписывать у главврача. Парень сидел один на своей койке и тоскливо смотрел на унылый пейзаж. За окном лил дождь. Серое небо нависло над городом и грозилось вот-вот обвалиться всей своей огромной массой. Том наблюдал, как ветер треплет тучи, заставляя их перевоплощаться в еще более ужасные формы. Он старался ни о чем не думать. Все было слишком болезненно. Нет, не в плане тела… болела душа.

Первые несколько дней он очень ждал Билла. С надеждой во взгляде смотрел на открывающуюся дверь и верил, что он вот-вот должен войти. Но его не было. Были только его лечащий врач и Белка, которая всегда приходила и мягко улыбалась, неизменно целовала его в лоб и что-то постоянно рассказывала. Том тоже ей улыбался, но его улыбка была фальшивой. Он не хотел расстраивать сестру, а потому старался делать вид, что все у него в порядке. Хотя на деле было далеко не так.

Том слушал Белку, но он не слышал слов. Все его мысли были где-то далеко, не с ней. Да ему и не хотелось ничего слышать. Хотелось закрыть глаза и понять, что все это дурной сон, и он сегодня вечером пойдет к Биллу. И все будет, как прежде. Но как прежде уже не будет. Реальность вокруг него изменилась.

Том, в один из дней, смотря в окно, обронил фразу о Билле. Белка лишь пожала плечами и сказала, что ничего о нем не знает. Ему было тоскливо, что он не смог постоять за себя, что не смог защитить их отношения. Возможно, Биллу тоже было не по себе от этой мысли. Белка часто бегала курить и постоянно старалась чем-то Тома заговорить, заставить принимать участие в диалоге, который зачастую она вела сама с собой. Том хотел лишь, чтобы его оставили в покое. С тех пор он стал делать тот самый вид, говорящий, что все хорошо. Счет дням в больнице был потерян.

И вот настал день выписки. Белка задерживалась. А Том так и сидел на кровати и смотрел в окно. Тучи за это время приняли новый облик. Парень некстати вспомнил, что у него один проект так и остался незавершенным. И отметил для себя, что сегодня же им займется. Ведь чем-то надо себя отвлечь. А потом… нет, не сегодня, может быть, завтра, он обязательно сходит к Биллу. Вдруг он до сих пор не знает, что с Томом произошло. Наверное, сходит. А может, и не пойдет.

Дверь отворилась, прерывая ход каких-то нелепых мыслей и надежд, в палату вошла Белка: